Интервью с выписанным из Лондона Лагутенко происходило в декабре 96-го года – в моей студии на Преображенке. В это время там вовсю кипела работа над книгой “100 магнитоальбомов советского рока”. Я только-только закончил писать главу про группу “Вежливый отказ”, как в дверь негромко постучали.
В квартиру шумно ввалились какие-то бородатые мужики – в телогрейках и со стационарными телекамерами. Не спрашивая разрешения, они сразу же стали курить. За этим татаро-монгольским нашествием, аккуратно вытерев ноги, вошел Лагутенко, осветив пространство нереально лучезарной улыбкой.
Пока устанавливали камеры и свет, я предложил своему другу – опытному рок-фотографу Сергею Бабенко – сделать несколько снимков Ильи. 35-летний фотохудожник внимательно посмотрел на главного “Тролля” и… неожиданно отказался. Будучи поклонником “Аквариума” и группы “Аукцыон”, он каким-то нюхом учуял чужого. “Пришел постоянно улыбающийся мальчик, – вспоминает Бабенко. – Я не стал его фотографировать, подумав: „Мало ли кто там к Кушниру ходит?“ И ушел на кухню бухать”.
Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, я по законам московского гостеприимства предложил Илье устроить после съемок “небольшую групповуху”. Скажу честно: что это такое, я знал весьма приблизительно. Скорее всего – по пиратским видеокассетам. Или по песне “Кот кота”, в которой пелось про это самое “ожерелье голых поп”. И только потом я пришел к мысли, что, наверное, при виде Ильи многих тянет продемонстрировать всю степень своей развратности. Порой – несуществующей.
“Девушка-то хоть красивая?” – учтиво поинтересовался Илья. “Где-то на четыре с плюсом”, – не чувствуя подвоха, гордо заявил я. “Не, меньше пяти не устраивает”, – начал имитировать торги новоявленный рок-стар. “А, понятно… Если трахаться, то с королевой”, – обиделась принимающая сторона. Я действительно любил продавать воздух, но на этот раз сделка не состоялась…
Мы сели на палас, поджав под себя ноги, и начали готовиться к интервью. Каждый играл соответствующую роль. Я изображал ушлого корреспондента, а Илья вошел в образ успешной рок-звезды. Он был одет в модную темно-рыжую жилетку, в глазах – голубые линзы. На правой руке болтались часы, на большом пальце – толстое кольцо. Как выяснилось впоследствии – в память об отце.
Не успели мы расслабиться, как нам вручили по тяжелому микрофону и направили в лицо яркий свет. Прозвучала команда: “Мотор!” – и игра началась.
“Мы были спокойные мальчики и ни с кем не дрались… – На вопрос про ранние 80-е Лагутенко отвечал с какой-то грустной улыбкой, странным образом растягивая гласные. – Спокойствие пришло к нам с моря, поскольку штормы бывали не часто… Мы жили в закрытой бухте, а близость моря каким-то образом успокаивает. Владивосток – город очень легкий, и там всегда хотелось чувствовать себя легко. Возможно, поэтому нам не хватало терпения заниматься чем-то одним. Например, во время концертов нам нравилось делать шоу. Но мы – очень несерьезная группа, поэтому на сцене все скатывалось к импровизации”.
Насколько мне известно, фильм про восхождение молодой рок-звезды так в прокат и не вышел. Наша беседа сохранилась лишь чудом – кто-то из друзей не поленился включить цифровую камеру. Это было первое интервью лидера “Троллей” в Москве.
Кроме вышеприведенного высказывания мне запомнилась еще одна фраза Ильи: “Всегда хочется что-то поменять в жизни. Но я такой человек, который активных попыток не предпринимает. Я плыву по течению и знаю, что рано или поздно меня обязательно прибьет к берегу”.
…Следующий этап популяризации “Троллей” в России в каком-то смысле был связан с Лондоном. После того как Кula Shaker с моей рецензией возглавили список “альбомов года” российского “Harper’s Bazaar”, московские редакторы обнаружили в свежем номере американского издания “Harper’s Bazaar” крупный материал про новых звезд кришнаитского брит-попа. Странным образом получалось, что в своей оперативности русские критики обогнали американцев. Кредит доверия ко мне возрос до бесконечности. Не воспользоваться подобным стечением обстоятельств было большим грехом.
На очередной редколлегии я предложил сразу две темы: большой материал про Kula Shaker и наглухо мифологический сюжет про группу “Мумий Тролль”. Статья называлась “Сказка сказок”: “Говорят, что песнями „Троллей“ заинтересовался легендарный саундпродюсер Джон Леки. Говорят, что их новый клип будет сниматься в одном из лондонских пабов – в окружении трансвеститов, целующихся парней и скучающих проституток. Говорят, что леди Диана сбилась с ног, разыскивая записи русской группы со смешным и непонятным названием”.
Публиковать этот поток сознания в полном объеме было безумием. Диск “Морская” еще не вышел, по ТВ-6 только-только пошел “Кот кота” (который радиостанции панически боялись ставить в эфир), и “Троллей” в России знали еще хуже, чем Kula Shaker. А Kula Shaker не знал никто – их кассеты в культовом ларьке на “Соколе” не продавались и вовсе.
Но все было не так уж безнадежно. Главное – точно манипулировать желанием редакции модного журнала быть модным. Под мою энергичную жестикуляцию сотрудники “Harper’s Bazaar” начали врубаться в актуальность текста про Kula Shaker. А затем – и про “Мумий Тролль”. Мне нравилось завоевывать города оптом.
Единственный вопрос, который возник у опытного литературного редактора, был прост, как фанера: “Но ведь этот, как его, Лагутенко, никому не известен?! И что ты в нем нашел? Гнусавая сволочь фальшиво воет какие-то наркоманские напевы…”
Обвинение выглядело серьезным. Делать было нечего, и я стал перед редактором на колени: “Он будет известен! Клянусь вам, он будет известен! Через пару месяцев у них выйдет „альбом года“… Мы просто играем на опережение. Другие журналы и пикнуть не успеют, а мы – тут как тут. Поверьте моей интуиции! Мы будем самые первые из глянца, кто оперативно отреагирует на это культурологическое событие. Пока мы с вами тут спорим, серьезные люди уже подписали контракт с „Троллями“ на 49 лет!”
Это была дурная привычка. Когда у меня в споре иссякали аргументы, я вспоминал про “контракты на 49 лет”. Хотя, надо признаться, этот прием работал безотказно. Так впоследствии мне удавалось поставить в разные солидные издания тексты про Земфиру, Butch, “Сегодня ночью”, группу “ГДР” и еще с добрый десяток молодых артистов.
“А какой эксклюзив будет у нас в материале про Kula Shaker?” – не унимался редактор. “О, никаких проблем, – бойко отрапортовал я. – У меня в Лондоне есть знакомый. Он нам все устроит”.
Знакомого звали Илья Лагутенко. Мы были еще не настолько дружны, чтобы я мог клянчить у владивостокской рок-звезды зарисовки про новых британских героев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124