И еще более неожиданным наше наступление оказалось для немцев.
Мы начали его 8 марта, в Международный женский день. Нам было приказано прорвать сильно укрепленную оборону врага западнее Новой Павловки на фронте в 2 километра 400 метров. Помню, накануне вечером, когда мы с полковником Бельским вносили последние уточнения в план предстоящих действий, он сказал, нервно улыбаясь уголком рта:
- Да, конечно, неожиданность наступления - сильный козырь. Но и потеснить их нам будет нелегко: по такой вселенской грязище немцам и отступать-то невозможно. Сегодня я видел, как засели в грязи несколько "виллисов". Уж на что, кажется, вездеходная машина.
- Это что, - засмеялся я, - я сегодня видел, как два молоденьких солдата, из пополнения видно, решили сократить себе дорогу и пошли прямо по полю. Один вообще застрял, ноги из грязи вытянуть не мог, а другой сапоги оставил, засосало. Еле-еле потом вырвал.
- А нам, с нашей нештатной артиллерийской бригадой, ох, тяжело будет, вздохнул Бельский. - Это тебе не сапоги, завязнет - не вытащишь.
- Ну уж нет, лучше с ней, чем без нее, - возразил я.
Тут речь у нас зашла вот о чем. Ни фронт, ни армия не имели возможности дать нам какое-либо усиление. Тогда командарм принял решение взять из другого, 33-го корпуса нашей армии все 120-миллиметровые минометы, почти всю артиллерию и создать для нас нештатную артбригаду. Георгий Васильевич Полуэктов быстро сформировал ее, и наш корпус получил определенное усиление. Армия должна была наступать активно лишь одним нашим 32-м гвардейским корпусом.
Погода 8 марта была отвратительной. Как говорит пословица, добрый хозяин собаки не выгонит. Но, по другой пословице, охота пуще неволи: и командование армии, и строевые офицеры, и красноармейцы, да и вся страна жили одной мыслью - завершить начатый разгром врага, как можно быстрее освободить многострадальную нашу землю.
На рассвете, до начала артиллерийской подготовки, 34-й и 42-й полки для вскрытия переднего края противника и его огневой системы провели разведку боем. Затем была проведена 50-минутная артподготовка на глубину шести - восьми километров, а в семь часов пятьдесят минут вперед пошла пехота.
В первый же день наши козыри - полная внезапность и сквернейшая погода сыграли неплохо, мы добились определенных успехов. Однако во второй половине дня один из батальонов 42-го полка попал в очень тяжелое положение. Атакованный немецкими танками и пехотой, он понес тяжелые потери. Но полк устоял, и на следующий день мы медленно двинулись вперед, преодолевая сопротивление немцев, также медленно откатывавшихся назад.
Хотя я и сказал, что дороги мало чем отличались от густых черноземных полей, но местами, там, где было повыше, их немножко повыветрило, здесь темп продвижения несколько возрастал. В одном месте сложилась ситуация, живо напомнившая мне известное в истории русской армии так называемое параллельное преследование армией Кутузова отступавших французов, конечно в миниатюре.
По бескрайнему черноземному полю, над которым от горизонта до горизонта висела сетка не по-весеннему мелкого и холодного дождя, в одном и том же направлении, параллельно друг другу, тянулись две дороги. По одной из них темно-серой гусеницей ползла колонна отступающих немцев. По другой, примерно в трех километрах от первой, наступали мы. Обе дороги прекрасно просматривались, но ни та, ни другая сторона не открывала огня. Немцы спешили уйти как можно дальше, оторваться от нас, чтобы организовать оборону на каком-либо рубеже, а мы, естественно, хотели во что бы то ни стало воспрепятствовать им в этом и тоже спешили. Грязь же вдоль обеих дорог была такой вопиющей, что стаскивать туда артиллерию было просто опасно. Стрелять же непосредственно с дороги значило остановить движение колонны и разрушить собственные планы.
Так мы и шли, поглядывая друг на друга. Не знаю, ругали ли грязь и нас немцы, но наши солдаты отводили душу по адресу небесной канцелярии, которая развезла такую грязь, немцев, не желавших остановиться, чтобы нам можно было воспользоваться артиллерией, и находящихся впереди, которые, как казалось каждому идущему сзади, шли слишком медленно и задерживали движение.
