Л.И. Брежнева оказывают помощь преступным элементам и способствуют тем самым развалу плановой советской экономики, а некоторые из них (например, Галина Брежнева) ведут открыто разгульный образ жизни, все это отрицательно сказывается на авторитете тов. Л.И. Брежнева, как главы советского государства и на престиже Коммунистической партии и Советского правительства.
ПРИЛОЖЕНИЕ: Материалы по операции «Каскад» - протоколы допросов, очных ставок, чистосердечных признаний 1.507 обвиняемых и показания 3.788 свидетелей в 32 томах на 6.383 листах.
ПОДПИСИ: Руководители операции «Каскад».
Но подписей под документами не было, а Бакланов, протянув руку за этой бумагой, сказал:
- Подписей пока нет, но будут.
Он взял у меня этот документ, бережно уложил его в толстую дерматиновую папку, а папку спрятал в портфель. И продолжил, наливая мне и себе вино в бокалы:
- Документ, прямо скажем, редкий. Даже члены Политбюро еще не читали. И ты, конечно, гадаешь, почему я тебе его показываю и вообще зачем я пригласил тебя в ресторан. Не так ли?
Действительно, со стороны скупердяя Бакланова, который и за пиво-то редко сам платил, было весьма экстравагантно разыскать меня через МУР и по радиосвязи пригласить на обед в лучший кавказский ресторан в Москве - «Арагви». И вот мы сидим в отдельном кабинете, на столе 12-летний армянский коньяк, марочное грузинское вино, горячий сулугуни, ароматные сациви, лобио, кавказская зелень, свежие помидоры (это в январе!). А за стеной нашего отдельного кабинета, в общем зале открыто гуляет кавказская компания еще не охваченных «Каскадом» торгашей: «Выпьем за Сулико! Такой талантливый человек, - вах-вах-вах! За неделю сто тысяч заработал - двести ящиков цветов через Внуковский аэропорт провез!…»
Бакланов ставит бутылку на стол, говорит:
- Ты ведь не веришь, что я тебя пригласил сюда по чистой дружбе. А зря! Имей в виду - идет большая игра, очень большая! Но в этой игре такие пешки, как мы с тобой, летят в первую очередь…
За стеной прозвучал новый пышный тост за папу Сулико, который воспитал такого замечательно-талантливого сына…
Бакланов поморщился:
- Ты видишь, что делается! Народ привык воровать! В одном грузинском фильме какой-то человек прямо говорит своему соседу: «На что ты живешь? У тебя на заводе, кроме сжатого воздуха, ведь украсть нечего!» И хоть ты их три миллиона посади - не поможет. Потому что рыба гниет с головы. Теперь ты видишь, за какую ты команду играешь? Брежнев каждые два месяца пускает слух, что он вот-вот умрет, еле дышит, и никто его не трогает, все ждут… годами! А тем временем это правящее семейство создало в стране огромную левую индустрию, нечто вроде второго нэпа. Всякое жулье в неделю по сто тысяч зарабатывает, а мы с тобой из-за этого дерьма стали почти врагами. А нам объединиться надо, старик, объединиться и оздоровить страну. Чтоб у власти были люди с чистыми руками…
- Руками или кулаками? - спросил я.
Бакланов замер, и его рука с шашлыком застыла в воздухе.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он.
- Коля, - сказал я. - Если у вас все так чисто, почему ты меня боишься?
- С чего ты взял?
- Очень просто. Второй раз уговариваешь меня выйти из этого дела. В субботу приставили ко мне открытую слежку и прослушиваете телефон. А сейчас меня даже по радио нашел…
Он положил шашлык на тарелку, вытер салфеткой руки и произнес:
- Ладно. Ты по-человечески не понимаешь. Тогда я тебе так скажу: ты нам еще не мешаешь, но скоро начнешь мешать. Потому что ты - как танк, прешь напролом, тебя только снарядом можно остановить. Прямым попаданием.
Мы смотрели друг другу в глаза, и это была затяжная пауза.
- Коля, - спросил я, - насчет прямого попадания - это что? Предупреждение?
- С ума сошел! Это я в переносном смысле! - воскликнул он с чрезмерной пылкостью и тут же спрятал глаза, взялся за шашлык. - Просто я тебя как друг прошу в последний раз: идет большая игра, и если у тебя есть какие-то карты, мы могли бы классно сыграть вмеcте, я тебе такого пикового туза подброшу - ты ахнешь! И если ты пойдешь этим тузом - я тебе гарантирую, что через неделю все изменится. Ну, Генеральным, может, ты не будешь - не пройдешь по анкетным данным, но место Каракоза - твое. А ты - «прямое попадание»! Если завтра тебе кирпич на голову упадет - тоже я буду виноват?
