– Я послал за вами, молодой человек, потому что был потрясен не только вашим мастерством, но и преданностью делу. Подмастерье, который прекращает работу только с наступлением темноты, должен больше заботиться о ее совершенстве, чем о выгоде, которую она сулит. Только человек, в котором горит огонь творчества, способен забыть и про время, и про голод.
– Мой брат собирает небольшую группу единомышленников для выполнения очень важной работы, – пояснил более деловой господин Уильям.
– Особенно тех мастеров, которые работают инструментами, а не языком, – добавил Дэйл, знающий по длительному общению, как умеет работать его бывший ученик. – И, как я уже говорил вам прежде, я не намерен стоять у вас на пути.
По правилам, принятым в гильдии, после того, как Дикон на экзамене подтвердил свое мастерство, мастер Дэйл уже не мог препятствовать ему принять то или иное предложение, к тому же ему было известно, что Дикон надеется продвинуться с помощью братьев Вертье. Однако юноше было свойственно испытывать чувство признательности, и Дэйлу это тоже было известно.
– Эти джентльмены держат в секрете то, что собираются построить? – спросил Дикон своего учителя, удивленный атмосферой некоторой таинственности, которая ощущалась в комнате, и полагая, что коль скоро в этом деле участвует главный королевский строитель, речь может идти о каких-нибудь фортификационных сооружениях.
– Дело не столько в том, что мы будем строить, сколько в том, что нам сначала предстоит снести, – объяснил ему господин Уильям.
Продолжая говорить, он подошел к окну и пригласил Дикона подойти и встать рядом с ним.
– Вы видите церковь Богородицы?
– Да, конечно. Она построена в тринадцатом веке и является частью аббатства.
– Совершенно верно, – согласился господин Уильям. – Именно поэтому и будет такой шум, когда нам придется ее снести.
– Снести?! – как эхо, повторил Дикон в ужасе.
– Лондонцы будут в таком же ужасе, как и вы сами, Брум. И будут протестовать. Но король решил, что это будет сделано. Уже даже почти удалось уговорить настоятеля Вестминстерского аббатства после того, как он посмотрел этот прекрасный проект новой церкви.
Видя растерянность на лице Дикона, старший Вертье взял на себя труд объяснить юноше все так же подробно, как он стал бы объяснять любому другому строителю. Из немалого опыта ему хорошо было известно, что лучший способ заставить своих помощников работать с полной отдачей сил, это превратить их в своих единомышленников. А он возлагал очень большие надежды на этого юношу, который по наитию создал резьбу, достойную украсить подлинный шедевр.
– Я прекрасно понимаю ваши чувства, Брум, и чувства многих лондонцев, которые любили церковь Богородицы на протяжении многих лет. И никто лучше меня не понимает печали монахинь, которые в этой церкви служили. Но будет построена новая церковь, потому что Его Величество ассигновал на это крупную сумму денег. Дело заключается еще и в том, что нынешняя церковь требует такой серьезной реставрации, что проще и дешевле ее сломать и построить на ее месте новую. Ну и, конечно, нельзя не помнить о том, почему король так стремится, чтобы эта работа была выполнена, и настаивает на этом.
– Почему же, сэр? Может быть, Его Величеству зачем-то нужен именно этот участок земли? – спросил Дикон, постепенно освобождаясь от чувства неловкости и робости.
– Речь идет о перезахоронении короля, вернее – о его возвращении домой, если так можно выразиться.
– Короля? – едва выдохнул Дикон, боясь поверить в то, что спустя столько лет Генрих Тюдор, наконец, вспомнил о последнем Плантагенете.
– Да, короля. Убитого короля, нынешнее место погребения которого не достойно его.
Этот ответ еще больше заставил Дикона поверить в идею, которая пришла ему в голову, но казалась совершенно безумной. Его мысли обратились к прошлому, к монахам из монастыря на острове. Сад вокруг монастыря, где был ими похоронен Ричард Третий, – тихое и спокойное место, достойное последнее прибежище для любого, но не для короля, который сражался с такой отвагой. Возможно ли, что его несчастные, изувеченные останки будут с почестями похоронены в Вестминстере?
– Короля Генриха Шестого, последнего короля из ланкастерского дома. Кроткого, святого человека, который был убит в Тауэре Йоркскими злодеями, – поспешил объяснить ему Дэйл, который за долгие годы общения прекрасно узнал, кому симпатизирует Дикон.
