Вновь вернувшись к пожарной станции, я увидел, что судьба и впрямь
улыбнулась мне, поскольку из-за угла стоявшей на Пэйн-стрит мрачной
гостиницы, которая, как я уже упоминал, называлась Джилмэн-хауз, шаркая,
появилась высокая, изможденная фигура Зэдока Аллена. В соответствии с
заранее разработанным планом, я без труда привлек внимание старика тем, что
оживленно помахивал только что приобретенной бутылкой, и вскоре обнаружил,
что он изменил свой маршрут, и теперь волочил ноги уже где-то у меня за
спиной, с тоской поглядывая на заветную приманку. Я же тем временем свернул
на Уэйт-стрит и не спеша направился к заранее облюбованному и самому глухому
и уединенному участку этого и без того безлюдного района.
Ориентируясь по самодельной карте, любезно предоставленной мне юным
бакалейщиком, я уверенно держал курс на полностью заброшенный участок южной
части портовых сооружений, который уже имел неудовольствие посетить в этот
день. Единственные люди, которых подметил мой внимательный взгляд, были
сидевшие на отдаленном волноломе рыбаки, а пройдя несколько кварталов в
южном направлении, я становился невидимым даже для них. Там я рассчитывал
найти пару относительно сохранившихся скамеек или каких нибудь других
пригодных для сидения приспособлений, чтобы предаться пространной беседе с
Зэдоком Алленом. Однако еще до того как я достиг Мэйн-стрит, у меня за
спиной послышалось хриплое, надтреснутое "Эй, мистер!", после чего я
обернулся, позволил старику наконец нагнать меня и сделать внушительный
глоток из им же откупоренной бутылки.
Продолжая идти в окружении вездесущего запустения, я начал осторожный
зондаж своего собеседника, однако вскоре обнаружил, что развязать ему язык
было не столь просто, как я на то рассчитывал. Наконец я увидел довольно
широкий проем между домами, который вел в направлении причалов между
рассыпающимися кирпичными стенами, утопавшими в густых зарослях репейника и
прочей сорной травы. Груды поросших мхом камней у самой кромки воды
показались мне вполне пригодными для сидения, а кроме того, местечко это
оказалось довольно надежно укрытым от посторонних взоров остовом некогда
стоявшего здесь массивного склада. Именно здесь я намеревался приступить к
тайной, задушевной беседе со старым Зэдоком, а потому уверенно повел своего
путника к мшистым валунам. Запах тлена и разрухи был сам по себе достаточно
отвратителен, а в смеси с одуряющей рыбной вонью казался и вовсе
невыносимым, однако я твердо намерился вопреки любым обстоятельствам
добиться поставленной цели, До отхода моего вечернего автобуса на Эркхам
оставалось около четырех часов, а потому я принялся выдавать старому
забулдыге все новые и новые порции желанного напитка, тогда как сам
ограничил себя довольно скудным сухим пайком, призванным заменить мне
традиционный ленч. В своих подношениях я, однако, старался соблюдать
известную меру, поскольку не хотел, чтобы хмельная словоохотливость Зэдока
переросла в бесполезное для меня ступорозное оцепенение. Примерно через час
его уклончивая неразговорчивость стала постепенно давать трещины, хотя
старик по-прежнему и к вящему моему разочарованию отклонял любые попытки
перевести разговор на темы, связанные с Иннсмаутом и его покрытым мраком
прошлым. Он довольно охотно болтал на темы современной жизни,
продемонстрировав неожиданно широкие познания в том, что касалось газетных
публикаций, а также обнаружил явную склонность к философскому
нравоучительству с типичным провинциально-деревенским уклоном.
Когда подходил к концу второй час подобного времяпрепровождения, я
начал уже опасаться, что приобретенной мною кварты окажется недостаточно для
достижения желанного результата, и стал подумывать о том, не оставить ли его
здесь, а самому сходить еще за одной бутылкой. И именно тогда, причем
исключительно по воле случая, а отнюдь не в результате моих настойчивых
расспросов, свистящий, хрипловатый голос старого пьянчуги заставил меня
приблизиться к нему почти вплотную и напряженно вслушиваться буквально в
каждое произнесенное им слово. Спина моя была обращена к пропахшему рыбой
морю, тогда как старик сидел лицом к нему, и, видимо, что-то привлекло к
себе его блуждающий взгляд и заставило пристальнее всмотреться в чернеющую
полоску невысокого рифа Дьявола, который то скрывался, то внезапно снова
отчетливо и даже завораживающе появлялся из-под волн. Увиденное зрелище,
похоже, вызвало у него какое-то неудовольствие, поскольку он тут же
разразился серией коротких ругательств, завершившихся доверительным шепотом
и вполне осмысленным и понимающим взглядом. Он чуть подался вперед, ухватил
меня за лацканы плаща и прошипел несколько слов, которые я достаточно хорошо
разобрал и запомнил.
- Именно так все и началось - в этом проклятом месте. С глубоководья
все и началось... Врата ада - в самой бездне, в пучине, дна которой ни
каким лот- линем ни за что не достать. Только старому капитану Обеду удалось
это сделать - смог все же найти что-то такое, что оказалось даже для него
слишком большим - на островах южных морей это было.
В то время все у нас здесь шло наперекосяк. Торговля катилась под гору,
мельницы перестали приносить доход - даже новые, - а лучшие наши парни
полегли в войне двенадцатого года или затерялись вместе с бригом "Элизи" или
"Рэйнджером" - баржа такая была - оба Джилмену принадлежали. У Обеда Марша
было три судна - бригантина "Колумбия", бриг "Хетти" и барк "Суматранская
королева". Он был единственный, кто плавал через Тихий океан и торговал с
Ост-Индией, хотя Эсдрас Мартин на своей шхуне "Малайская невеста" ходил даже
дольше - до самого двадцать восьмого года.
Никто тогда не мог сравниться с капитаном Обедом - о, старое
сатанинское отродье! Ха-ха! Я помню еще те времена, когда он проклинал наших
парней за то, что ходят в христианскую церковь и вообще терпеливо и покорно
несут свою ношу. Любил повторять, что надо бы им найти себе лучших богов -
как тем парням, что в Индии живут, - и тогда боги, якобы в обмен на
поклонение, принесут нам много рыбы и по-настоящему откликнутся на наши
мольбы.
Мэтт Элиот - его первый напарник был, - тоже много чего болтал,
только он был против того, чтобы парни увлекались язычеством. Много
рассказывал об острове к востоку от Отахайты, на котором полно всяких
каменных развалин, да таких старых, что еще и свет не видывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32