– Но, Макс, ты ведь знаешь, что у этой группы реально слабые тексты… В них нет ни послания, ни идеи, ни философии…”
“Ну что тут сказать, – перебил Фадеев. – Я ведь музыкант, а не поэт. Пытаюсь общаться и сотрудничать с поэтами – мне ведь самому не написать: „Чингисхан и Гитлер купались в крови, но их тоже намотало на колеса любви“… Так и должно быть, должно наматывать на колеса! У меня так не получается… Я ведь не поэт и не текстовик. Я просто пытаюсь передать эмоциональное состояние и отлично знаю все недостатки своих текстов, если их так можно назвать”.
Через несколько дней мы вместе с Фадеевым и Элиасбергом собрались на совещание. Работа над альбомом подходила к концу, настало время снимать клип и запускать в радиоэфир первый сингл. Макс предложил нестандартную для России тактику “песни-разведчика”. Суть ее состояла в следующем. Вначале в эфир выбрасывается ординарный “медляк” “Не гони”. Он, словно рекламный ролик, пропагандирует группу, собирает мнения и сканирует информацию. И только потом, после кропотливого анализа, в эфир ставится беспроигрышный эротический боевик “Камасутра”.
“Я знаю, что „Камасутра“ всех порвет – радиостанции будут драться за наши песни”, – уверенно заявил Макс. На том и порешили. Первый клип будет сниматься на “Не гони”, второй – на “Камасутру”. Другой вопрос, который тревожил всех, – у проекта до сих пор не было названия. После украденного слова “Тату” оставалось еще несколько вариантов: “Гуарана” (энергетическое средство из семян лианы), английское “Total” и, наконец, “Габилло” – слово, смысл которого никто не знал. Оно приснилось Максу ночью и очень ему нравилось.
Меньше всего шансов было у Total – со слов Фадеева, оно категорически не устраивало гендиректора “Нашего Радио” Михаила Козырева – в частности, из-за своего “нерусского” написания. Оставить это название означало идти на конфронтацию чуть ли не с единственной радиостанцией, которая крутила такую тяжелую музыку.
Споры затянулись до глубокой ночи. Аргументов было немного, преобладали эмоции. “Надоела мне эта полемика, – устало сказал Макс, которому утром надо было улетать в Прагу. – Выбирайте что хотите”.
Выбирать пришлось мне с Элиасбергом. Времени оставалось в обрез – уже на следующий день мне надо было сдавать на верстку большой материал о новой фадеевской сенсации.
Ночью не спалось. Слово “Габилло” мне не нравилось на подсознательном уровне и почему-то ассоциировалось с гориллами. В “Гуаране” смущало два момента – явная аллюзия на Guano Apes и неприкрытые наркотические реминисценции. В итоге где-то под утро я остановил свой выбор на Total. Разбудил Элиасберга, который выслушал мои тезисы и, похоже, не слишком обрадовался. “А как же „Наше Радио“”? – сонно спросил он. “Ни хуя, прорвемся”, – уверенно заявил я и отослал по электронной почте статью про группу Total в печать.
2. Страсти тибетских лам
Я – ворона. Я учу тебя, как стать вороной. Когда ты научишься этому, будешь оставаться бодрствующим и будешь свободно двигаться. Иначе всегда будешь приклеен к земле – там, где ты упал.
Карлос Кастанеда
Перед очередным отъездом в Прагу Фадеев пригласил меня в студию – послушать наброски новых треков и пообщаться. Это было кстати – к тому времени я уже договорился с рядом изданий об интервью с одним из самых загадочных и противоречивых персонажей отечественного шоу-бизнеса.
…Затерявшийся между серыми московскими девятиэтажками кинотеатр “Ханой” пригрел в своих недрах бывшую пугачевскую студию, которая теперь называлась “SBI Records”. Ябыл в курсе, что здесь производился ремастеринг легендарного альбома “Банановые острова” и вообще тут работают одни из самых опытных звукорежиссеров страны. Теперь я знал, где во время своих набегов на столицу творит Макс Фадеев.
Я спустился по пыльной цементной лестнице в подвал кинотеатра, открыл массивную дверь и… поразился контрасту. На улице стоял индустриальный лязг ясеневских новостроек, а внутри студии царила полная тишина.
“Безделие – начало бедности”, – написано крупным шрифтом на стенах. Не знаю, как насчет бедности, но сидеть без дела – это явно не про Фадеева. За стеклянной перегородкой он что-то увлеченно конструировал.
