Да и людей у них не хватает, – прибавил он виновато. – Но, судя по звукам, они уже приближаются к реке.
– Ох, – сердце Рики упало, окаменело. – Когда они сюда доберутся?
– Скоро, любовь моя, – нежно произнес он. Лицо его помрачнело. – Рика, а если будет ребенок?
Она растерянно заморгала. Об этом она пока не думала. Если они не зачали дитя на острове, то уж точно не из-за отсутствия стараний. Но ей все равно придется идти вперед, к объявленной свадьбе. Никакие уговоры Бьорна не убедили ее в том, что у них есть иной выход. Это был единственный способ обеспечить безопасность брату и человеку, которого она любила больше воздуха. С усилием она выдавила из себя улыбку.
– Если я забеременела, Бьорн, то наш ребенок станет для меня подарком. – На миг она представила себе похожего на него темноволосого и темноглазого младенца. – Разве не говорится, что первый ребенок может появиться на свет когда угодно, а вот второй – только через девять месяцев.
– Это не смешно. – Он нежно, но настойчиво сжал ее руку. – Если ты родишь бледнокожего ребенка, да еще раньше срока, твой араб отошлет тебя обратно к Гуннару с отрезанным носом. Ведь они безжалостны.
Она побледнела и стала мысленно отсчитывать назад дни. К счастью, ее месячные, как приливы и отливы, всегда были регулярными.
– Как долго нам еще добираться до Миклагарда?
– Еще три дня по Днепру, потом десять дней по Черному морю до Золотого Рога. При хорошей погоде не больше двух недель.
– Если ребенок зачат, я уже буду к тому времени знать об этом, – сказала она.
– Тогда пообещай мне одно. – Бьорн поцеловал внутреннюю сторону ее запястья. – Если будет ребенок, ты мне об этом скажешь. Мир гораздо больше, чем ты можешь себе представить. У нас еще есть возможность убежать так далеко, что нас никто не найдет.
– Но, сердце мое, ты же лишишься чести. Север будет навсегда закрыт для тебя. – Рика с готовностью приняла, что она никогда больше не увидит фьорда, и это обстоятельство камнем лежало у нее на сердце. Но она не хотела, чтобы Бьорн испытывал то же самое, остался без корней, с той же мучительной тоской внутри. – Согнефьорд и твой род, земля и люди, все, что тебе дорого… будет для тебя потеряно. Как я могу позволить тебе пожертвовать ради меня своей клятвой?
– Я готов был погибнуть вслед за тобой в реке. Разве ты не поняла, как мало для меня значат все эти вещи в сравнении с тем, что я могу потерять тебя? – «Валькирия» приближалась. Бьорну даже показалось, что он слышит голос дяди, выкрикивающего команды.
– А что будет с моим братом?
«А что будет со мной? Что будет с нами?» – Бьорну хотелось хорошенько ее встряхнуть, обругать, но он понимал, что этот спор им проигран. Она убеждена, что единственный ее путь – тот, в который ее загнал Гуннар, и в этом она непоколебима. Их дни любви были даром богов… или проклятием, которое будет мучить его всю оставшуюся жизнь. Он ни в чем не был уверен, но готов принять эту женщину на любых условиях.
– Так или иначе, я не дам отправить Кетила в Уппсалу, – пообещал он. – А теперь, Рика, поклянись нашей любовью, что скажешь мне, если будет ребенок. Если ты забеременела, это все изменит.
– Клянусь. Я скажу тебе, когда узнаю, – пообещала она.
– Тогда я буду молиться богам, чтобы эта маленькая новая жизнь, которую мы пытались создать, уже существовала в тебе. – Бьорн нежно поцеловал ее. Он встал и устало поплелся встречать приближающуюся «Валькирию». Сложив перед ртом ладони лодочкой, он громко позвал дядю.
– Я тоже молюсь об этом, – услышал он позади себя шепот Рики.
Глава 28
Изумление при виде спасшихся Рики и Бьорна было невероятным. Орнольф заявил, что, услышав голос племянника и увидев его с Рикой на острове, решил, будто перед ним призраки. После того как найденная парочка переплыла Днепр и присоединилась к остальным путешественникам, им потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к этому. Даже Йоранд поначалу вздрагивал, когда Бьорн клал ему руку на плечо. Он вроде как побаивался, что перед ним не живой капитан, а его тень, явившаяся забрать его с собой в Хель.
Торвальд был просто счастлив, что Рика вернулась – все равно, настоящая или нет, хотя она продолжала держаться с ним холодно. Не удивилась только Хельга.
– В конце концов, – объявила старуха, – она уже не первый раз обманывает воду.
