Ему сразу сделалось легче, и, благо ночь была светлая, он отправился в путь, едва дав передохнуть лошадям; однако поскакал не домой, а прямо к озеру Леднице, где надеялся встретить уже в походе воевод с войском.
Он с такой поспешностью мчался к своим с вестями, добытыми в лагере врага, как будто за ним гнались по лесу ведьмы и лешие, до того не терпелось ему поскорее попасть к Пястуну и к своему отряду.
Всех, кто владел в Полянских общинах копьём или пращой, Пястун собрал на берегу Гопла. Дав приказ тысячникам, сотникам и десятникам разбить весь люд на отряды и назначив военачальников и воевод, подчинявшихся непосредственно ему, Пястун увидел, что войска у него гораздо больше, чем того требовала оборона. И хоть был он не воином, а простым бортником, но и этими роями распоряжался так, что впервые вместо беспорядочных кучек, разбегавшихся по полям и лесам, создал войско, которое могло представлять угрозу даже для немцев.
С вооружением — правда, по-прежнему убогим — тоже теперь стало лучше, ибо воеводы и тысячники сами следили за тем, чтобы никто не шёл с голыми руками. Лошадей на всех не хватало, и многие шли пешком, но их вооружили тяжёлыми копьями, мечами и щитами.
Эти щиты должны были заменять доспехи, которых не было ни у кого. Щитов заготовили великое множество из липовой коры и дерева и долго ещё употребляли впоследствии.
Поднявшись осенним утром на холм, откуда видна была уже выстроившаяся во главе с воеводами рать, в которой можно было различить каждую общину и округу по божкам и знамёнам, водружённым на высокие колья, Пястун в душе порадовался: дружины стояли стройными рядами и весело отвечали на его приветствие.
По всему войску был оглашён приказ, предписывавший междуречанам, познанцам, кувякам, бахорцам и другим выступить в порядке во главе со своими воеводами, продвигаясь к границе по трём дорогам. Каждый отряд должен был знать о продвижении остальных, дабы не мешать друг другу в пути и на пастбищах и не опустошать родной край. Идти было приказано, соблюдая тишину и порядок, чтобы неприятель не узнал преждевременно о походе, не бежал и, не имея времени подготовить засаду, не мог бы их окружить. Сам Пястун с сынком, которого, несмотря на юные годы, готовил к воинскому ремеслу, шёл посередине, желая все видеть своими глазами.
Отмечалось, что воеводами князь назначал людей, отнюдь на это не надеявшихся, и обходил тех, что добивались воеводства. О том, где находился Добек, знал он один, остальные же поговаривали разное, а в отряде пока его заменял другой.
Однажды вечером, когда вся рать огромной лавой двигалась к границе, сделали привал на опушке леса. Пястун, сынок его и несколько воевод сели погреться у огня. Тихо беседуя, они жарили на костре мясо убитого козла, как вдруг невдалеке послышался шорох, и перед князем внезапно предстал Добек: он побледнел, казался потрясённый и настолько был изнурён скитаниями, что едва стоял на ногах.
— Добек! — вскричал, взглянув на него, Пястун, как будто ни о чём не зная, — где же ты пропадал? Что с тобой приключилось? А мы тут тревожились, не стряслась ли с тобой какая беда? — Со мной и впрямь приключилось такое, — сказал Добек, — что и догадаться нельзя и поверить трудно, однако ничего худого не сделалось. А теперь — вот так, как вы меня видите, я возвращаюсь прямо из лагеря Лешеков в Дикой пуще, и ещё разит от меня немецким духом.
Со всех сторон послышались изумлённые возгласы, а Добек начал рассказывать:
— Недавно я взял у вас, милостивый господин, немца, чтобы он починил мои мечи, а он едва не испортил меня самого. Эта лукавая гадина подстрекала меня к измене, стараясь переманить на сторону Лешеков. Тогда я, с вашего ведома, сделал вид, будто попался на удочку, и отправился с ним на поморскую границу, в лагерь Лешеков. Надо было поглядеть вблизи, каковы их силы и что они замышляют. Князья допустили меня к себе и принялись уговаривать перейти на их сторону, а своим изменить; я чуть язык себе не откусил, но прикинулся, что сочувствую им. А тем временем осмотрел их вооружение, людей и войско. Они хотели подкупить меня вот этим, — прибавил он, бросая к ногам Пястуна один за другим их дары: перстень, меч и кубок. — Не скупились на обещания. Разведав всё, что было возможно, я вырвался от них — и вот я здесь.
Добек шумно вздохнул, дико поводя глазами.
— А немец, который был с вами? Что с ним сталось? — допытывались старейшины.
— Не мог я больше терпеть его подле себя, — сказал Добек. — На привале я зажарил его на горячих угольях для волков, но, пожалуй, и они им побрезгуют.
Все слушали молча, с величайшим изумлением, однако вскоре стали задавать вопросы — о поморянах, о немцах, о том, как вооружены неприятельские войска, что говорили князья, как и куда полагали выступать. Добек рассказал, как спешили они собрать подкрепление, готовясь двинуться обычным путём на Ледницу, куда уже посланы передовые отряды, дабы отрезать полянам путь к границе.
Стало быть, и им следовало поспешить, чтобы не дать врагу себя обогнать. Судя по тому, что Добек слышал и видел в лагере, дружина Лешеков по числу людей не могла сравниться с собранным Пястуном войском и страшна была только оружием. Старейшины, приободрившись, загорелись желанием поскорее ринуться в бой и чуть свет по сигналу бесшумно повели свою рать к озеру Леднице.
XXIX
Полями, лесами и глухими чащобами молча, словно боясь всполошить зверя, подвигались к озеру вооружённые отряды. Во время похода воеводы, выступившие с разных сторон, почти ничего не знали друг о друге, однако, непостижимой волею судеб, все вышли на равнину из окружающих её лесов в один день и час. Можно было счесть это счастливым предзнаменованием, и если бы не приказ соблюдать тишину, радость исторгла бы из груди воинов громкий единодушный крик.
Пястун, поднявшись на пригорок, обозревал войско: общины и округи шли стройными рядами — отряд за отрядом.
Решили задержаться здесь до следующего дня в ожидании неприятеля, а если бы он не появился, двинуться всей ратью к поморской пуще.
Было ещё рано; после прохладной ночи настало осеннее утро — не жаркое и не холодное; в лесу на листьях ещё лежала роса, в поле весело светило солнце. Стягивавшиеся с трех сторон отряды только начинали строиться, когда военачальники, стоявшие на пригорке, заметили на опушке с противоположной стороны вооружённые толпы, выходившие из лесу.
То были Лешеки со своим войском.
Они не предполагали, что поляне ждут их тут в боевой готовности, и первые группы, показавшиеся из лесу, увидев расположившийся в равнине лагерь, остановились как вкопанные.
В неприятельских войсках произошло замешательство, конники поскакали в разные стороны, чтобы разведать силы противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114