Ожидая окончания студийной работы, я задумался. Что я знаю о Фадееве? Прямо скажем, немного. За его плечами – гиперстильный проект с Линдой, который собирал стадионы. Правда, коммерческая подача Линды на страницах масс-медиа мне была не близка – так тогда раскручивали, к примеру, Алсу, Юлу или певицу Каролину. От заголовков “Новая русская экзотика” (или “В ее глазах – тибетская мудрость и русская загадка”) за версту веяло заказухой. Я, конечно, слышал о том, что родственники Линды – успешные банкиры, но не так же явно, блин...
Контент рекламных материалов в глянцевых журналах казался мне искусственным. Статьи из серии “Линда – подруга дельфинов” слабо способствовали продвижению артистки на музыкальный рынок. Когда я читал о том, что (цитирую дословно) “альбом „Песни тибетских лам“ успешно конкурирует по количеству проданных экземпляров с творениями Сюткина, Шуфутинского, Сташевского” , у меня возникало ощущение, что подавать фадеевские опусы можно куда более креативно. Мне было с чем сравнивать…
Правда, сам Макс на этом откровенно безликом фоне был безупречен. Яс нескрываемым удовольствием слушал экзотические “Танцы тибетских лам”, а также фантастические альбомы “Ворона” и “Песни тибетских лам”, предвосхитившие ряд стилистических находок продюсеров Мадонны.
Вокруг загадочного “явления природы” под названием Линда парили безупречные клипы, магия таинства и… ни одного концерта в Москве. Атмосфера ожидания и постоянно возрастающего напряжения. Многократно переносившийся сольник. Скандально отмененное выступление на фестивале “Максидром”. За всем этим стояла невидимая, но явно титаническая работа человеческого мозга. Словно окружающий нас мир – громадная шахматная доска, которой управляют не люди, а компьютеры. Точнее – компьютерные центры. Через несколько минут мне предстояло пообщаться с их предводителем.
…Закончив творить, Макс удобно уселся в уютном чилл-ауте. Он, похоже, никуда не торопился – идеальное время для вечерних бесед. Принесли чай, и мы разговорились.
“Расскажи мне свою жизнь”, – я включил доверительность и диктофон одновременно. И замер в ожидании. Передо мной стояла нелегкая задача – вывести Фадеева на откровенный монолог, связанный с освещением закрытых для прессы тем.
Макс родился в Кургане, рано увлекся музыкой, получил диплом дирижера-хоровика. Вскоре стал лауреатом конкурса молодых исполнителей в Ялте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
“Ну что тут сказать, – перебил Фадеев. – Я ведь музыкант, а не поэт. Пытаюсь общаться и сотрудничать с поэтами – мне ведь самому не написать: „Чингисхан и Гитлер купались в крови, но их тоже намотало на колеса любви“… Так и должно быть, должно наматывать на колеса! У меня так не получается… Я ведь не поэт и не текстовик. Я просто пытаюсь передать эмоциональное состояние и отлично знаю все недостатки своих текстов, если их так можно назвать”.
Через несколько дней мы вместе с Фадеевым и Элиасбергом собрались на совещание. Работа над альбомом подходила к концу, настало время снимать клип и запускать в радиоэфир первый сингл. Макс предложил нестандартную для России тактику “песни-разведчика”. Суть ее состояла в следующем. Вначале в эфир выбрасывается ординарный “медляк” “Не гони”. Он, словно рекламный ролик, пропагандирует группу, собирает мнения и сканирует информацию. И только потом, после кропотливого анализа, в эфир ставится беспроигрышный эротический боевик “Камасутра”.
“Я знаю, что „Камасутра“ всех порвет – радиостанции будут драться за наши песни”, – уверенно заявил Макс. На том и порешили. Первый клип будет сниматься на “Не гони”, второй – на “Камасутру”. Другой вопрос, который тревожил всех, – у проекта до сих пор не было названия. После украденного слова “Тату” оставалось еще несколько вариантов: “Гуарана” (энергетическое средство из семян лианы), английское “Total” и, наконец, “Габилло” – слово, смысл которого никто не знал. Оно приснилось Максу ночью и очень ему нравилось.
Меньше всего шансов было у Total – со слов Фадеева, оно категорически не устраивало гендиректора “Нашего Радио” Михаила Козырева – в частности, из-за своего “нерусского” написания. Оставить это название означало идти на конфронтацию чуть ли не с единственной радиостанцией, которая крутила такую тяжелую музыку.
Споры затянулись до глубокой ночи. Аргументов было немного, преобладали эмоции. “Надоела мне эта полемика, – устало сказал Макс, которому утром надо было улетать в Прагу. – Выбирайте что хотите”.
