Удостоверившись, что пациентка вошла в транс, Адам направил силу внушения на цель их исследования. .
— Вы молодец, Хелена. Все прекрасно. Вы слышите меня совершенно отчетливо, не так ли?
— Да, — прошептала девушка.
— Очень хорошо, — сказал Адам тем же ласковым, но уверенным тоном. — Теперь вы, в определенном смысле, проснетесь — полностью сознавая окружающее. Но в другом смысле вы будете вроде зрителя в кинотеатре, собирающегося посмотреть кино. Фильм — это видеозапись сна, который вы видели прошлой ночью. Мне бы хотелось, чтобы кино началось через мгновение. Хотите посмотреть фильм и рассказать мне, что вы видите?
— Да, — раздалось после секундного колебания.
— Великолепно, — сказал Адам с мягким одобрением. — Сейчас я начну обратный отсчет от «пяти», как иногда бывает на экране перед началом картины. Когда я доберусь до цифры «один», это будет знаком к началу вашего фильма, и вы начнете описывать все, что видите на экране. Пять… четыре… три… два… один.
Веки Хелены дрожали. Через мгновение она глубоко вздохнула, не открывая глаз.
— Это комната, но какая-то другая. На окнах иней. Ковер не голубой, а тускло-красный, у кресел простые деревянные подлокотники. Люди уже ушли, однако их тени остались. Тени появляются и исчезают, как призраки…
Она вдруг умолкла, на лице отразился ужас.
— Это только кино, — тихо напомнил Адам. — Вы в любой миг, когда захотите, можете выключить его, но, поверьте, вы не увидите ничего, что могло бы повредить вам. Кристофер и я здесь, рядом. Вы ведь не боитесь, правда?
— Н-не… немножко, — пробормотала девушка.
— Ну же, возьмите и меня за руку, — сказал он, беря ее свободную руку в свои, как уже сделал Кристофер. — Вот, теперь вы в полной безопасности. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы, когда будете готовы, вернулись к фильму и продолжили рассказывать. Вы сделаете это для нас?
Она робко кивнула, и он успокаивающе потрепал ее по руке.
— Храбрая девочка. Ну-с, так вы упомянули о тенях. Можете сказать, что в этих тенях вас так пугает?
Хелена прикусила губу.
— Они… такие темные… словно вырезаны из черного целлофана. И не держатся стен. Они все время появляются в середине комнаты. Я слышу, как они шепчутся. Они жестоки. Они хотят сломать то, что не могут иметь…
На этот раз ее голос дрогнул от страха.
— Пока довольно, — сказал Адам, оглядываясь на Перегрина, который усердно рисовал. — Пора выключить фильм. Когда зажжется свет, вы словно бы перейдете в другую комнату — туда, где вы чувствуете себя в безопасности. В какой комнате вам хотелось бы оказаться?
— В моей комнате дома, у мамы и папы.
— Значит, там и окажетесь, — уверенно произнес Адам. — Свет включился. Что вы видите?
Хелена снова улыбалась.
— Мою кровать с пледом, который спряла мне бабушка. Все мои куклы выстроены вдоль изножия кровати.
— Похоже, это чудесное, уютное место, Хелена, — одобрительно сказал Адам. — Почему бы вам не прилечь на кровать и не вздремнуть чуток? Вас ничто не потревожит. Через некоторое время я дотронусь до вашего лба и позову вас по имени. В этот момент вы проснетесь, чувствуя себя посвежевшей.
Хелена вздохнула, глубже осела в кресле, свернувшись, как ребенок под одеялом. Убедившись, что ей удобно, Адам высвободил руки и выпрямился, вопросительно поглядев на Кристофера. Священник также отпустил руку девушки и покачал головой.
— Шепчущие черные тени… — пробормотал он. — У меня создалось впечатление, что в атмосфере этого места действительно есть что-то мрачное. Интересно, что бы это могло быть.
— Мне тоже интересно, — задумчиво кивнул Адам. — Хотя сомневаюсь, что мы сможем вытянуть из Хелены что-нибудь существенное. Если бы я считал, что она одна из них, я бы воспользовался более агрессивными методами, медикаментозной поддержкой и тому подобным, но не думаю, что в ее случае это обосновано. Я подозреваю, что ее психика срезонировала с тем, что происходило в этой квартире задолго до того, как она переехала сюда. Такой вывод подсказывает нам несколько интригующих возможностей. К счастью, в нашем распоряжении есть и другие источники, кроме ее снов.
Он показал взглядом на окно. Перегрин все еще рисовал, карандаш быстро и уверенно порхал по странице. По выражению лица молодого художника было видно, что он забыл обо всем, полностью сосредоточившись на своей задаче.
Пораженный Кристофер поднял бровь.
