Он уловил щебет птиц, мягкий шелест слабого ветерка в кронах деревьях. Но это было все.
- Я ничего не слышу.
- Совершенно верно, - ответила Гомес. - Это производит колоссальное впечатление на некоторых людей, когда они впервые попадают сюда. Здесь нет никаких посторонних шумов ни радио с телевидением, ни самолетов, ни тракторов, ни катающихся взад-вперед автомобилей. В двадцатом веке мы настолько привыкли непрерывно слышать отовсюду различные звуки, что тишина кажется нам неестественной.
- Надеюсь, что вы правы. - По крайней мере, ощущение, которое он испытывал, было как раз таким. Он отвернулся от деревьев и посмотрел на тропинку: то тут, то там проглядывал освещенный пятнами солнечного света шрам, разрубавший лес. Во многих местах в раскисшей от воды земле зияли глубокие, фута на два, вмятины - следы множества лошадиных копыт.
«Это мир лошадей», - подумал Крис.
Ни одного механического звука, зато множество следов копыт.
Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Даже воздух казался другим. Он кружил голову, разливался по организму яркой волной, как будто в нем было гораздо больше кислорода, чем в привычной для Криса атмосфере.
Еще раз обернувшись, он обнаружил, что аппаратов не оказалось на месте. Гомес, похоже, это нисколько не тревожило.
- Где наши машины? - спросил он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.
- Уплыли.
- Уплыли?
- Когда машины полностью заряжены, они приобретают некоторую нестабильность. И стараются при первой возможности ускользнуть из реального момента. Поэтому мы их не видим.
- Но где же они? - продолжал расспрашивать Крис.
Женщина пожала плечами.
- Этого никто точно не знает. Может быть, они еще в какой-нибудь вселенной. Но, где бы они ни были, с ними все в порядке. Они всегда возвращаются.
Чтобы подкрепить свои слова, она извлекла свой керамический маячок и нажала кнопку ногтем большого пальца. Замелькали вспышки, и аппарат вновь оказался перед ними, все четыре клетки стояли точно так же, как несколько минут назад.
- Теперь эта штука будет здесь еще минуту, возможно, две, - пояснила Гомес. - Но в конечном счете она снова уплывет. И пусть себе. Лучше, если она не будет здесь торчать на дороге.
Крис кивнул Сьюзен, казалось, знала, о чем говорила. Но мысль о том, что аппараты плавают где-то во времени и пространстве, все равно вызывала у него определенное беспокойство. Эти машины были его обратным билетом домой, и ему совершенно не нравилось думать, что они существуют по каким-то собственным правилам и могут непредсказуемо исчезать. Он подумал: «А стал бы хоть кто-нибудь летать на самолете, пилот которого предупреждает, что его машина „нестабильна“?» Крис почувствовал прохладу на лбу и понял, что через мгновение весь покроется холодным потом.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Крис, стараясь не провалиться в грязь, перебрался через тропинку. Оказавшись вновь на твердой почве, он попал в густые заросли каких-то растений, похожих на рододендрон. Они достигали ему до талии. Тут он снова оглянулся на Гомес.
- А есть в этом лесу что-нибудь такое, чего стоило бы опасаться?
- Только гадюк, - ответила она. - Они обычно сидят на нижних ветках деревьев, могут свалиться на плечи и укусить.
- Великолепно! - поразился он. - А они ядовитые?
- Очень.
- Смертельно?
- Не переживайте, они очень редки, - утешила Гомес.
Крис решил не задавать больше вопросов. Тем более что к тому времени он добрался до освещенного солнцем разрыва в листве. Посмотрев вниз, он увидел в двухстах футах под собою реку Дордонь, петлявшую по просторной долине. «Этот вид, - подумал он, - почти не отличается от того, к которому я привык за лето».
Но если река была той же самой, то все остальное в пейзаже было иным. Замок и город Кастельгард были совершенно целехонькими. Невдалеке от стен раскинулись возделанные поля; на некоторых из них прямо сейчас возились пахари.
Но тут его взгляд скользнул направо. Он рассматривал сверху обширный прямоугольник монастыря. И укрепленного мельничного моста. «Моего моста», - подумал он. Этот мост Крис изучал все лето…
И, к сожалению, мост очень сильно отличался от реконструкции, которую он сделал на компьютере.
