В-третьих, у мероприятия толком не было коммерческого спонсора, что влечет за собой определенные последствия. Когда организаторы подсчитали убытки, они оказались оглушительными. Но ясно стало только одно – жить тандему “артист–продюсер” оставалось считанные дни.
В этот момент на уставших после многомесячного тура “Троллей” свалилась поездка на “Евровидение-2001”. Весь процесс подготовки к конкурсу сопровождался какими-то чудовищными тайнами, смысла которых я не понимал.
Чтобы ощутить маразм ситуации, можно вспомнить, что за месяц до начала конкурса никто в дирекции общественных связей ОРТ не мог предоставить информации, кто будет выступать от России. Это происходило в то время, когда весь цивилизованный мир мог зайти на сайт конкурса и узнать, что 12 мая в Копенгагене “Мумий Тролль” исполнит песню “Lady Alpine Blue”.
“На вопросы о том, действительно ли группа едет на „Евровидение“, я не отвечаю, – говорил журналистам Бурлаков. – Потому что ничего об этом не знаю. ОРТ все это устраивало, поэтому все вопросы к ним. А мне это вообще неинтересно”.
Таких болезненных комментариев Бурлаков не давал давно. Как выяснилось впоследствии, накануне ответственного конкурса волновался не только он.
“Мы нервничали, что-то там не катило, как надо, – вспоминает о периоде подготовки к “Евровидению” гитарист Юра Цалер. – Потом, во время репетиции, пошла накрутка, слово за слово… Короче, Илья договорился до того, что брякнул: „Да я за вас всех ДУМАЮ!“”
В таком взвинченном состоянии рассчитывать на какие-то серьезные результаты было несерьезно. В итоге “Тролли” заняли в Копенгагене двенадцатое место, по сути, ничем глобальным не запомнившись.
Когда я написал уехавшему в Лондон Илье небольшое человечное письмо, посвященное нашим медийным планам, то получил резкий ответ: “Я хочу, чтобы меня избавили от неудовольствия самому отказываться от интервью. Меня абсолютно устраивает сейчас отсутствие всякой пресс-поддержки… Дайте мне все отдохнуть немного. До осени меня вообще ничего не интересует”.
Как выяснилось впоследствии, психологически истощенный Лагутенко просто собирался с мыслями. А мысли его были направлены в сторону свободного плавания. И в какой-то момент Илья решил, что его отношения с собственным менеджментом себя исчерпали.
Где-то в конце лета на сайте “Троллей” я с немалым удивлением обнаружил следующую информацию: “В администрации группы „Мумий Тролль“ произошли изменения. Нам пришлось распустить текущий штат и приступить к серьезному обсуждению кандидатур и методов функционирования, которые смогут полностью удовлетворять непредсказуемый творческий процесс, в котором на данный момент находится группа. Меня и Леонида Бурлакова связывают давние приятельские связи, но жертвовать интересами коллектива в угоду личной истории – не в моем стиле”.
Это был сильный поступок. И какой ценой он дался Лагутенко, можно только догадываться. Я думаю, здесь уместно напомнить, какую роль сыграл Бурлаков в формировании у Ильи “психологии победителя” – в тот самый пикантный момент, когда Лагутенко сидел в Лондоне фактически без средств к существованию.
Бурлаков оказался тем единственным человеком, который поверил в Илью и вложил свои сбережения в новый “Мумий Тролль”. Порой Леню не по-детски заносило на обочину, но он планомерно вел “Троллей” к новым победам и новым вершинам. На шестой год совместной работы Лагутенко почувствовал, а затем осознал, что вершины у него с Бурлаковым в общем-то разные. Да и дороги к ним тоже разные. И принял волевое решение о разрыве отношений.
Примерно в этот период лидер “Троллей” встретился в Лондоне с корреспондентом русскоязычного журнала “Q”. Тот номер в печать так и не пошел, но интервью Лагутенко у меня каким-то чудом сохранилось. Там, в частности, были такие настроения: “Мне пришлось расстаться с моим менеджментом, потому что наши отношения зашли в тупик. Я понял, что нужно начинать с белого листа, доверившись только собственным ощущениям”.
На тему произошедших внутри группы “Мумий Тролль” метаморфоз Илья чуть позднее заметил следующее: “Взаимоотношения между людьми могут рано или поздно заканчиваться. Иногда их лучше не затягивать, особенно когда такое решение взаимоприемлемо с обеих сторон. Это болезненно, как и любая перестройка в жизни, но лучше все-таки думать о будущем”.
…Лагутенко вернулся в Москву через полгода. Мы встретились с ним накануне “Концерта для фанов”, который должен был состояться в здании кинотеатра “Мир „Кинотавра“” на Цветном бульваре. Усевшись в ароматной кофейне, я показал Илье папку с анонсами мероприятия, внутри которых затесался текст из нового русскоязычного журнала “New Musical Express”.
Прочитав эту публикацию, Лагутенко поинтересовался, почему напротив даты концерта “Троллей” не стоит надпись “sold out” – мол, все билеты проданы. Илья был прав: в традициях “NME” такая надпись уже более пятидесяти лет автоматически означала аншлаги. Тем более что все билеты на этот концерт “Троллей” непостижимым образом разлетелись еще год назад. С некоторым опозданием я осознал, что для Ильи этот “sold out” действительно важен. По-видимому, ему очень хотелось, чтобы все, что делается вокруг “Троллей”, соответствовало добротному европейскому уровню.
Пользуясь случаем, я предложил Лагутенко кандидатуру “New Musical Express” в роли одного из информационных спонсоров наших будущих акций. Молодежная редакция “NME” рвалась в бой и готова была предоставить “Троллям” несколько обложек под всевозможные новостные поводы. Мне казалось, что этот вариант выглядел заманчивым и беспроигрышным. Но у Лагутенко на этот счет была своя точка зрения.
“Ничего у „NME“ с нами не получится”, – неожиданно сказал Илья. “Тебя что, вдруг перестали интересовать обложки?” – я постарался перевести разговор в более конструктивное русло. “Просто мне не нравится, как они пишут и как в России утоплена очередная идея”, – ответил лидер “Троллей”. “Понятно. – Я решил поставить точку в этой дискуссии. – Синявский в аналогичной ситуации говорил, что у него с советской властью чисто стилистические разногласия”.
Мне стало очевидно, что никакой “Мумий Тролль” в качестве эксклюзива русскому “NME” теперь не светит. И еще я понял, что без Бурлакова жизнь внутри группы теперь пойдет по-другому. Хорошо это или плохо, в тот момент не знал никто.
На следующий день Лагутенко сотоварищи презентовали перед поклонниками новые песни. Поскольку все композиции были ну совсем еще сырые, Илья не без оснований решил прессу на концерт не аккредитовывать. Мне пришлось заниматься непривычной работой – нести административную ответственность за то, чтобы в зале не было ни телекамер, ни фотокамер, ни диктофонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124