— Он видит, что происходит? И научился этому всего за месяц?
Адам кивнул.
— На самом деле даже быстрее. Я с первой нашей встречи подозревал, что у него задатки Охотника. В Мелроузе мои сомнения рассеялись. Теперь понимаете, почему я так хотел, чтобы вы с Викторией при случае пообщались с ним?
— Да уж, — признался Кристофер с мимолетной улыбкой. — жду не дождусь, когда он покажет свои рисунки.
В это время Перегрин сделал еще несколько решительных движений карандашом и откинулся на стуле. Вздох, и светло-карие глаза художника вернулись к действительности. Молодой человек слегка встряхнулся, прежде чем оторваться от бумаги.
— Адам! — воскликнул он. — Вы только поглядите!
Адам быстро подошел. Кристофер последовал за ним, предварительно удостоверившись, что их пациентка по-прежнему спит. Перегрин передал свои рисунки, и Адам повернулся к свету, напряженно вглядываясь. Кристофер заглянул ему через плечо.
На рисунке была изображена комната Хелены, увиденная с места, где сидел Перегрин. Кое-что изменилось, особенно кресла и диван — они стали более строгими, чем нынешняя мебель. Кроме того, в комнате были рождественская елка в эркере и большой экран, загораживающий другое окно. Внимание, однако, приковывали две человеческие фигуры на переднем плане. Больше всех бросался в глаза молодой человек с длинными темными волосами. В похожем на сутану одеянии с откинутым на плечи капюшоном он стоял на коленях, протягивая скрещенные запястья человеку в подобном же облачении, но постарше, который словно бы связывал запястья юноши красной веревкой. За процедурой наблюдал третий человек на заднем плане, стоявший немного в стороне. Хотя черты его больше напоминали написанное импрессионистом пятно, на шее можно было вполне ясно разглядеть медальон на цепочке.
— Поглядите сюда, — указал карандашом Перегрин. — Где вы видели подобный медальон раньше?
Глава 4
Застывшее лицо Адама было достаточно красноречивым ответом Перегрину, но Кристофер явно чего-то не понимал. Ошеломленный, он переводил взгляд с Синклера на художника и обратно.
— Боюсь, я запутался. Где вы видели такой медальон?
— Последнее время слишком во многих местах, — процедил Адам, — если я правильно понял, что значит этот набросок. — Художник молча кивнул, и он продолжил: — Последний раз — в серии рисунков, которые Перегрин показал мне сегодня утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
— Вы молодец, Хелена. Все прекрасно. Вы слышите меня совершенно отчетливо, не так ли?
— Да, — прошептала девушка.
— Очень хорошо, — сказал Адам тем же ласковым, но уверенным тоном. — Теперь вы, в определенном смысле, проснетесь — полностью сознавая окружающее. Но в другом смысле вы будете вроде зрителя в кинотеатре, собирающегося посмотреть кино. Фильм — это видеозапись сна, который вы видели прошлой ночью. Мне бы хотелось, чтобы кино началось через мгновение. Хотите посмотреть фильм и рассказать мне, что вы видите?
— Да, — раздалось после секундного колебания.
— Великолепно, — сказал Адам с мягким одобрением. — Сейчас я начну обратный отсчет от «пяти», как иногда бывает на экране перед началом картины. Когда я доберусь до цифры «один», это будет знаком к началу вашего фильма, и вы начнете описывать все, что видите на экране. Пять… четыре… три… два… один.
Веки Хелены дрожали. Через мгновение она глубоко вздохнула, не открывая глаз.
— Это комната, но какая-то другая. На окнах иней. Ковер не голубой, а тускло-красный, у кресел простые деревянные подлокотники. Люди уже ушли, однако их тени остались. Тени появляются и исчезают, как призраки…
Она вдруг умолкла, на лице отразился ужас.
— Это только кино, — тихо напомнил Адам. — Вы в любой миг, когда захотите, можете выключить его, но, поверьте, вы не увидите ничего, что могло бы повредить вам. Кристофер и я здесь, рядом. Вы ведь не боитесь, правда?
— Н-не… немножко, — пробормотала девушка.
— Ну же, возьмите и меня за руку, — сказал он, беря ее свободную руку в свои, как уже сделал Кристофер. — Вот, теперь вы в полной безопасности. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы, когда будете готовы, вернулись к фильму и продолжили рассказывать. Вы сделаете это для нас?
Она робко кивнула, и он успокаивающе потрепал ее по руке.
— Храбрая девочка. Ну-с, так вы упомянули о тенях. Можете сказать, что в этих тенях вас так пугает?
Хелена прикусила губу.
— Они… такие темные… словно вырезаны из черного целлофана. И не держатся стен. Они все время появляются в середине комнаты. Я слышу, как они шепчутся. Они жестоки. Они хотят сломать то, что не могут иметь…
На этот раз ее голос дрогнул от страха.
