Наконец, он спустил лодку на воду, забрался в нее и установил мачту.
Потом вернулся на берег, проломил дыру в днище второй лодки острым камнем
и захватил из нее весла себе про запас. Он вставил весла в уключины и
погреб вдоль берега к выходу из гавани.
Греб он осторожно, стараясь не наскочить на скалы и не пытаясь плыть
быстрее. Его суденышко оставалось почти невидимым в глубоких тенях
нависших скал и он точно следовал каждому изгибу берега. Один раз ему
пришлось проплыть мимо стоявшего на мертвом якоре большого корабля, из
тех, что он видел раньше, но миновал он его быстро; ничего не двигалось по
борту корабля, да и признаков деятельности разумов на корабле он уловить
не смог. Больше всего его тревожили короткие крутые волны, становившиеся
все злее по мере того, как он приближался к выходу из гавани. Брызги все
чаще залетали в лодку, но и этому факту он был признателен, ведь, по
крайней мере, ему теперь не грозила жажда. Его внимание привлекли две
плоские овальные деревяшки, посаженные на ось возле уключин. Хотя раньше
он никогда не видел швертов - люди его страны не пользовались ими - их
предназначение он понял быстро. Плоскодонная лодчонка могла бы плыть вбок
под парусом с той же скоростью, что и вперед, могла даже перевернуться без
приспособлений, улучшающих устойчивость. Шверты вращались на осях,
приделанных к бортам лодки, так что когда поднимался парус, можно было
спустить шверт с подветренной стороны лодки. Священник был достаточно
опытен в обращении с парусами, хотя и плавал только на лодках с
постоянными килями, он умел ходить галсами и понимал, как наилучшим
образом воспользоваться мореходными качествами лодки.
Хотя он и готовил себя, полная сила ветра у выхода из гавани застала
его врасплох. Конечно же, это был вовсе не шторм, но в крохотной лодке,
всего лишь двенадцати футов длиной, ветер казался более сильным, чем на
самом деле. Ветер сорвал с вершины волны пригоршню пены и швырнул в
затылок Иеро. Вода сбежала по шее под плащ и заставила поежиться. Но вода
не была холодной - чуть прохладней температуры тела, и он упрямо греб по
волнам, кидавшим скорлупку вверх-вниз. Он быстро нашел ритм, не
позволяющий волнам слишком его захлестывать.
Иеро был точно посередине выхода из гавани, по бокам высовывались
черные клыки скал, когда поднялся ментальный переполох. Он тут же
захлопнул свой новый мыслещит и просто прислушивался к суматохе, тщательно
продолжая грести.
Он легко прослушивал мысли С'дуны, почти бессвязные от ненависти и
ярости, когда того разбудили и сообщили новости. Прослушивал он и мысли
других адептов - вот только как много их там было, сейчас сказать не мог -
те сразу же выткали мысленную поисковую сеть. Но он чувствовал, что это
бесполезно. Щит его стал непроницаемым, он стал мысленно невидим для
нечистых, его нельзя было засечь, не говоря уж о том, чтобы разрушить этот
щит. Он гораздо больше беспокоился о чисто физических методах обнаружения
и преследования, понимая, что холодные умы Мануна подумают об этом тоже, и
до этого момента остается не так уж много времени.
Удача, или что-то другое, подумал Иеро, мысленно извинившись перед
Богом, не покидала его. Только он обогнул крайние скалы у входа в гавань,
как на стенах замка вспыхнули огни. В то же самое время в небо взметнулись
ракеты, озарив гавань спектрально-голубым светом. Не более чем в двух
корпусах лодки от себя Иеро увидел устье гавани, почти столь же ярко
освещенное, как днем. Но теперь его скрывала от вражеских глаз стена
камня, внешний бастион самого Мертвого острова.
Тем не менее он не питал иллюзий по поводу своей безопасности. Как
только эмоции уступят место логике, Нечистые быстро обнаружат пропажу
лодки. В конце концов, как еще он смог бы покинуть Мертвый остров, как не
по воде?
Иеро сложил весла в лодку и распустил парус. Парус был самого
простого типа: в забытых тысячелетиях он назывался "люггер", и Иеро уже
сталкивался с такой оснасткой. Потом, решив, что ему нужно плыть вдоль
берега острова в восточном направлении, он опустил правый шверт. Затем
воткнул шпильку весла в дырку на корме, так что получился грубый, но
подходящий руль.
Потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к лодке, и не все
получалось гладко. Один раз лодка накренилась так сильно, что ее чуть не
захлестнуло, но священник ухитрился выпрямить суденышко. К счастью, ветер
дул с запада и дул ровно, без порывов. Кроме того, скорлупка была хорошо
сбалансирована и прекрасно слушалась паруса.
Иеро был сильно занят лодкой, стараясь не налететь на скалы, и потому
перестал мысленно прощупывать остров, хотя щит свой не снимал, переведя
его на "автоматику". И сейчас он почувствовал что-то новое, какой-то
странный неприятный трепет на мысленных коммуникационных волнах. Ему этот
трепет ничего не говорил, да и не угрожал ему, разве что вызвал легкое
раздражение. Но он не понимал, что означает этот трепет, и его это
беспокоило.
А потом, из воды, украшенной белыми барашками волн, по левую руку от
него, дальше тени, отбрасываемой островом, промелькнула будто бы длинная
извивающаяся веревка, толщиной с его тело. В растущем свете ракет было
хорошо видно.
Червеобразные твари из гавани! Манун вызвал новых и страшных
преследователей из таинственных глубин Внутреннего моря.
7. ЗАТЕРЯННЫЙ ГОРОД
Лючара сидела скрестив ноги и не отрывала взгляда от крошечного
костра. Она поежилась. Но вовсе не от холода. Медведь лежал рядом, положив
голову ей на бедро, и слабо посапывал во сне. Даже сквозь шум волн,
разбивающихся о берег, она слышала, как Клац методично жует свою жвачку и
знала, что ночью никто не сможет напасть на них исподтишка, неожиданно.
Нет, все-таки это был Иеро. Чудесная вспышка мысленной связи вернула
их к жизни и снова наполнила существование смыслом. Она и сама серьезно
подумывала о самоубийстве как раз перед тем, как священник ухитрился
добраться до их умов. На самом деле ей он ничего не сказал, гневно
подумала она, отринув всякую логику. Нет, конечно, она слишком тупа, чтобы
услышать его. Медведь, четвероногое животное, лишь он оказался достаточно
умелым, а женщина, которая... Тут Лючара внутренне стыдливо отшатнулась от
невысказанной и нежеланной мысли. Она, Лючара, дочь Даньяла IХ,
беспокоится о чужеземном попе, низкорожденном, ничтожестве с размалеванной
рожей, который разговаривал с глупым медведем, а не с ней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110