Крис сразу же увидел, что в стремнине под мостом крутятся не три, а четыре водяных колеса. Да и сам мост не был единой конструкцией, как представлялось ему. Похоже, что он состоял по крайней мере из двух независимых одна от другой частей, напоминавших небольшие дома. Больший был каменным, а меньший - деревянным, и они явно были возведены в разное время. От каменного здания длинной непрерывной серой лентой поднимался дым. «Может быть, там действительно плавили сталь, - подумал он. - Если там есть мехи, приводимые в движение водой, то вполне может быть и настоящая доменная печь». Это объясняло и различный тип зданий. Ведь на мельницах никогда не разрешалось пользоваться открытым огнем - даже зажигать свечу. Именно поэтому мельницы работали только в дневные часы.
Он продолжал присматриваться к деталям и почувствовал, что ему становится легче.
* * *
Марек, стоя на той же самой тропинке, рассматривал деревню Кастельгард, и в нем продолжало постепенно нарастать удивление.
Он находился здесь.
От волнения у него чуть ли не кружилась голова, но он продолжал жадно всматриваться в окружающее, всем своим существом впитывая детали. Крестьяне, трудившиеся внизу, были одеты в залатанные шоссы и разноцветные - красные, синие, оранжевые и розовые - туники. Яркие одежды резко бросались в глаза на фоне темной земли. Большая часть полей была засеяна, ведь уже наступил апрель, и весенний сев ячменя, гороха, овса и бобов - так называемых «постных культур» - близился к завершению.
Марек внимательно смотрел, как распахивали новое поле; два вола тащили плуг с черным железным лемехом. За плугом возникала аккуратная борозда с двумя горками земли по сторонам. Присмотревшись, он с удовольствием разглядел над лемехом невысокий деревянный отвал. Такая конструкция была характерна именно для этого времени.
Следом за пахарем шел еще один крестьянин. Он ритмичными взмахами руки разбрасывал семена, которые доставал из мешка, висевшего на груди через плечо. Буквально в двух шагах за ним в борозде волновалось множество птиц, поедавших зерно. Но пиру их не суждено было продолжался долго. На близлежащем поле Марек увидел третьего крестьянина. Тот сидел верхом на лошади, впряженной в борону, похожую на букву Т, на которой сверху лежал большой камень. Борона заваливала борозды землей, защищая посевы.
Казалось, все двигалось в одном плавном, но непреклонном ритме: плуг, прокладывавший борозду, рука, бросавшая зерно, борона, ровнявшая землю. И в спокойном утреннем воздухе не разносилось почти никаких звуков, кроме жужжания насекомых и щебета птиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
- Я ничего не слышу.
- Совершенно верно, - ответила Гомес. - Это производит колоссальное впечатление на некоторых людей, когда они впервые попадают сюда. Здесь нет никаких посторонних шумов ни радио с телевидением, ни самолетов, ни тракторов, ни катающихся взад-вперед автомобилей. В двадцатом веке мы настолько привыкли непрерывно слышать отовсюду различные звуки, что тишина кажется нам неестественной.
- Надеюсь, что вы правы. - По крайней мере, ощущение, которое он испытывал, было как раз таким. Он отвернулся от деревьев и посмотрел на тропинку: то тут, то там проглядывал освещенный пятнами солнечного света шрам, разрубавший лес. Во многих местах в раскисшей от воды земле зияли глубокие, фута на два, вмятины - следы множества лошадиных копыт.
«Это мир лошадей», - подумал Крис.
Ни одного механического звука, зато множество следов копыт.
Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Даже воздух казался другим. Он кружил голову, разливался по организму яркой волной, как будто в нем было гораздо больше кислорода, чем в привычной для Криса атмосфере.
Еще раз обернувшись, он обнаружил, что аппаратов не оказалось на месте. Гомес, похоже, это нисколько не тревожило.
- Где наши машины? - спросил он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.
- Уплыли.
- Уплыли?
- Когда машины полностью заряжены, они приобретают некоторую нестабильность. И стараются при первой возможности ускользнуть из реального момента. Поэтому мы их не видим.
- Но где же они? - продолжал расспрашивать Крис.
Женщина пожала плечами.
- Этого никто точно не знает. Может быть, они еще в какой-нибудь вселенной. Но, где бы они ни были, с ними все в порядке. Они всегда возвращаются.
Чтобы подкрепить свои слова, она извлекла свой керамический маячок и нажала кнопку ногтем большого пальца. Замелькали вспышки, и аппарат вновь оказался перед ними, все четыре клетки стояли точно так же, как несколько минут назад.
- Теперь эта штука будет здесь еще минуту, возможно, две, - пояснила Гомес. - Но в конечном счете она снова уплывет. И пусть себе. Лучше, если она не будет здесь торчать на дороге.
