От старого остались лишь бетонные гнезда, прикрытые сверху крупными чугунными крышками, очень скоро они заросли травой, сверху на них наплыла земля и все скрыла.
Одно из таких гнезд и стало последним приютом для Сергеева и Ирины Евгеньевны.
ИСПОЛКОМ ПАХАНА ЛЕХИ
Охота была тяжелой. Лазая за кабанами по оврагам и пущам, мы с моим напарником выдохлись окончательно, сбили себе ноги, но ничего не взяли - ни одного выстрела ни сделали. Кабаны по осени бывают очень спокойными, сытыми - зверь будет лежать в пяти шагах от охотника и охотник его не заметит, кабан умеет великолепно маскироваться, он будет лишь лениво следить одним глазом за человеком и даже не шелохнется. Вот если человек наступит на него - тогда заорет благим матом, вскочит, покажет страшные клыки, но напасть вряд ли нападет.
Зимой охотиться много легче, чем осенью. И, конечно же, для охоты на кабана нужна собака.
Один раз, правда, на нас выскочили четыре крохотные косульки с испуганными мордочками, но стрелять в них было нельзя. Запрещено. Косули завезены сюда для развода.
В общем, выдохлись мы с моим приятелем, художником Валентином Дмитриевичем Кузнецовым, донельзя, да вдобавок ко всему в вечернем сумраке заплутались в лесу и не смогли выйти к своей машине, что было совсем уж плохо: в машине, загнанной в осинник, и продукты находились, и горячее в термосах, и горячительное. В ней можно было и переночевать.
Того, что на нас могут напасть, мы не боялись: у нас было с собою оружие - пятизарядный "маверик" и семизарядный "ремингтон".
Плутали мы по лесу, наверное, часов до одиннадцати, а там Кузнецов, более глазастый, чем я, вдруг заметил среди черных стволов далекий огонек.
Похоже, сторожка. То ли лесника, то ли кто-то из заготовителей сосновой смолы заночевал в лесу... Мы дружно устремились к огоньку.
Это оказалась не сторожка лесника и не жалкая избушка заготовителя с крышей из старой заплесневелой дранки, а довольно большая усадьба из двух домов, обнесенная новеньким забором. Прямо дворец! Мы с Кузнецовым переглянулись.
И спасительных огоньков за забором, на которые мог бы сориентироваться заплутавшийся путник, было не один, а добрых полдюжины. На дворе побренькивали цепями две лобастые брехливые собаки. Мой спутник оживленно потер руки.
Наконец-то мы выбрались из черного, тоскливого и жуткого в ночную пору леса. Нас приняли приветливо, но проверили документы. Это у нас ни опасения, ни протеста не вызвало - время нынче такое, что не только доверяй, но и проверяй. Коротко, почти наголо остриженный, с узеньким лбом и острыми глазами парень, проверявший документы, невольно восхитился:
- Ты, гля, блин, журналист с художником к нам пожаловали. Как в телевизоре! - Он толкнул локтем квадратного краба, изучавшего наши удостоверения: - Пойди доложи шефу: что делать?
Тот что-то пробурчал себе под нос и исчез. Вернулся через несколько минут.
- Шеф велит звать к себе. Очень интересно ему познакомиться с журналистами.
Мы с Кузнецовым невольно переглянулись: выстраивается любопытный сюжет. А вообще, туда ли мы попали?
Шефом оказался симпатичный плотный человек средних лет, очень загорелый, будто только что вылез из-под пальмы в телеролике про "баунти", с сильной рединой на темени: волос осталось - пару раз дернуть, и все, дальше запас иссякнет, но самое главное в нем было не это. Улыбка. У этого человека была потрясающе добрая, притягивающая улыбка, которая явно выделяла его из других людей. К таким людям мы обычно обращаемся за помощью на улице, именно они становятся палочкой-выручалочкой. Редкостная улыбка, которая освещает добром все лицо.
Шеф протянул нам руку и представился:
- Алексей Александрович, фамилия - Федоткин, но, наверное, это не обязательно. Все равно не запомните. - Он радушно повел рукою в сторону, приглашая пройти с ним.
Окружали шефа ещё человек пять крепких, как на подбор, грибов-боровиков, каждому лет по двадцать-двадцать два, хорошо накачанные, наголо остриженные. Спортивная команда, и только. Выехала за город, на свежий воздух, чтобы обсудить детали предстоящего участия в республиканских соревнованиях по каратэ.
В большом зале-столовой было тепло, пахло вареным и жареным мясом и дорогими сигаретами, в камине на раскоряченных железных ножках стоял казан, в нем булькало варево.
