Грузовикам здесь проезд запрещен, а каждую проезжающую по улице легковую машину пристальными взглядами провожают дежурящие у здания постовые милиционеры и еще человек пять переодетых в штатское агентов, которые с якобы праздным видом дефилируют по обеим сторонам улицы. Ни одна частная машина не имеет права останавливаться на этой улице - к вам немедленно подбежит дежурный орудовец-регулировщик и скажет резко, категорично: «В чем дело? Проезжай! Живо!» С чего бы это? Почему такие строгости? Даже у здания КГБ на Лубянке нет такой открытой усиленной охраны.
Честно говоря, раньше я не придавал этому особого значения. Ну, хочет министр МВД Щелоков свою власть показать, - и ладно. Застроили пустовавший между Центральным телеграфом и своим зданием просвет, соорудили тут на паях с министерством связи еще одно, узкое модерновое девятиэтажное «Новое здание», которое мало кому бросается в глаза, и даже вывески на нем никакой нет, считается, что это новый флигель Центрального телеграфа - и на здоровье. Мало ли у нас другие министерства расширяются? Каждый чиновник хочет сидеть в отдельном кабинете, а число их все растет и растет, тем паче в МВД. Но в то утро я понял, что дело тут вовсе не в амбициях Щелокова. Наша черная «Волга» с московским номерным знаком притормозила возле дежурившего на тротуаре милиционера, я протянул ему свое удостоверение следователя Прокуратуры СССР, и он сличил фотографию на удостоверении с моей физиономией, а затем махнул рукой: «Проезжайте». Снег у подъезда «Нового здания» был укатан автомобильными шинами, следом за нами подкатила еще одна московская «Волга», а у подъезда стояли два милицейских «мерседеса», «Жигули», два «пикапа» с надписью «РЕМОНТНАЯ» и мясо-молочный фургон. В каждой машине дежурил водитель в штатском и переодетые в штатское милицейские агенты - совсем как во время горячей операции «Каскад», подумал я, здорово они развернулись.
Я прошел мимо этих машин, кивнул какому-то знакомому оперативнику, снова показал удостоверение дежурному капитану милиции.
- К кому? - спросил он.
- К Малениной, - сказал я.
- Вы заказывали пропуск?
- Я? - спросил я удивленно. - Я следователь по особо важным делам Союзной Прокуратуры!…
- Минуточку, - он снял телефонную трубку внутреннего коммутатора, доложил кому-то: - Тут к полковнику Малениной из Союзной Прокуратуры… - Затем выслушал ответ и спросил у меня: - Вы от товарища Бакланова?
- Да, - соврал я, не моргнув глазом, только для того, чтоб не терять попусту время на разговоры с этим капитаном. От Бакланова, так от Бакланова - какая мне разница?
- Второй этаж, пожалуйста, - сказал он и вернул мне удостоверение. - Можете раздеться в гардеробе.
Я прошел в гардероб-раздевалку, повесил на вешалку свою видавшую виды форменную шинель и теперь, в форменном мундире старшего советника юстиции, вообще мало отличался от снующих по вестибюлю милицейских чинов. Да, неплохо они тут устроились, в «Новом здании», подумал я, оглядывая высокие, в два этажа, сводчатые окна, мраморную отделку стен, и мягкие ковровые покрытия в коридорах, и бесшумный лифт со стальной табличкой «Мэйд ин Джермани». Не то что в нашей обшарпанной Прокуратуре. Но в следующую минуту мне уже было не до этого, прямо скажем, завистливого любопытства.
В пустом и светлом коридоре второго этажа я отчетливо услышал властный грудной голос Надежды Павловны Малениной:
- …Какого х… пропала слышимость?! Гуревич, я тебе руки обломаю! Включай мне звук немедленно!
Так, усмехнулся я, Надя Маленина в своем амплуа. Ей нравилось материться, нравилось щеголять в голубом парадном полковничьем кителе (и он действительно шел к ее голубым глазам, белой коже и русым, с небольшой рыжинкой волосам), но еще больше ей нравилось открыто и громогласно поливать всю нашу систему, коррупцию в министерствах, колхозный строй - все, о чем мы говорим только дома, в кругу очень близких людей, да и то после третьей бутылки водки.
Жена крупного армейского генерала и заместитель начальника ГУБХСС - она могла себе это позволить…
- Ты слышишь, Гуревич?…твою мать! - разносилось по всему коридору.