Он еще говорил что-то насчет нашей будущей совместной работы и, увлекшись, размахивая шашлыком на шампуре, рисовал мне радужные перспективы, но я уже почти не слышал его. Я понял, что он мне предлагает. Если я скажу сейчас «да», если я вступлю с ним в сговор, они хоть сегодня передадут мне «убийцу» Мигуна - Бориса Буранского, любовника дочери Брежнева. И я, назначенный Брежневым, «беспристрастный» следователь, закреплю «чистосердечные признания» Буранского. А тогда - как раз к заседанию Политбюро 4 февраля - кроме материалов «Каскада», еще и мокрое дело на семье главы государства. Красиво? А если я скажу «нет» - завтра же кирпич может упасть мне на голову прямым попаданием. Идет большая игра, в этой игре уже убрали Мигуна, открыто допрашивают Галину Брежневу, так что им стоит покончить со мной, если я действительно вот-вот начну им мешать?
Я встал.
- Спасибо, Коля. Если ты предупредил меня по своей инициативе - спасибо тебе, а если тебя уполномочили, то передай им, что я подумаю. Скорей всего, я пошлю вас всех к бениной маме - и тебя, и Мигуна, и Брежнева. И пойду цветы возить с Кавказа - это доходней. - Я вытащил из кармана полсотни, положил на стол и опередил притворно-протестующий жест Бакланова: - Это от будущего спекулянта цветами будущему Генеральному прокурору, расплатишься за обед.
Он взял деньги, а я мысленно усмехнулся: когда они придут к власти, они будут брать взятки точно так же, как нынешние, даже еще больше…
14 часов 50 минут
Я вышел из ресторана на Советскую площадь. Под заснеженным памятником основателю Москвы князю Юрию Долгорукому ходили, громко урча, голодные голуби. Какая-то старуха, сама по виду нищенка, бросала им пригоршни хлебных крошек, но, опережая голубей, на эти крошки налетала туча воробьев и выклевывала крошки из глубокого свежего снега.
Я стоял, не зная, куда мне податься.
Справа от площади была Пушкинская улица с Прокуратурой СССР, но на кой мне теперь идти туда?
Меся ботинками снег, я пошел влево, к улице Горького - по ней тек поток прохожих, и меня потянуло просто к нормальным людям, без этих кремлевских интриг и страстей. Конечно, горький осадок еще бередил душу простым сознанием, что я струсил. Струсил именно тогда, когда уже ясно, что Мигуна убили не случайно и когда сам Бакланов признал, что я «вот-вот буду им мешать», то есть раскрою тайну этого преступления. Но, с другой стороны, если я выясню, кто убил Мигуна и кто стоит в заговоре против Брежнева, максимум, что меня ждет - повышение в чине до старшего следователя и увеличение зарплаты на 60 рублей в месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
ПРИЛОЖЕНИЕ: Материалы по операции «Каскад» - протоколы допросов, очных ставок, чистосердечных признаний 1.507 обвиняемых и показания 3.788 свидетелей в 32 томах на 6.383 листах.
ПОДПИСИ: Руководители операции «Каскад».
Но подписей под документами не было, а Бакланов, протянув руку за этой бумагой, сказал:
- Подписей пока нет, но будут.
Он взял у меня этот документ, бережно уложил его в толстую дерматиновую папку, а папку спрятал в портфель. И продолжил, наливая мне и себе вино в бокалы:
- Документ, прямо скажем, редкий. Даже члены Политбюро еще не читали. И ты, конечно, гадаешь, почему я тебе его показываю и вообще зачем я пригласил тебя в ресторан. Не так ли?
Действительно, со стороны скупердяя Бакланова, который и за пиво-то редко сам платил, было весьма экстравагантно разыскать меня через МУР и по радиосвязи пригласить на обед в лучший кавказский ресторан в Москве - «Арагви». И вот мы сидим в отдельном кабинете, на столе 12-летний армянский коньяк, марочное грузинское вино, горячий сулугуни, ароматные сациви, лобио, кавказская зелень, свежие помидоры (это в январе!). А за стеной нашего отдельного кабинета, в общем зале открыто гуляет кавказская компания еще не охваченных «Каскадом» торгашей: «Выпьем за Сулико! Такой талантливый человек, - вах-вах-вах! За неделю сто тысяч заработал - двести ящиков цветов через Внуковский аэропорт провез!…»
Бакланов ставит бутылку на стол, говорит:
- Ты ведь не веришь, что я тебя пригласил сюда по чистой дружбе. А зря! Имей в виду - идет большая игра, очень большая! Но в этой игре такие пешки, как мы с тобой, летят в первую очередь…
За стеной прозвучал новый пышный тост за папу Сулико, который воспитал такого замечательно-талантливого сына…
Бакланов поморщился:
- Ты видишь, что делается! Народ привык воровать! В одном грузинском фильме какой-то человек прямо говорит своему соседу: «На что ты живешь? У тебя на заводе, кроме сжатого воздуха, ведь украсть нечего!» И хоть ты их три миллиона посади - не поможет. Потому что рыба гниет с головы. Теперь ты видишь, за какую ты команду играешь? Брежнев каждые два месяца пускает слух, что он вот-вот умрет, еле дышит, и никто его не трогает, все ждут… годами! А тем временем это правящее семейство создало в стране огромную левую индустрию, нечто вроде второго нэпа. Всякое жулье в неделю по сто тысяч зарабатывает, а мы с тобой из-за этого дерьма стали почти врагами. А нам объединиться надо, старик, объединиться и оздоровить страну. Чтоб у власти были люди с чистыми руками…
- Руками или кулаками? - спросил я.