Крис кивнул Сьюзен, казалось, знала, о чем говорила. Но мысль о том, что аппараты плавают где-то во времени и пространстве, все равно вызывала у него определенное беспокойство. Эти машины были его обратным билетом домой, и ему совершенно не нравилось думать, что они существуют по каким-то собственным правилам и могут непредсказуемо исчезать. Он подумал: «А стал бы хоть кто-нибудь летать на самолете, пилот которого предупреждает, что его машина „нестабильна“?» Крис почувствовал прохладу на лбу и понял, что через мгновение весь покроется холодным потом.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Крис, стараясь не провалиться в грязь, перебрался через тропинку. Оказавшись вновь на твердой почве, он попал в густые заросли каких-то растений, похожих на рододендрон. Они достигали ему до талии. Тут он снова оглянулся на Гомес.
- А есть в этом лесу что-нибудь такое, чего стоило бы опасаться?
- Только гадюк, - ответила она. - Они обычно сидят на нижних ветках деревьев, могут свалиться на плечи и укусить.
- Великолепно! - поразился он. - А они ядовитые?
- Очень.
- Смертельно?
- Не переживайте, они очень редки, - утешила Гомес.
Крис решил не задавать больше вопросов. Тем более что к тому времени он добрался до освещенного солнцем разрыва в листве. Посмотрев вниз, он увидел в двухстах футах под собою реку Дордонь, петлявшую по просторной долине. «Этот вид, - подумал он, - почти не отличается от того, к которому я привык за лето».
Но если река была той же самой, то все остальное в пейзаже было иным. Замок и город Кастельгард были совершенно целехонькими. Невдалеке от стен раскинулись возделанные поля; на некоторых из них прямо сейчас возились пахари.
Но тут его взгляд скользнул направо. Он рассматривал сверху обширный прямоугольник монастыря. И укрепленного мельничного моста. «Моего моста», - подумал он. Этот мост Крис изучал все лето…
И, к сожалению, мост очень сильно отличался от реконструкции, которую он сделал на компьютере.
Крис сразу же увидел, что в стремнине под мостом крутятся не три, а четыре водяных колеса. Да и сам мост не был единой конструкцией, как представлялось ему. Похоже, что он состоял по крайней мере из двух независимых одна от другой частей, напоминавших небольшие дома. Больший был каменным, а меньший - деревянным, и они явно были возведены в разное время. От каменного здания длинной непрерывной серой лентой поднимался дым. «Может быть, там действительно плавили сталь, - подумал он. - Если там есть мехи, приводимые в движение водой, то вполне может быть и настоящая доменная печь». Это объясняло и различный тип зданий. Ведь на мельницах никогда не разрешалось пользоваться открытым огнем - даже зажигать свечу. Именно поэтому мельницы работали только в дневные часы.
Он продолжал присматриваться к деталям и почувствовал, что ему становится легче.
* * *
Марек, стоя на той же самой тропинке, рассматривал деревню Кастельгард, и в нем продолжало постепенно нарастать удивление.
Он находился здесь.
От волнения у него чуть ли не кружилась голова, но он продолжал жадно всматриваться в окружающее, всем своим существом впитывая детали. Крестьяне, трудившиеся внизу, были одеты в залатанные шоссы и разноцветные - красные, синие, оранжевые и розовые - туники. Яркие одежды резко бросались в глаза на фоне темной земли. Большая часть полей была засеяна, ведь уже наступил апрель, и весенний сев ячменя, гороха, овса и бобов - так называемых «постных культур» - близился к завершению.
Марек внимательно смотрел, как распахивали новое поле; два вола тащили плуг с черным железным лемехом. За плугом возникала аккуратная борозда с двумя горками земли по сторонам. Присмотревшись, он с удовольствием разглядел над лемехом невысокий деревянный отвал. Такая конструкция была характерна именно для этого времени.
Следом за пахарем шел еще один крестьянин. Он ритмичными взмахами руки разбрасывал семена, которые доставал из мешка, висевшего на груди через плечо. Буквально в двух шагах за ним в борозде волновалось множество птиц, поедавших зерно. Но пиру их не суждено было продолжался долго. На близлежащем поле Марек увидел третьего крестьянина. Тот сидел верхом на лошади, впряженной в борону, похожую на букву Т, на которой сверху лежал большой камень. Борона заваливала борозды землей, защищая посевы.
Казалось, все двигалось в одном плавном, но непреклонном ритме: плуг, прокладывавший борозду, рука, бросавшая зерно, борона, ровнявшая землю. И в спокойном утреннем воздухе не разносилось почти никаких звуков, кроме жужжания насекомых и щебета птиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139