- Надежда Павловна, я… товарищ полковник, я думал… - послышался чуть искаженный эфиром и явно смущенный голос какого-то Гуревича. - Там ведь и… все-таки дочка Леонида Ильича…
Ого! Дочка Брежнева! Это уже становилось интересно. Я приблизился к полуоткрытой двери и увидел, что это вовсе не кабинет, а зал - точь-в-точь такой же зал, как в Дежурной части Московского уголовного розыска, только с аппаратурой куда поновей: экраны теленаблюдения, установки магнитофонной записи, видеомагнитофоны, пульты дистанционной слежки… Маленина стояла ко мне спиной, напряженно, всей фигурой подавшись к центральному пульту. Рядом с ней стояли три генерала и два полковника, а за пультом, во вращающемся кресле сидел капитан инженерно-технической службы и по бокам от него, у небольших экранов - еще какие-то технические чины.
- Не твое дело, Гуревич, чья там дочка! - остервенело сказала в микрофон Маленина. - Звук!
- Слушаюсь, товарищ полковник, - отозвался голос бедняги Гуревича, и тут же без паузы возникло шумное дыхание с женским пристоном:
« - Еще!…
- А почему ты не можешь Гиви помочь? - спросил мягкий, хорошо поставленный мужской баритон.
- Отстань! Я тебе уже сказала почему!»
- Когда она это сказала? - воскликнула в зале Маленина. - Ну, Гуревич! Такой момент пропустил! Не прощу!… Будем гнать жидов из органов, товарищ министр!
Генералы повернулись к Малениной чуть в профиль, и я узнал в одном из них министра МВД СССР генерала армии Николая Щелокова, а в другом - генерал-майора Алексея Краснова, нового, после погибшего в Афганистане Папутина, начальника Отдела внутренней разведки МВД СССР.
«- Нет! - сказал вдруг женский голос и тут же перешел в плач: - Я не могу! Не могу!… Я старая! Я старая!…
- Не кричи, - сказал баритон. - Неудобно, там гости…
- Да плевала я на твоих гостей! В гробу я их видела! - закричал женский голос. - У меня жизнь прошла, жизнь! Я бабушка уже! Старуха!…
- Перестань, перестань… - увещевал мужской голос. - Просто сегодня ты не в ударе, придешь завтра. Заодно привези Гивины бриллианты, раз ты ничего для него не можешь сделать…
- Тебе лишь бы бриллианты!!! - взорвался женский голос. - На! На! Все эти цапки!»
В эфире послышался звон падающих на пол предметов.
- Сука! - прокомментировала Маленина. - Бриллиантами швыряется!
- Подожди! Подожди! - снова мягко сказал баритон. - При чем тут эти сережки и браслеты?! Дай, я тебя умою. Вот так. Глупенькая, я же не для себя прошу. Я понимаю, пока был Мигун, для Гиви ничего нельзя было сделать, никакие бриллианты не помогали, но теперь…
- Она мне их не отдаст! - плача сказал женский голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Честно говоря, раньше я не придавал этому особого значения. Ну, хочет министр МВД Щелоков свою власть показать, - и ладно. Застроили пустовавший между Центральным телеграфом и своим зданием просвет, соорудили тут на паях с министерством связи еще одно, узкое модерновое девятиэтажное «Новое здание», которое мало кому бросается в глаза, и даже вывески на нем никакой нет, считается, что это новый флигель Центрального телеграфа - и на здоровье. Мало ли у нас другие министерства расширяются? Каждый чиновник хочет сидеть в отдельном кабинете, а число их все растет и растет, тем паче в МВД. Но в то утро я понял, что дело тут вовсе не в амбициях Щелокова. Наша черная «Волга» с московским номерным знаком притормозила возле дежурившего на тротуаре милиционера, я протянул ему свое удостоверение следователя Прокуратуры СССР, и он сличил фотографию на удостоверении с моей физиономией, а затем махнул рукой: «Проезжайте». Снег у подъезда «Нового здания» был укатан автомобильными шинами, следом за нами подкатила еще одна московская «Волга», а у подъезда стояли два милицейских «мерседеса», «Жигули», два «пикапа» с надписью «РЕМОНТНАЯ» и мясо-молочный фургон. В каждой машине дежурил водитель в штатском и переодетые в штатское милицейские агенты - совсем как во время горячей операции «Каскад», подумал я, здорово они развернулись.
Я прошел мимо этих машин, кивнул какому-то знакомому оперативнику, снова показал удостоверение дежурному капитану милиции.
- К кому? - спросил он.
- К Малениной, - сказал я.
- Вы заказывали пропуск?
- Я? - спросил я удивленно. - Я следователь по особо важным делам Союзной Прокуратуры!…
- Минуточку, - он снял телефонную трубку внутреннего коммутатора, доложил кому-то: - Тут к полковнику Малениной из Союзной Прокуратуры… - Затем выслушал ответ и спросил у меня: - Вы от товарища Бакланова?