И Дикон в ту же секунду понял, какой он наивный дурак. Ни один узурпатор не рискнет напомнить подданным об их прежнем короле. «Забудь все, что я говорил тебе», – сказал ему его отец. «Забудь, забудь», – он и сам постоянно твердил себе эти слова. Но забыть было нелегко. Усилием воли он заставил себя вернуться из Лестера в эту мрачноватую вестминстерскую комнату. Обсуждение предстоящего строительства приобрело для него исключительное значение как возможная будущая работа, а важные особы и их дискуссия стали символом неожиданной удачи.
Он внимательно слушал их обсуждение, время от времени задавая вопросы, на которые они отвечали терпеливо и доброжелательно. Конечно, было бы прекрасно работать с этими людьми, заниматься делом, в котором нет несущественных мелочей, неважных деталей и которое давало бы желанную и прекрасную возможность постоянного совершенствования.
На одно лишь короткое мгновение он вспомнил про Танзи, которая дома молится за его удачу, и про свое, не очень серьезное обещание вернуться к ней с хорошими новостями. Сейчас он был уверен, что его постигла удача, о которой они оба даже не смели и мечтать. Какое счастье! Они останутся жить в своем доме, и он будет обеспечен работой в Вестминстере на долгие годы. Работой, о которой станут говорить по всей Англии! Он сможет обеспечить семью, сможет заработать немало денег и даже – смелая, слишком смелая мысль! – эта работа принесет ему не только деньги, но признание и славу! Все свое умение, все свои силы он вложит в этот проект братьев Вертье!
Между тем, за столом продолжался разговор об архитектурных деталях и статуях. Все предстоящее строительство казалось слишком дорогим и грандиозным даже для надгробия короля. Более того, из разговора он понял, что Вестминстер и Виндзор спорят друг с другом о перезахоронении останков несчастного Генриха и что спор этот, возможно, придется решать самому Папе Римскому. Разрушать существующую церковь и возводить такое сооружение в надежде получить разрешение его преосвященства – эта идея показалась Дикону весьма сомнительной. И это в то время, как во всех других делах Генрих Тюдор показал себя достаточно практичным и трезво мыслящим человеком.
Пока он размышлял обо всем этом за столом продолжалась дискуссия о крышах и сводах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Мой брат собирает небольшую группу единомышленников для выполнения очень важной работы, – пояснил более деловой господин Уильям.
– Особенно тех мастеров, которые работают инструментами, а не языком, – добавил Дэйл, знающий по длительному общению, как умеет работать его бывший ученик. – И, как я уже говорил вам прежде, я не намерен стоять у вас на пути.
По правилам, принятым в гильдии, после того, как Дикон на экзамене подтвердил свое мастерство, мастер Дэйл уже не мог препятствовать ему принять то или иное предложение, к тому же ему было известно, что Дикон надеется продвинуться с помощью братьев Вертье. Однако юноше было свойственно испытывать чувство признательности, и Дэйлу это тоже было известно.
– Эти джентльмены держат в секрете то, что собираются построить? – спросил Дикон своего учителя, удивленный атмосферой некоторой таинственности, которая ощущалась в комнате, и полагая, что коль скоро в этом деле участвует главный королевский строитель, речь может идти о каких-нибудь фортификационных сооружениях.
– Дело не столько в том, что мы будем строить, сколько в том, что нам сначала предстоит снести, – объяснил ему господин Уильям.
Продолжая говорить, он подошел к окну и пригласил Дикона подойти и встать рядом с ним.
– Вы видите церковь Богородицы?
– Да, конечно. Она построена в тринадцатом веке и является частью аббатства.
– Совершенно верно, – согласился господин Уильям. – Именно поэтому и будет такой шум, когда нам придется ее снести.
– Снести?! – как эхо, повторил Дикон в ужасе.
– Лондонцы будут в таком же ужасе, как и вы сами, Брум. И будут протестовать. Но король решил, что это будет сделано. Уже даже почти удалось уговорить настоятеля Вестминстерского аббатства после того, как он посмотрел этот прекрасный проект новой церкви.