— Пока довольно, — сказал Адам, оглядываясь на Перегрина, который усердно рисовал. — Пора выключить фильм. Когда зажжется свет, вы словно бы перейдете в другую комнату — туда, где вы чувствуете себя в безопасности. В какой комнате вам хотелось бы оказаться?
— В моей комнате дома, у мамы и папы.
— Значит, там и окажетесь, — уверенно произнес Адам. — Свет включился. Что вы видите?
Хелена снова улыбалась.
— Мою кровать с пледом, который спряла мне бабушка. Все мои куклы выстроены вдоль изножия кровати.
— Похоже, это чудесное, уютное место, Хелена, — одобрительно сказал Адам. — Почему бы вам не прилечь на кровать и не вздремнуть чуток? Вас ничто не потревожит. Через некоторое время я дотронусь до вашего лба и позову вас по имени. В этот момент вы проснетесь, чувствуя себя посвежевшей.
Хелена вздохнула, глубже осела в кресле, свернувшись, как ребенок под одеялом. Убедившись, что ей удобно, Адам высвободил руки и выпрямился, вопросительно поглядев на Кристофера. Священник также отпустил руку девушки и покачал головой.
— Шепчущие черные тени… — пробормотал он. — У меня создалось впечатление, что в атмосфере этого места действительно есть что-то мрачное. Интересно, что бы это могло быть.
— Мне тоже интересно, — задумчиво кивнул Адам. — Хотя сомневаюсь, что мы сможем вытянуть из Хелены что-нибудь существенное. Если бы я считал, что она одна из них, я бы воспользовался более агрессивными методами, медикаментозной поддержкой и тому подобным, но не думаю, что в ее случае это обосновано. Я подозреваю, что ее психика срезонировала с тем, что происходило в этой квартире задолго до того, как она переехала сюда. Такой вывод подсказывает нам несколько интригующих возможностей. К счастью, в нашем распоряжении есть и другие источники, кроме ее снов.
Он показал взглядом на окно. Перегрин все еще рисовал, карандаш быстро и уверенно порхал по странице. По выражению лица молодого художника было видно, что он забыл обо всем, полностью сосредоточившись на своей задаче.
Пораженный Кристофер поднял бровь.
— Он видит, что происходит? И научился этому всего за месяц?
Адам кивнул.
— На самом деле даже быстрее. Я с первой нашей встречи подозревал, что у него задатки Охотника. В Мелроузе мои сомнения рассеялись. Теперь понимаете, почему я так хотел, чтобы вы с Викторией при случае пообщались с ним?
— Да уж, — признался Кристофер с мимолетной улыбкой. — жду не дождусь, когда он покажет свои рисунки.
В это время Перегрин сделал еще несколько решительных движений карандашом и откинулся на стуле. Вздох, и светло-карие глаза художника вернулись к действительности. Молодой человек слегка встряхнулся, прежде чем оторваться от бумаги.
— Адам! — воскликнул он. — Вы только поглядите!
Адам быстро подошел. Кристофер последовал за ним, предварительно удостоверившись, что их пациентка по-прежнему спит. Перегрин передал свои рисунки, и Адам повернулся к свету, напряженно вглядываясь. Кристофер заглянул ему через плечо.
На рисунке была изображена комната Хелены, увиденная с места, где сидел Перегрин. Кое-что изменилось, особенно кресла и диван — они стали более строгими, чем нынешняя мебель. Кроме того, в комнате были рождественская елка в эркере и большой экран, загораживающий другое окно. Внимание, однако, приковывали две человеческие фигуры на переднем плане. Больше всех бросался в глаза молодой человек с длинными темными волосами. В похожем на сутану одеянии с откинутым на плечи капюшоном он стоял на коленях, протягивая скрещенные запястья человеку в подобном же облачении, но постарше, который словно бы связывал запястья юноши красной веревкой. За процедурой наблюдал третий человек на заднем плане, стоявший немного в стороне. Хотя черты его больше напоминали написанное импрессионистом пятно, на шее можно было вполне ясно разглядеть медальон на цепочке.
— Поглядите сюда, — указал карандашом Перегрин. — Где вы видели подобный медальон раньше?
Глава 4
Застывшее лицо Адама было достаточно красноречивым ответом Перегрину, но Кристофер явно чего-то не понимал. Ошеломленный, он переводил взгляд с Синклера на художника и обратно.
— Боюсь, я запутался. Где вы видели такой медальон?
— Последнее время слишком во многих местах, — процедил Адам, — если я правильно понял, что значит этот набросок. — Художник молча кивнул, и он продолжил: — Последний раз — в серии рисунков, которые Перегрин показал мне сегодня утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130