- Да, - соврал я, не моргнув глазом, только для того, чтоб не терять попусту время на разговоры с этим капитаном. От Бакланова, так от Бакланова - какая мне разница?
- Второй этаж, пожалуйста, - сказал он и вернул мне удостоверение. - Можете раздеться в гардеробе.
Я прошел в гардероб-раздевалку, повесил на вешалку свою видавшую виды форменную шинель и теперь, в форменном мундире старшего советника юстиции, вообще мало отличался от снующих по вестибюлю милицейских чинов. Да, неплохо они тут устроились, в «Новом здании», подумал я, оглядывая высокие, в два этажа, сводчатые окна, мраморную отделку стен, и мягкие ковровые покрытия в коридорах, и бесшумный лифт со стальной табличкой «Мэйд ин Джермани». Не то что в нашей обшарпанной Прокуратуре. Но в следующую минуту мне уже было не до этого, прямо скажем, завистливого любопытства.
В пустом и светлом коридоре второго этажа я отчетливо услышал властный грудной голос Надежды Павловны Малениной:
- …Какого х… пропала слышимость?! Гуревич, я тебе руки обломаю! Включай мне звук немедленно!
Так, усмехнулся я, Надя Маленина в своем амплуа. Ей нравилось материться, нравилось щеголять в голубом парадном полковничьем кителе (и он действительно шел к ее голубым глазам, белой коже и русым, с небольшой рыжинкой волосам), но еще больше ей нравилось открыто и громогласно поливать всю нашу систему, коррупцию в министерствах, колхозный строй - все, о чем мы говорим только дома, в кругу очень близких людей, да и то после третьей бутылки водки.
Жена крупного армейского генерала и заместитель начальника ГУБХСС - она могла себе это позволить…
- Ты слышишь, Гуревич?…твою мать! - разносилось по всему коридору.
- Надежда Павловна, я… товарищ полковник, я думал… - послышался чуть искаженный эфиром и явно смущенный голос какого-то Гуревича. - Там ведь и… все-таки дочка Леонида Ильича…
Ого! Дочка Брежнева! Это уже становилось интересно. Я приблизился к полуоткрытой двери и увидел, что это вовсе не кабинет, а зал - точь-в-точь такой же зал, как в Дежурной части Московского уголовного розыска, только с аппаратурой куда поновей: экраны теленаблюдения, установки магнитофонной записи, видеомагнитофоны, пульты дистанционной слежки… Маленина стояла ко мне спиной, напряженно, всей фигурой подавшись к центральному пульту. Рядом с ней стояли три генерала и два полковника, а за пультом, во вращающемся кресле сидел капитан инженерно-технической службы и по бокам от него, у небольших экранов - еще какие-то технические чины.
- Не твое дело, Гуревич, чья там дочка! - остервенело сказала в микрофон Маленина. - Звук!
- Слушаюсь, товарищ полковник, - отозвался голос бедняги Гуревича, и тут же без паузы возникло шумное дыхание с женским пристоном:
« - Еще!…
- А почему ты не можешь Гиви помочь? - спросил мягкий, хорошо поставленный мужской баритон.
- Отстань! Я тебе уже сказала почему!»
- Когда она это сказала? - воскликнула в зале Маленина. - Ну, Гуревич! Такой момент пропустил! Не прощу!… Будем гнать жидов из органов, товарищ министр!
Генералы повернулись к Малениной чуть в профиль, и я узнал в одном из них министра МВД СССР генерала армии Николая Щелокова, а в другом - генерал-майора Алексея Краснова, нового, после погибшего в Афганистане Папутина, начальника Отдела внутренней разведки МВД СССР.
«- Нет! - сказал вдруг женский голос и тут же перешел в плач: - Я не могу! Не могу!… Я старая! Я старая!…
- Не кричи, - сказал баритон. - Неудобно, там гости…
- Да плевала я на твоих гостей! В гробу я их видела! - закричал женский голос. - У меня жизнь прошла, жизнь! Я бабушка уже! Старуха!…
- Перестань, перестань… - увещевал мужской голос. - Просто сегодня ты не в ударе, придешь завтра. Заодно привези Гивины бриллианты, раз ты ничего для него не можешь сделать…
- Тебе лишь бы бриллианты!!! - взорвался женский голос. - На! На! Все эти цапки!»
В эфире послышался звон падающих на пол предметов.
- Сука! - прокомментировала Маленина. - Бриллиантами швыряется!
- Подожди! Подожди! - снова мягко сказал баритон. - При чем тут эти сережки и браслеты?! Дай, я тебя умою. Вот так. Глупенькая, я же не для себя прошу. Я понимаю, пока был Мигун, для Гиви ничего нельзя было сделать, никакие бриллианты не помогали, но теперь…
- Она мне их не отдаст! - плача сказал женский голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118