Это "параллельное преследование" продолжалось довольно долго. В один из этих дней я проехал верхом вдоль нашей колонны далеко вперед, почти до самой разведки. Здесь мы, а вернее дороги, настолько сблизились с противником, что нас отделяло друг от друга, наверное, метров 300 - 350, не больше. Это был как раз один из самых трудных участков. Техника увязала в грязи непрерывно. Мы видели, как фашисты, потеряв надежду выволочь машины из грязи, прямо тут же, у дороги и даже на дороге, подрывали их гранатами. Это выводило из себя наших солдат, которые уже считали всю немецкую технику своим трофеем.
Утром 12 марта 42-й полк овладел селом Квитка. 34-й полк и сосед слева сильно отстали. Фланги 42-го оказались открытыми. Около десяти часов полк был контратакован танками и мотопехотой противника. Понеся большие потери, 42-й полк оставил село Квитка и отступил в восточном направлении. Затем, остановив гитлеровцев, дивизия снова двинулась вперед.
На подступах к Новоукраинке мы перерезали железную дорогу Новоукраинка Новомиргород, угрожая вражескому гарнизону окружением. 17 марта 13-я гвардейская вместе с частями соседней 97-й гвардейской стрелковой дивизии, ворвавшись в городок, выбили оттуда противника, овладев таким образом важным опорным пунктом. Однако гитлеровцы упирались и отступали очень медленно. Они попытались остановить нас, зацепившись за высоту с населенным пунктом, носившую название Лысая Гора. Там нам пришлось выдержать нелегкий бой. Мы продвигались вперед также с предельным упорством и, так как дикая грязь не позволяла наступать с нужной скоростью, компенсировали потерянное время почти круглосуточным маршем.
Наконец дивизия вышла на скаты господствующей высоты у станции Подгородняя. Это был последний рубеж перед городом Первомайск.
Только за пять месяцев, с 12 июля по 9 декабря, 13-я гвардейская стрелковая прошла с боями более 600 километров, освободила от немецко-фашистских захватчиков свыше 400 населенных пунктов. Но ни один из них не был для нее тем, чем был Первомайск. Этот украинский город был родиной, колыбелью дивизии.
Здесь перед войной дислоцировалась 5-я воздушно-десантная бригада. Отсюда ушла она в войну. Теперь бывшая воздушно-десантная бригада стала 13-й гвардейской стрелковой дивизией.
И вот она вернулась.
Разумеется, гитлеровцы не могли знать, чем был для 13-й гвардейской дивизии город Первомайск. Но, казалось, они мобилизовали все резервы, напрягли все силы, чтобы оказать нам самое яростное сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Мы начали его 8 марта, в Международный женский день. Нам было приказано прорвать сильно укрепленную оборону врага западнее Новой Павловки на фронте в 2 километра 400 метров. Помню, накануне вечером, когда мы с полковником Бельским вносили последние уточнения в план предстоящих действий, он сказал, нервно улыбаясь уголком рта:
- Да, конечно, неожиданность наступления - сильный козырь. Но и потеснить их нам будет нелегко: по такой вселенской грязище немцам и отступать-то невозможно. Сегодня я видел, как засели в грязи несколько "виллисов". Уж на что, кажется, вездеходная машина.
- Это что, - засмеялся я, - я сегодня видел, как два молоденьких солдата, из пополнения видно, решили сократить себе дорогу и пошли прямо по полю. Один вообще застрял, ноги из грязи вытянуть не мог, а другой сапоги оставил, засосало. Еле-еле потом вырвал.
- А нам, с нашей нештатной артиллерийской бригадой, ох, тяжело будет, вздохнул Бельский. - Это тебе не сапоги, завязнет - не вытащишь.
- Ну уж нет, лучше с ней, чем без нее, - возразил я.
Тут речь у нас зашла вот о чем. Ни фронт, ни армия не имели возможности дать нам какое-либо усиление. Тогда командарм принял решение взять из другого, 33-го корпуса нашей армии все 120-миллиметровые минометы, почти всю артиллерию и создать для нас нештатную артбригаду. Георгий Васильевич Полуэктов быстро сформировал ее, и наш корпус получил определенное усиление. Армия должна была наступать активно лишь одним нашим 32-м гвардейским корпусом.
Погода 8 марта была отвратительной. Как говорит пословица, добрый хозяин собаки не выгонит. Но, по другой пословице, охота пуще неволи: и командование армии, и строевые офицеры, и красноармейцы, да и вся страна жили одной мыслью - завершить начатый разгром врага, как можно быстрее освободить многострадальную нашу землю.
На рассвете, до начала артиллерийской подготовки, 34-й и 42-й полки для вскрытия переднего края противника и его огневой системы провели разведку боем. Затем была проведена 50-минутная артподготовка на глубину шести - восьми километров, а в семь часов пятьдесят минут вперед пошла пехота.
