Он вздохнул.
— Инспектор, я знаю Джимми Макардля почти десять лет. Не думаю, что он лжет. Но если он прав… если на его участке действительно убили человека при помощи черной магии… то у нас в Блэргаури, конечно, нет специалистов для такой работы. Наши обычные клиенты — взломщики, буяны в пабах, даже браконьеры, но не убийцы… и уж тем более не психи, балующиеся черной магией. Я вспомнил, как кто-то говорил мне, будто в полиции Лотиана и Пограничья именно вы занимаетесь подобными случаями. Поэтому позвонить вам показалось лучшей идеей, чем пытаться лезть в это дело самим.
— Понимаю, сержант, — сказал Маклеод, — но прежде чем дать совет, мне не помешало бы еще немного информации. Почему ваш человек так уверен, что видел какой-то оккультный обряд?
— По его словам, преступники носили белые балахоны с надвинутыми на лица капюшонами. Он утверждает, будто слышал, как они бормотали над жертвой какую-то песню, прежде чем убить. — Помолчав, Керкпатрик нерешительно добавил: — Вероятно, все это мистификация… университетская шуточка, что ли.
— Угу, возможно, — сказал Маклеод, — но вряд ли мы рискнем исходить из этого предположения. Ваш свидетель кажется серьезным. Пожалуй, мне лучше приехать в Блэргаури самому.
— Я надеялся на это, — откровенно признался Керкпатрик, — и был бы очень благодарен, если бы вы приехали. Мне страшно не хочется вытаскивать вас из дому в такую ночь, однако… когда вы сможете быть здесь?
— Постараюсь выбраться за полчаса. Как дороги?
— Вчера после восьми вечера выпало дюймов четыре-пять снега, но главные дороги проходимы. Когда вы приедете, возьмем полноприводную машину, чтобы добраться до места. Что еще мы можем сделать до вашего приезда?
Маклеод рассеянно нахмурился.
— Постарайтесь не дать прессе пронюхать об этом, пока мы не поймем, с чем имеем дело. Сомневаюсь, что у вас есть специалист по убийствам.
— Боюсь, что нет, инспектор.
— Ну, сейчас это не имеет значения. Если ваш свидетель прав, — продолжил он мрачно, — то ради жертвы спешить уже незачем, а самих преступников давно и след простыл.
Он подумал еще минуту.
— Мне хотелось бы привезти с собой еще одного человека, если он согласится поехать. Это мой друг-психиатр с большим опытом в подобных делах. Фактически именно ему я звоню, когда мне нужен эксперт. Я много раз работал с ним и ценю его мнение.
— Если, по-вашему, он может помочь, то я не возражаю.
— Сначала мне надо связаться с ним… но это моя проблема, а не ваша, — сказал Маклеод. — Бог даст, я буду у вас в Блэргаури часа через три. До встречи.
С этими словами он положил трубку и повернулся к жене. Джейн тихо сидела на диване, рассеянно поглаживая кошку. Она подняла рыжеватую бровь с многострадальным смирением.
— Можешь не говорить. Тебе надо уезжать. Сделать термос кофе?
— Ага, — уныло кивнул Маклеод, — неплохо бы. — Он ласково обнял ее за плечи и добавил веселее: — Ты храбрый солдатик, Дженни, девочка моя. Обещаю наверстать, когда попаду домой.
— Да уж, Ноэль Маклеод, наверстаешь, — согласилась она с некоторой суровостью. Но темные глаза блестели. Маклеод обнял ее крепче, потом с трудом отпустил. Когда она встала и ушла на кухню (кошка поспешила следом), он снова поднял трубку и набрал номер Стратмурн-хауса.
* * *
Пока инспектор Маклеод разговаривал по телефону с Керкпатриком, Адам Синклер давал официальный прием для нескольких дюжин коллег-патронов «Societas Musica Escotia», общественной организации, занимающейся развитием и поддержкой музыкального искусства Шотландии. Это был официальный прием: мужчины облачены в одежду горцев или по крайней мере жилеты цветов клана, а женщины в вечерних платьях, многие также с клетчатыми шарфами и другими аксессуарами. По ходу долгого вечера гости съели великолепный обед, украшенный такими шотландскими кулинарными деликатесами, как сваренный на пару дикий лосось, жареный фазан в овсяной каше и «Creme Auld Alliance», тяжелая, сладкая смесь верескового меда, виски и сливок. Потом президент Общества пригласил всех в гостиную для кофе и музыкальной программы (последнюю представили, как обычно, добровольцы из числа членов общества). Закругленный конец зала был превращен в сцену, и несколько гостей занимались последними приготовлениями, пока остальные, в том числе и Адам, входили и рассаживались на приготовленных для зрителей местах.
Леди Дженет Фрейзер наклонилась вперед и ласково положила стройную, унизанную драгоценными камнями руку на плечо Адаму.
— Мой дорогой Адам, ты действительно устраиваешь великолепнейшие званые обеды! — прошептала она. — Истинное гостеприимство, конечно, должно считаться формой искусства, вы не согласны, Кэролайн?
Вопрос был обращен к похожей на сильфиду блондинке, сидевшей рядом с Адамом. Леди Кэролайн Кемпбелл ответила трепетом длинных, искусно накрашенных ресниц.
— О да, — сказала она, бросив на Адама шаловливый взгляд, — просто не представляю, как вы сумели все устроить. Наверное, это очень трудно, когда, кроме Хэмфри, некому помочь с приготовлениями.
Адам мысленно поморщился. После вечера, проведенного в обществе этой леди, он всей душой желал, чтобы Дженет оставила наконец попытки найти ему супругу, хотя леди Кэролайн была, конечно, красавицей. Кожа, как тонкий фарфор, фигура балерины, а изумруды на молочно-белой шее лишь немного светлее платья из бархата бутылочно-зеленого цвета, стоимости которого хватило бы для перестройки всего восточного крыла Стратмурн-хауса. Однако, несмотря на броскую красоту, в ее смехе ему слышалась легкая нотка визгливости и даже отчаяния, казалось, что она выжимает смех ради него — и не просто из желания доставить ему удовольствие. С такой реакцией Синклер встречался слишком уж часто. Он прекрасно сознавал, что считается превосходной добычей на брачном рынке. Не то чтобы он винил Дженет. Она старалась. Она и ее муж Мэттью, лучшие друзья его детства, идеально подходили друг другу по интересам и симпатиям; достигнув такого совершенства в своем браке, Дженет Фрейзер всем сердцем стремилась помочь Адаму найти такую же подходящую невесту.
Адам уже начинал уставать от игры в словесные кошки-мышки с леди Кэролайн. Вежливо отвечая на ее последнее остроумное замечание, он с нетерпением ждал музыки, которая вскоре положит конец беседе.
В северо-западном углу гостиной стоял клавесин, принадлежавший бабушке Адама, очень красивый инструмент: крышка из дерева медового цвета, инкрустированная узорами из тонкой золотой фольги. Несколько стульев с прямыми спинками были расставлены полукругом справа от клавесина, перед каждым — нотный пюпитр. На полу возвышалась кельтская арфа, все еще укрытая зеленым бархатным чехлом.
На плечо Адама упала тень — Перегрин Ловэт присел рядом на корточки, придерживаясь одной рукой за спинку стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130