На столе дымилось свежее, только что вытащенное из казана мясо. Мяса было много, сложено в три огромных фаянсовых блюда. И что это было за мясо, можно не объяснять - около камина, на приступке охапкой, будто мелкие тощие полешки, были сложены обрубленные по колено косульи ножки. Ножки тех самых косуль, которые выскочили в лесу на нас и в которых мы не стали стрелять. Отдельно, на газете, лежали их головы с острыми короткими рогами приготовлены, надо полагать, не для отчета перед охотинспектором, - а для выделки, чтобы украсить стену какого-нибудь дома. Может быть, даже квартиру того же Алексея Александровича.
- Перекусите малость с нами, - Александр Александрович гостеприимно ткнул рукою в стол, - а потом шулюма из котла похлебаем, - он ткнул в казан. - Шулюм ребята делают крепкий, как спирт. Захмелеть можно.
Мясо было вкусным, сухое тепло, исходящее от камина - расслабляющим, и очень скоро мы с Кузнецовым забыли о наших скитаниях по черному ночному лесу, о леших, шарахавшихся в темноте от нас в разные стороны: все-таки не самое лучшее дело ночевать в непроглядной пуще, среди нечистой силы, забыли о том, как проваливались в ямы и натыкались на ветки - я себе чуть глаз не выколол, хорошо, острый сучок вонзился в кожу чуть ниже глаза и оставил там лишь царапину. И главное, мы, дураки беспечные, даже фонари с собой не взяли. А освещать густой мрачный лес спичками - дело совершенно бесперспективное. В конце концов мы подчинились этому лесу и поплыли по нему, словно листья по течению - куда вынесет, и вот, в конце концов, вынесло - в нагретый дом, к разгульному, щедро накрытому столу.
- А что здесь раньше было, в этом доме? - спросил мой спутник у шефа.
- А! - беспечно и одновременно досадливо махнул тот рукой с зажатой в ней косульей костью. - Приезжало разное начальство. Из города, из области, из столицы. Партийное в основном. Сейчас приезжаем мы. - Он вновь улыбнулся лучшей из своих улыбок.
Все-таки необыкновенно доброе, открытое, надежное лицо было у этого человека.
Хоть и расслабились мы с моим приятелем, и вязкая пелена упала перед глазами - первый признак того, что надо определяться на сон грядущий, и в ушах завис медный звон, но разговоры, что пошли за столом, не могли не застрять в нашем сознании. Вначале говорили о каком-то Касьяне, задолжавшем десять тысяч баксов и не желавшем их отдавать ("Ждет, когда мы нальем в рот воды, а в задницу вставим кипятильник, чтобы вода эта вскипела, - с добрейшей улыбкой произнес Алексей Александрович и повернулся к парню, похожему на краба:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Одно из таких гнезд и стало последним приютом для Сергеева и Ирины Евгеньевны.
ИСПОЛКОМ ПАХАНА ЛЕХИ
Охота была тяжелой. Лазая за кабанами по оврагам и пущам, мы с моим напарником выдохлись окончательно, сбили себе ноги, но ничего не взяли - ни одного выстрела ни сделали. Кабаны по осени бывают очень спокойными, сытыми - зверь будет лежать в пяти шагах от охотника и охотник его не заметит, кабан умеет великолепно маскироваться, он будет лишь лениво следить одним глазом за человеком и даже не шелохнется. Вот если человек наступит на него - тогда заорет благим матом, вскочит, покажет страшные клыки, но напасть вряд ли нападет.
Зимой охотиться много легче, чем осенью. И, конечно же, для охоты на кабана нужна собака.
Один раз, правда, на нас выскочили четыре крохотные косульки с испуганными мордочками, но стрелять в них было нельзя. Запрещено. Косули завезены сюда для развода.
В общем, выдохлись мы с моим приятелем, художником Валентином Дмитриевичем Кузнецовым, донельзя, да вдобавок ко всему в вечернем сумраке заплутались в лесу и не смогли выйти к своей машине, что было совсем уж плохо: в машине, загнанной в осинник, и продукты находились, и горячее в термосах, и горячительное. В ней можно было и переночевать.
Того, что на нас могут напасть, мы не боялись: у нас было с собою оружие - пятизарядный "маверик" и семизарядный "ремингтон".
Плутали мы по лесу, наверное, часов до одиннадцати, а там Кузнецов, более глазастый, чем я, вдруг заметил среди черных стволов далекий огонек.
Похоже, сторожка. То ли лесника, то ли кто-то из заготовителей сосновой смолы заночевал в лесу... Мы дружно устремились к огоньку.
Это оказалась не сторожка лесника и не жалкая избушка заготовителя с крышей из старой заплесневелой дранки, а довольно большая усадьба из двух домов, обнесенная новеньким забором. Прямо дворец! Мы с Кузнецовым переглянулись.
И спасительных огоньков за забором, на которые мог бы сориентироваться заплутавшийся путник, было не один, а добрых полдюжины. На дворе побренькивали цепями две лобастые брехливые собаки. Мой спутник оживленно потер руки.