Хельга знала, что Бьорн с Рикой настоящие, но заметила, что ее молодая хозяйка и брат ярла после падения в Аэфор очень изменили свои отношения. Если в первой половине пути она часто замечала их нежные взгляды, то теперь они старались не смущать друг друга и избегали прямых контактов.
«Оно и к лучшему», – решила старая повитуха. Нет ничего хорошего в том, чтобы желать того, чем не можешь обладать.
Бьорн довольно много рассказывал Рике о великом городе Миклагарде, но несмотря на его цветистые описания, она оказалась совершенно не готова к встрече со столицей Византийской империи. Он говорил ей об Айя-Софии, соборе Святой Софии, Премудрости Божией, с ее поразительным куполом, но она представить себе не могла, какое это чудо… пока не увидела.
Утреннее солнце золотило изгибы белого мрамора. Гигантский свод высоко венчал кольцо арочных окон. Он словно целиком был спущен с небес и не желал опускаться ниже, до уровня ничтожных людишек.
Великий город на полуострове, врезающемся в Мраморное море, раскинулся на семи холмах. Он был эхом Рима, славу которого основатель города Константин стремился затмить и вытеснить. Весь горизонт был утыкан бесчисленными шпилями и колоннами, и на каждой из них была статуя. Рика подумала, что все это похоже на какое-то поселение гигантов, замороженных на высоких постаментах.
От Босфора они свернули на север и вошли в Золотой Рог, глубоководный порт Константинополя. Рика стояла на носу «Валькирии», и Бьорн присоединился к ней. Он старался, чтобы это выглядело естественно, но от ее близости сердце его забилось сильнее. Когда судно слегка накренилось и Рика покачнулась, он положил руку ей чуть ниже спины, чтобы она удержалась на ногах. Она слегка склонилась к нему.
– Что-то неладно? – спросил он.
– Просто все это как-то подавляет, – объяснила Рика, позволив взгляду лишь на миг задержаться на его лице. – Этот город такой откровенно богатый… Наверное, на него часто совершают набеги?
– Миклагард хорошо защищен, – ответил он и свободной рукой указал на высокую стену, поднимавшуюся из воды. – А со стороны суши его окружает тройное кольцо стен, каждая из которых почти в двадцать раз превышает человеческий рост. Причем стена такая толстая, что никакой таран ее не пробьет.
Здания из светлого мрамора ослепительно сияли на солнце, и Рика подняла руку, чтобы защитить глаза. «Валькирия» скользнула мимо императорских доков, где под неумолкающий грохот молотков строились суда для имперского флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Ох, – сердце Рики упало, окаменело. – Когда они сюда доберутся?
– Скоро, любовь моя, – нежно произнес он. Лицо его помрачнело. – Рика, а если будет ребенок?
Она растерянно заморгала. Об этом она пока не думала. Если они не зачали дитя на острове, то уж точно не из-за отсутствия стараний. Но ей все равно придется идти вперед, к объявленной свадьбе. Никакие уговоры Бьорна не убедили ее в том, что у них есть иной выход. Это был единственный способ обеспечить безопасность брату и человеку, которого она любила больше воздуха. С усилием она выдавила из себя улыбку.
– Если я забеременела, Бьорн, то наш ребенок станет для меня подарком. – На миг она представила себе похожего на него темноволосого и темноглазого младенца. – Разве не говорится, что первый ребенок может появиться на свет когда угодно, а вот второй – только через девять месяцев.
– Это не смешно. – Он нежно, но настойчиво сжал ее руку. – Если ты родишь бледнокожего ребенка, да еще раньше срока, твой араб отошлет тебя обратно к Гуннару с отрезанным носом. Ведь они безжалостны.
Она побледнела и стала мысленно отсчитывать назад дни. К счастью, ее месячные, как приливы и отливы, всегда были регулярными.
– Как долго нам еще добираться до Миклагарда?
– Еще три дня по Днепру, потом десять дней по Черному морю до Золотого Рога. При хорошей погоде не больше двух недель.
– Если ребенок зачат, я уже буду к тому времени знать об этом, – сказала она.
– Тогда пообещай мне одно. – Бьорн поцеловал внутреннюю сторону ее запястья. – Если будет ребенок, ты мне об этом скажешь. Мир гораздо больше, чем ты можешь себе представить. У нас еще есть возможность убежать так далеко, что нас никто не найдет.
– Но, сердце мое, ты же лишишься чести. Север будет навсегда закрыт для тебя. – Рика с готовностью приняла, что она никогда больше не увидит фьорда, и это обстоятельство камнем лежало у нее на сердце. Но она не хотела, чтобы Бьорн испытывал то же самое, остался без корней, с той же мучительной тоской внутри. – Согнефьорд и твой род, земля и люди, все, что тебе дорого… будет для тебя потеряно. Как я могу позволить тебе пожертвовать ради меня своей клятвой?