Бакланов замер, и его рука с шашлыком застыла в воздухе.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он.
- Коля, - сказал я. - Если у вас все так чисто, почему ты меня боишься?
- С чего ты взял?
- Очень просто. Второй раз уговариваешь меня выйти из этого дела. В субботу приставили ко мне открытую слежку и прослушиваете телефон. А сейчас меня даже по радио нашел…
Он положил шашлык на тарелку, вытер салфеткой руки и произнес:
- Ладно. Ты по-человечески не понимаешь. Тогда я тебе так скажу: ты нам еще не мешаешь, но скоро начнешь мешать. Потому что ты - как танк, прешь напролом, тебя только снарядом можно остановить. Прямым попаданием.
Мы смотрели друг другу в глаза, и это была затяжная пауза.
- Коля, - спросил я, - насчет прямого попадания - это что? Предупреждение?
- С ума сошел! Это я в переносном смысле! - воскликнул он с чрезмерной пылкостью и тут же спрятал глаза, взялся за шашлык. - Просто я тебя как друг прошу в последний раз: идет большая игра, и если у тебя есть какие-то карты, мы могли бы классно сыграть вмеcте, я тебе такого пикового туза подброшу - ты ахнешь! И если ты пойдешь этим тузом - я тебе гарантирую, что через неделю все изменится. Ну, Генеральным, может, ты не будешь - не пройдешь по анкетным данным, но место Каракоза - твое. А ты - «прямое попадание»! Если завтра тебе кирпич на голову упадет - тоже я буду виноват?
Он еще говорил что-то насчет нашей будущей совместной работы и, увлекшись, размахивая шашлыком на шампуре, рисовал мне радужные перспективы, но я уже почти не слышал его. Я понял, что он мне предлагает. Если я скажу сейчас «да», если я вступлю с ним в сговор, они хоть сегодня передадут мне «убийцу» Мигуна - Бориса Буранского, любовника дочери Брежнева. И я, назначенный Брежневым, «беспристрастный» следователь, закреплю «чистосердечные признания» Буранского. А тогда - как раз к заседанию Политбюро 4 февраля - кроме материалов «Каскада», еще и мокрое дело на семье главы государства. Красиво? А если я скажу «нет» - завтра же кирпич может упасть мне на голову прямым попаданием. Идет большая игра, в этой игре уже убрали Мигуна, открыто допрашивают Галину Брежневу, так что им стоит покончить со мной, если я действительно вот-вот начну им мешать?
Я встал.
- Спасибо, Коля. Если ты предупредил меня по своей инициативе - спасибо тебе, а если тебя уполномочили, то передай им, что я подумаю. Скорей всего, я пошлю вас всех к бениной маме - и тебя, и Мигуна, и Брежнева. И пойду цветы возить с Кавказа - это доходней. - Я вытащил из кармана полсотни, положил на стол и опередил притворно-протестующий жест Бакланова: - Это от будущего спекулянта цветами будущему Генеральному прокурору, расплатишься за обед.
Он взял деньги, а я мысленно усмехнулся: когда они придут к власти, они будут брать взятки точно так же, как нынешние, даже еще больше…
14 часов 50 минут
Я вышел из ресторана на Советскую площадь. Под заснеженным памятником основателю Москвы князю Юрию Долгорукому ходили, громко урча, голодные голуби. Какая-то старуха, сама по виду нищенка, бросала им пригоршни хлебных крошек, но, опережая голубей, на эти крошки налетала туча воробьев и выклевывала крошки из глубокого свежего снега.
Я стоял, не зная, куда мне податься.
Справа от площади была Пушкинская улица с Прокуратурой СССР, но на кой мне теперь идти туда?
Меся ботинками снег, я пошел влево, к улице Горького - по ней тек поток прохожих, и меня потянуло просто к нормальным людям, без этих кремлевских интриг и страстей. Конечно, горький осадок еще бередил душу простым сознанием, что я струсил. Струсил именно тогда, когда уже ясно, что Мигуна убили не случайно и когда сам Бакланов признал, что я «вот-вот буду им мешать», то есть раскрою тайну этого преступления. Но, с другой стороны, если я выясню, кто убил Мигуна и кто стоит в заговоре против Брежнева, максимум, что меня ждет - повышение в чине до старшего следователя и увеличение зарплаты на 60 рублей в месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118