В первый же день наши козыри - полная внезапность и сквернейшая погода сыграли неплохо, мы добились определенных успехов. Однако во второй половине дня один из батальонов 42-го полка попал в очень тяжелое положение. Атакованный немецкими танками и пехотой, он понес тяжелые потери. Но полк устоял, и на следующий день мы медленно двинулись вперед, преодолевая сопротивление немцев, также медленно откатывавшихся назад.
Хотя я и сказал, что дороги мало чем отличались от густых черноземных полей, но местами, там, где было повыше, их немножко повыветрило, здесь темп продвижения несколько возрастал. В одном месте сложилась ситуация, живо напомнившая мне известное в истории русской армии так называемое параллельное преследование армией Кутузова отступавших французов, конечно в миниатюре.
По бескрайнему черноземному полю, над которым от горизонта до горизонта висела сетка не по-весеннему мелкого и холодного дождя, в одном и том же направлении, параллельно друг другу, тянулись две дороги. По одной из них темно-серой гусеницей ползла колонна отступающих немцев. По другой, примерно в трех километрах от первой, наступали мы. Обе дороги прекрасно просматривались, но ни та, ни другая сторона не открывала огня. Немцы спешили уйти как можно дальше, оторваться от нас, чтобы организовать оборону на каком-либо рубеже, а мы, естественно, хотели во что бы то ни стало воспрепятствовать им в этом и тоже спешили. Грязь же вдоль обеих дорог была такой вопиющей, что стаскивать туда артиллерию было просто опасно. Стрелять же непосредственно с дороги значило остановить движение колонны и разрушить собственные планы.
Так мы и шли, поглядывая друг на друга. Не знаю, ругали ли грязь и нас немцы, но наши солдаты отводили душу по адресу небесной канцелярии, которая развезла такую грязь, немцев, не желавших остановиться, чтобы нам можно было воспользоваться артиллерией, и находящихся впереди, которые, как казалось каждому идущему сзади, шли слишком медленно и задерживали движение.
Это "параллельное преследование" продолжалось довольно долго. В один из этих дней я проехал верхом вдоль нашей колонны далеко вперед, почти до самой разведки. Здесь мы, а вернее дороги, настолько сблизились с противником, что нас отделяло друг от друга, наверное, метров 300 - 350, не больше. Это был как раз один из самых трудных участков. Техника увязала в грязи непрерывно. Мы видели, как фашисты, потеряв надежду выволочь машины из грязи, прямо тут же, у дороги и даже на дороге, подрывали их гранатами. Это выводило из себя наших солдат, которые уже считали всю немецкую технику своим трофеем.
Утром 12 марта 42-й полк овладел селом Квитка. 34-й полк и сосед слева сильно отстали. Фланги 42-го оказались открытыми. Около десяти часов полк был контратакован танками и мотопехотой противника. Понеся большие потери, 42-й полк оставил село Квитка и отступил в восточном направлении. Затем, остановив гитлеровцев, дивизия снова двинулась вперед.
На подступах к Новоукраинке мы перерезали железную дорогу Новоукраинка Новомиргород, угрожая вражескому гарнизону окружением. 17 марта 13-я гвардейская вместе с частями соседней 97-й гвардейской стрелковой дивизии, ворвавшись в городок, выбили оттуда противника, овладев таким образом важным опорным пунктом. Однако гитлеровцы упирались и отступали очень медленно. Они попытались остановить нас, зацепившись за высоту с населенным пунктом, носившую название Лысая Гора. Там нам пришлось выдержать нелегкий бой. Мы продвигались вперед также с предельным упорством и, так как дикая грязь не позволяла наступать с нужной скоростью, компенсировали потерянное время почти круглосуточным маршем.
Наконец дивизия вышла на скаты господствующей высоты у станции Подгородняя. Это был последний рубеж перед городом Первомайск.
Только за пять месяцев, с 12 июля по 9 декабря, 13-я гвардейская стрелковая прошла с боями более 600 километров, освободила от немецко-фашистских захватчиков свыше 400 населенных пунктов. Но ни один из них не был для нее тем, чем был Первомайск. Этот украинский город был родиной, колыбелью дивизии.
Здесь перед войной дислоцировалась 5-я воздушно-десантная бригада. Отсюда ушла она в войну. Теперь бывшая воздушно-десантная бригада стала 13-й гвардейской стрелковой дивизией.
И вот она вернулась.
Разумеется, гитлеровцы не могли знать, чем был для 13-й гвардейской дивизии город Первомайск. Но, казалось, они мобилизовали все резервы, напрягли все силы, чтобы оказать нам самое яростное сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85