– Я готов был погибнуть вслед за тобой в реке. Разве ты не поняла, как мало для меня значат все эти вещи в сравнении с тем, что я могу потерять тебя? – «Валькирия» приближалась. Бьорну даже показалось, что он слышит голос дяди, выкрикивающего команды.
– А что будет с моим братом?
«А что будет со мной? Что будет с нами?» – Бьорну хотелось хорошенько ее встряхнуть, обругать, но он понимал, что этот спор им проигран. Она убеждена, что единственный ее путь – тот, в который ее загнал Гуннар, и в этом она непоколебима. Их дни любви были даром богов… или проклятием, которое будет мучить его всю оставшуюся жизнь. Он ни в чем не был уверен, но готов принять эту женщину на любых условиях.
– Так или иначе, я не дам отправить Кетила в Уппсалу, – пообещал он. – А теперь, Рика, поклянись нашей любовью, что скажешь мне, если будет ребенок. Если ты забеременела, это все изменит.
– Клянусь. Я скажу тебе, когда узнаю, – пообещала она.
– Тогда я буду молиться богам, чтобы эта маленькая новая жизнь, которую мы пытались создать, уже существовала в тебе. – Бьорн нежно поцеловал ее. Он встал и устало поплелся встречать приближающуюся «Валькирию». Сложив перед ртом ладони лодочкой, он громко позвал дядю.
– Я тоже молюсь об этом, – услышал он позади себя шепот Рики.
Глава 28
Изумление при виде спасшихся Рики и Бьорна было невероятным. Орнольф заявил, что, услышав голос племянника и увидев его с Рикой на острове, решил, будто перед ним призраки. После того как найденная парочка переплыла Днепр и присоединилась к остальным путешественникам, им потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к этому. Даже Йоранд поначалу вздрагивал, когда Бьорн клал ему руку на плечо. Он вроде как побаивался, что перед ним не живой капитан, а его тень, явившаяся забрать его с собой в Хель.
Торвальд был просто счастлив, что Рика вернулась – все равно, настоящая или нет, хотя она продолжала держаться с ним холодно. Не удивилась только Хельга.
– В конце концов, – объявила старуха, – она уже не первый раз обманывает воду.
Хельга знала, что Бьорн с Рикой настоящие, но заметила, что ее молодая хозяйка и брат ярла после падения в Аэфор очень изменили свои отношения. Если в первой половине пути она часто замечала их нежные взгляды, то теперь они старались не смущать друг друга и избегали прямых контактов.
«Оно и к лучшему», – решила старая повитуха. Нет ничего хорошего в том, чтобы желать того, чем не можешь обладать.
Бьорн довольно много рассказывал Рике о великом городе Миклагарде, но несмотря на его цветистые описания, она оказалась совершенно не готова к встрече со столицей Византийской империи. Он говорил ей об Айя-Софии, соборе Святой Софии, Премудрости Божией, с ее поразительным куполом, но она представить себе не могла, какое это чудо… пока не увидела.
Утреннее солнце золотило изгибы белого мрамора. Гигантский свод высоко венчал кольцо арочных окон. Он словно целиком был спущен с небес и не желал опускаться ниже, до уровня ничтожных людишек.
Великий город на полуострове, врезающемся в Мраморное море, раскинулся на семи холмах. Он был эхом Рима, славу которого основатель города Константин стремился затмить и вытеснить. Весь горизонт был утыкан бесчисленными шпилями и колоннами, и на каждой из них была статуя. Рика подумала, что все это похоже на какое-то поселение гигантов, замороженных на высоких постаментах.
От Босфора они свернули на север и вошли в Золотой Рог, глубоководный порт Константинополя. Рика стояла на носу «Валькирии», и Бьорн присоединился к ней. Он старался, чтобы это выглядело естественно, но от ее близости сердце его забилось сильнее. Когда судно слегка накренилось и Рика покачнулась, он положил руку ей чуть ниже спины, чтобы она удержалась на ногах. Она слегка склонилась к нему.
– Что-то неладно? – спросил он.
– Просто все это как-то подавляет, – объяснила Рика, позволив взгляду лишь на миг задержаться на его лице. – Этот город такой откровенно богатый… Наверное, на него часто совершают набеги?
– Миклагард хорошо защищен, – ответил он и свободной рукой указал на высокую стену, поднимавшуюся из воды. – А со стороны суши его окружает тройное кольцо стен, каждая из которых почти в двадцать раз превышает человеческий рост. Причем стена такая толстая, что никакой таран ее не пробьет.
Здания из светлого мрамора ослепительно сияли на солнце, и Рика подняла руку, чтобы защитить глаза. «Валькирия» скользнула мимо императорских доков, где под неумолкающий грохот молотков строились суда для имперского флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76