Выбирать пришлось мне с Элиасбергом. Времени оставалось в обрез – уже на следующий день мне надо было сдавать на верстку большой материал о новой фадеевской сенсации.
Ночью не спалось. Слово “Габилло” мне не нравилось на подсознательном уровне и почему-то ассоциировалось с гориллами. В “Гуаране” смущало два момента – явная аллюзия на Guano Apes и неприкрытые наркотические реминисценции. В итоге где-то под утро я остановил свой выбор на Total. Разбудил Элиасберга, который выслушал мои тезисы и, похоже, не слишком обрадовался. “А как же „Наше Радио“”? – сонно спросил он. “Ни хуя, прорвемся”, – уверенно заявил я и отослал по электронной почте статью про группу Total в печать.
2. Страсти тибетских лам
Я – ворона. Я учу тебя, как стать вороной. Когда ты научишься этому, будешь оставаться бодрствующим и будешь свободно двигаться. Иначе всегда будешь приклеен к земле – там, где ты упал.
Карлос Кастанеда
Перед очередным отъездом в Прагу Фадеев пригласил меня в студию – послушать наброски новых треков и пообщаться. Это было кстати – к тому времени я уже договорился с рядом изданий об интервью с одним из самых загадочных и противоречивых персонажей отечественного шоу-бизнеса.
…Затерявшийся между серыми московскими девятиэтажками кинотеатр “Ханой” пригрел в своих недрах бывшую пугачевскую студию, которая теперь называлась “SBI Records”. Ябыл в курсе, что здесь производился ремастеринг легендарного альбома “Банановые острова” и вообще тут работают одни из самых опытных звукорежиссеров страны. Теперь я знал, где во время своих набегов на столицу творит Макс Фадеев.
Я спустился по пыльной цементной лестнице в подвал кинотеатра, открыл массивную дверь и… поразился контрасту. На улице стоял индустриальный лязг ясеневских новостроек, а внутри студии царила полная тишина.
“Безделие – начало бедности”, – написано крупным шрифтом на стенах. Не знаю, как насчет бедности, но сидеть без дела – это явно не про Фадеева. За стеклянной перегородкой он что-то увлеченно конструировал.
Ожидая окончания студийной работы, я задумался. Что я знаю о Фадееве? Прямо скажем, немного. За его плечами – гиперстильный проект с Линдой, который собирал стадионы. Правда, коммерческая подача Линды на страницах масс-медиа мне была не близка – так тогда раскручивали, к примеру, Алсу, Юлу или певицу Каролину. От заголовков “Новая русская экзотика” (или “В ее глазах – тибетская мудрость и русская загадка”) за версту веяло заказухой. Я, конечно, слышал о том, что родственники Линды – успешные банкиры, но не так же явно, блин...
Контент рекламных материалов в глянцевых журналах казался мне искусственным. Статьи из серии “Линда – подруга дельфинов” слабо способствовали продвижению артистки на музыкальный рынок. Когда я читал о том, что (цитирую дословно) “альбом „Песни тибетских лам“ успешно конкурирует по количеству проданных экземпляров с творениями Сюткина, Шуфутинского, Сташевского” , у меня возникало ощущение, что подавать фадеевские опусы можно куда более креативно. Мне было с чем сравнивать…
Правда, сам Макс на этом откровенно безликом фоне был безупречен. Яс нескрываемым удовольствием слушал экзотические “Танцы тибетских лам”, а также фантастические альбомы “Ворона” и “Песни тибетских лам”, предвосхитившие ряд стилистических находок продюсеров Мадонны.
Вокруг загадочного “явления природы” под названием Линда парили безупречные клипы, магия таинства и… ни одного концерта в Москве. Атмосфера ожидания и постоянно возрастающего напряжения. Многократно переносившийся сольник. Скандально отмененное выступление на фестивале “Максидром”. За всем этим стояла невидимая, но явно титаническая работа человеческого мозга. Словно окружающий нас мир – громадная шахматная доска, которой управляют не люди, а компьютеры. Точнее – компьютерные центры. Через несколько минут мне предстояло пообщаться с их предводителем.
…Закончив творить, Макс удобно уселся в уютном чилл-ауте. Он, похоже, никуда не торопился – идеальное время для вечерних бесед. Принесли чай, и мы разговорились.
“Расскажи мне свою жизнь”, – я включил доверительность и диктофон одновременно. И замер в ожидании. Передо мной стояла нелегкая задача – вывести Фадеева на откровенный монолог, связанный с освещением закрытых для прессы тем.
Макс родился в Кургане, рано увлекся музыкой, получил диплом дирижера-хоровика. Вскоре стал лауреатом конкурса молодых исполнителей в Ялте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124