Видя растерянность на лице Дикона, старший Вертье взял на себя труд объяснить юноше все так же подробно, как он стал бы объяснять любому другому строителю. Из немалого опыта ему хорошо было известно, что лучший способ заставить своих помощников работать с полной отдачей сил, это превратить их в своих единомышленников. А он возлагал очень большие надежды на этого юношу, который по наитию создал резьбу, достойную украсить подлинный шедевр.
– Я прекрасно понимаю ваши чувства, Брум, и чувства многих лондонцев, которые любили церковь Богородицы на протяжении многих лет. И никто лучше меня не понимает печали монахинь, которые в этой церкви служили. Но будет построена новая церковь, потому что Его Величество ассигновал на это крупную сумму денег. Дело заключается еще и в том, что нынешняя церковь требует такой серьезной реставрации, что проще и дешевле ее сломать и построить на ее месте новую. Ну и, конечно, нельзя не помнить о том, почему король так стремится, чтобы эта работа была выполнена, и настаивает на этом.
– Почему же, сэр? Может быть, Его Величеству зачем-то нужен именно этот участок земли? – спросил Дикон, постепенно освобождаясь от чувства неловкости и робости.
– Речь идет о перезахоронении короля, вернее – о его возвращении домой, если так можно выразиться.
– Короля? – едва выдохнул Дикон, боясь поверить в то, что спустя столько лет Генрих Тюдор, наконец, вспомнил о последнем Плантагенете.
– Да, короля. Убитого короля, нынешнее место погребения которого не достойно его.
Этот ответ еще больше заставил Дикона поверить в идею, которая пришла ему в голову, но казалась совершенно безумной. Его мысли обратились к прошлому, к монахам из монастыря на острове. Сад вокруг монастыря, где был ими похоронен Ричард Третий, – тихое и спокойное место, достойное последнее прибежище для любого, но не для короля, который сражался с такой отвагой. Возможно ли, что его несчастные, изувеченные останки будут с почестями похоронены в Вестминстере?
– Короля Генриха Шестого, последнего короля из ланкастерского дома. Кроткого, святого человека, который был убит в Тауэре Йоркскими злодеями, – поспешил объяснить ему Дэйл, который за долгие годы общения прекрасно узнал, кому симпатизирует Дикон.
И Дикон в ту же секунду понял, какой он наивный дурак. Ни один узурпатор не рискнет напомнить подданным об их прежнем короле. «Забудь все, что я говорил тебе», – сказал ему его отец. «Забудь, забудь», – он и сам постоянно твердил себе эти слова. Но забыть было нелегко. Усилием воли он заставил себя вернуться из Лестера в эту мрачноватую вестминстерскую комнату. Обсуждение предстоящего строительства приобрело для него исключительное значение как возможная будущая работа, а важные особы и их дискуссия стали символом неожиданной удачи.
Он внимательно слушал их обсуждение, время от времени задавая вопросы, на которые они отвечали терпеливо и доброжелательно. Конечно, было бы прекрасно работать с этими людьми, заниматься делом, в котором нет несущественных мелочей, неважных деталей и которое давало бы желанную и прекрасную возможность постоянного совершенствования.
На одно лишь короткое мгновение он вспомнил про Танзи, которая дома молится за его удачу, и про свое, не очень серьезное обещание вернуться к ней с хорошими новостями. Сейчас он был уверен, что его постигла удача, о которой они оба даже не смели и мечтать. Какое счастье! Они останутся жить в своем доме, и он будет обеспечен работой в Вестминстере на долгие годы. Работой, о которой станут говорить по всей Англии! Он сможет обеспечить семью, сможет заработать немало денег и даже – смелая, слишком смелая мысль! – эта работа принесет ему не только деньги, но признание и славу! Все свое умение, все свои силы он вложит в этот проект братьев Вертье!
Между тем, за столом продолжался разговор об архитектурных деталях и статуях. Все предстоящее строительство казалось слишком дорогим и грандиозным даже для надгробия короля. Более того, из разговора он понял, что Вестминстер и Виндзор спорят друг с другом о перезахоронении останков несчастного Генриха и что спор этот, возможно, придется решать самому Папе Римскому. Разрушать существующую церковь и возводить такое сооружение в надежде получить разрешение его преосвященства – эта идея показалась Дикону весьма сомнительной. И это в то время, как во всех других делах Генрих Тюдор показал себя достаточно практичным и трезво мыслящим человеком.
Пока он размышлял обо всем этом за столом продолжалась дискуссия о крышах и сводах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70