Наконец-то мы выбрались из черного, тоскливого и жуткого в ночную пору леса. Нас приняли приветливо, но проверили документы. Это у нас ни опасения, ни протеста не вызвало - время нынче такое, что не только доверяй, но и проверяй. Коротко, почти наголо остриженный, с узеньким лбом и острыми глазами парень, проверявший документы, невольно восхитился:
- Ты, гля, блин, журналист с художником к нам пожаловали. Как в телевизоре! - Он толкнул локтем квадратного краба, изучавшего наши удостоверения: - Пойди доложи шефу: что делать?
Тот что-то пробурчал себе под нос и исчез. Вернулся через несколько минут.
- Шеф велит звать к себе. Очень интересно ему познакомиться с журналистами.
Мы с Кузнецовым невольно переглянулись: выстраивается любопытный сюжет. А вообще, туда ли мы попали?
Шефом оказался симпатичный плотный человек средних лет, очень загорелый, будто только что вылез из-под пальмы в телеролике про "баунти", с сильной рединой на темени: волос осталось - пару раз дернуть, и все, дальше запас иссякнет, но самое главное в нем было не это. Улыбка. У этого человека была потрясающе добрая, притягивающая улыбка, которая явно выделяла его из других людей. К таким людям мы обычно обращаемся за помощью на улице, именно они становятся палочкой-выручалочкой. Редкостная улыбка, которая освещает добром все лицо.
Шеф протянул нам руку и представился:
- Алексей Александрович, фамилия - Федоткин, но, наверное, это не обязательно. Все равно не запомните. - Он радушно повел рукою в сторону, приглашая пройти с ним.
Окружали шефа ещё человек пять крепких, как на подбор, грибов-боровиков, каждому лет по двадцать-двадцать два, хорошо накачанные, наголо остриженные. Спортивная команда, и только. Выехала за город, на свежий воздух, чтобы обсудить детали предстоящего участия в республиканских соревнованиях по каратэ.
В большом зале-столовой было тепло, пахло вареным и жареным мясом и дорогими сигаретами, в камине на раскоряченных железных ножках стоял казан, в нем булькало варево.
На столе дымилось свежее, только что вытащенное из казана мясо. Мяса было много, сложено в три огромных фаянсовых блюда. И что это было за мясо, можно не объяснять - около камина, на приступке охапкой, будто мелкие тощие полешки, были сложены обрубленные по колено косульи ножки. Ножки тех самых косуль, которые выскочили в лесу на нас и в которых мы не стали стрелять. Отдельно, на газете, лежали их головы с острыми короткими рогами приготовлены, надо полагать, не для отчета перед охотинспектором, - а для выделки, чтобы украсить стену какого-нибудь дома. Может быть, даже квартиру того же Алексея Александровича.
- Перекусите малость с нами, - Александр Александрович гостеприимно ткнул рукою в стол, - а потом шулюма из котла похлебаем, - он ткнул в казан. - Шулюм ребята делают крепкий, как спирт. Захмелеть можно.
Мясо было вкусным, сухое тепло, исходящее от камина - расслабляющим, и очень скоро мы с Кузнецовым забыли о наших скитаниях по черному ночному лесу, о леших, шарахавшихся в темноте от нас в разные стороны: все-таки не самое лучшее дело ночевать в непроглядной пуще, среди нечистой силы, забыли о том, как проваливались в ямы и натыкались на ветки - я себе чуть глаз не выколол, хорошо, острый сучок вонзился в кожу чуть ниже глаза и оставил там лишь царапину. И главное, мы, дураки беспечные, даже фонари с собой не взяли. А освещать густой мрачный лес спичками - дело совершенно бесперспективное. В конце концов мы подчинились этому лесу и поплыли по нему, словно листья по течению - куда вынесет, и вот, в конце концов, вынесло - в нагретый дом, к разгульному, щедро накрытому столу.
- А что здесь раньше было, в этом доме? - спросил мой спутник у шефа.
- А! - беспечно и одновременно досадливо махнул тот рукой с зажатой в ней косульей костью. - Приезжало разное начальство. Из города, из области, из столицы. Партийное в основном. Сейчас приезжаем мы. - Он вновь улыбнулся лучшей из своих улыбок.
Все-таки необыкновенно доброе, открытое, надежное лицо было у этого человека.
Хоть и расслабились мы с моим приятелем, и вязкая пелена упала перед глазами - первый признак того, что надо определяться на сон грядущий, и в ушах завис медный звон, но разговоры, что пошли за столом, не могли не застрять в нашем сознании. Вначале говорили о каком-то Касьяне, задолжавшем десять тысяч баксов и не желавшем их отдавать ("Ждет, когда мы нальем в рот воды, а в задницу вставим кипятильник, чтобы вода эта вскипела, - с добрейшей улыбкой произнес Алексей Александрович и повернулся к парню, похожему на краба:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94