– Всплыла – это ты хорошо сказал, – хихикнул Найси, и Маша его одернула. Ей становилось настолько интересно, что она даже отрешилась от неприятной Пашкиной внешности.
– Нет, – сам себя поправил Сашка. – Пеллетье в письме говорил о нескольких списках. Значит таких Библий могло быть много. И вот одна из них была у какого-то священника… Где? Когда? Какой священник?
– Я не знаю, – медленно проговорил Паша. – Андреас попросил меня показать ему письмо Пеллетье.
– И ты его взял без спроса! – крикнул Сашка, вспомнив, с чего, собственно, начался разговор, – Вообще как ты мог?
– Но я же вернул… – спокойно ответил Паша, как будто это снимало с него всякую вину, – Так вот. Этот чувак мне сказал, что раз письма лежат в твоем архиве, то у тебя и может быть эта книга.
– Но если бы она у меня была, то я бы знал! – почти закричал Сашка, уже успев забыть про Пашкино воровство. – Ты думаешь, я бы не заметил у себя рукопись 17 века?!
Пашка недоверчиво прищурился и покачал головой. Он хотел что-то сказать, но промолчал. Сашка тоже замолчал. Потом подумал, потом молча налил себе еще вина и спросил:
– Ну и что от меня хочет твой Андреас? Что ему нужно? Книги этой у меня точно нет.
– Для начала ему нужны письма. Он готов у тебя купить оба.
– Не продам, – замотал головой Сашка, – Но могу дать копии.
Пашка, видимо ожидал именно такого ответа, по крайней мере, на его лице ничего и на этот раз не отразилось. Он продолжал все так же монотонно:
– И еще я хотел знать, если ли у тебя другие письма Ле Пеллетье. Может быть они внесут какую -то ясность.
– А какую? – удивился Сашка, – Ведь если даже книга, которую нашли в Бретани в сороковых годах та же самая, то надо еще выяснить, куда она делась после того как этого дедушку или кто он там, расстреляли.
– Куда она делать, Андреас не знает. Он ищет ее. Везде. Его, по-моему тоже слегка на этом клинит. Его то ли эта легенда так зацепила, то ли.. ну, в общем, в любом случае, такую редкость можно в принципе, неплохо продать, если знать кому и как. И мы оба можем на этом подзаработать. Ты извини, что я взял это – он снова ткнул пальцем в прозрачную папку, и Сашка снова принялся ее после этого разглаживать, – но просто надо было срочно. А так… Если найдем эту Библию вместе, то, выручку, соответственно, напополам.
Теперь Сашка задумался, что с ним редко случалось. Дейрдре ужасно хотелось, чтобы он снова тряхнул своими черными кудрями и выдал спич на тему "Нет, не нужны мне твои деньги, я историк, а не торгаш, и не собираюсь разбазаривать рукописи!", но к ее величайшему удивлению, Сашка несколько секунд посидел, подперев подбородок кулаком. А потом распрямился и просто сказал.
– Ладно, я согласен. Поищу, подумаю.
– Может быть, пойдем сейчас посмотрим? – осторожно предложил Пашка. – Раз уж я пришел.
– Пошли ко мне в комнату.
Они бросили грязную посуду как есть, и пошли в комнату Сашки. Сашка включил какую-то ненавязчивую музыку, зажег лампу над столом, на котором грудой валялись книги. Обрывки газет – старых и современных, стопочки пожелтевшей бумаги, переложенной тонкими белыми листиками.
Пашка деловито подошел к столу, видимо, он уже привык здесь хозяйничать, и начал сосредоточенно и методично разгребать бардак, складывая папку к папке, газетку к газетке. Он ничего при этом не говорил, только слегка сопел носом, будто вынюхивал какую-то добычу. Через 10 минут на столе царил образцовый порядок, которому удивилась даже Дейрдре. Оказалось, что бумаг и папок не так-то много.
– Ну, неси еще, – сказал Пашка.
– 14-
Автомобиль полковника подскакивал на ухабах проселка, зигзагами уходившего от берега вглубь "Лесной стороны". Рядом с солдатом-шофером сидел Треберн и указывал дорогу. Пауль и полковник Шмидт молчали, любуясь красотами окрестностей. День выдался солнечный и ветреный. По обе стороны дороги возвышались – как их назвать-то? – то ли невысокие насыпи, то ли земляные ограды, поросшие где травой, где плотными кустами ежевики, на которых еще сохранились ягоды, и других в меру колючих растений. От резкого ветра, бившего в лицо, у Пауля обветрились губы. Он предпочел бы быть на месте Треберна, которого лобовое стекло хоть как-то защищало от пронзительного потока воздуха.
– Дороги тут отвратительные… – проворчал полковник, когда автомобиль подпрыгнул на очередной кочке. В отличие от мечтательного Пауля, он не обращал никакого внимание на ослепительную синеву осеннего неба, сочную зелень травы и на облака, несущиеся по небу с такой скоростью, что их тени стремительно проносились над автомобилем и убегали вперед. Пауль невольно задумался о том, что любое человеческое изобретение ничтожно по сравнению с силами природы. Паулю был не чужд религиозный экстаз и он умел умиляться до самой глубины души, глядя на столь совершенно сотворенный Господом мир (а здесь он выступал в своей почти первозданной красоте). Конечно, эти чувства он держал при себе и никогда не высказывал их посторонним, особенно полковнику.
Нервный, мнительный Пауль любил полковника, как сын отца. Полковник, казалось, никогда не сомневался. Он принимал решения с лету и редко ошибался. А даже если ошибался, то всегда выходило, что не он сам в этом виноват. Шмидт чувствовал себя хозяином в этой стране и его, в отличие от Пауля, не смущала враждебность местных. Наоборот, он воспринимал ее как должное, считал, что хозяина должны бояться. Естественно, и с женщинами у него не возникало трудностей: как только они оказывались в пределах его досягаемости, он брал от них силой все, что ему было нужно. В мирное время он, пожалуй, скорее всего, оказался бы за решеткой, но на войне таким как он цены нет. За то недолгое время, пока их штаб располагался в этом Богом забытом городке, Шмидт просто измаялся от безделья. И почти без раздумий согласился поехать к знакомому Треберна. Пауль попытался робко предложить не торопиться, так как ехать предстоит неизвестно куда, и предложил навести сперва справки о хозяине замка, который старый священник один раз показал ему на карте. Но Шмидт поднял Пауля на смех: трое вооруженных мужчин, из них два офицера – чего им опасаться? Пауль еще менее уверенно заикнулся о бойцах Сопротивления, но Шмидт сказал, что неподтвержденным данным он не верит, и вообще намекнул, что осторожность Пауля временами граничит с трусостью. Пауль оскорбился, но виду не подал. Потом посомневался-посомневался, подумал-подумал, и решил, что полковник как всегда прав.
Дорога петляла среди редких ферм, где попадались все те же черно-белые коровы с грязными задами. Невдалеке показался лесок. Треберн махнул рукой в направлении леска, видимо, давая понять, что за ним-то как раз и находится замок. Пауль постарался мысленно соотнести проделанный путь с тем, который он сам прочертил по карте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81