Все - от невесомого лилового белья и лиловых туфель-плетеночек до соответствующей сумочки и искрометных аметистовых клипс - было куплено им накануне в самых дорогих магазинах. Для этого он взломал один из своих пенсионных фондов.
Веселись ныне и радуйся, Сионе!
Опустим, пожалуй, живописание восторга очарованной коленопреклоненной толпы прихожан Духовного центра. Папе Римскому, на престольные праздники выходящему к своей благоговеющей пастве, ничего подобного не снилось.
Она по-прежнему помнила все, что когда-то кому-то говорила. Помнила интимные подробности жизни, поведанные ей за пьянкой в порыве откровенности. Помнила домашние клички отпрысков всех своих знакомых и друзей, а также имена их собак, кошек, попугаев. Помнила породы рыбок в их аквариумах. Не говоря уже о номерах телефонов, о диагнозах, поставленных когда-то чьей-то теще, бабушке, свекрови... Ну, прекратим, пожалуй, этот бесконечный перечень: она помнила и знала все.
Ее государственный ум по-прежнему намечал и раскручивал грандиозные планы. В ближайшие пять месяцев она предполагала осуществить три культурных проекта - один всеизраильский и два международных...
Сашка Рабинович сиял. Он был нешуточно горд: это он благовестил - она вновь будет жить среди нас!
Словом, все было прекрасно. И все было как прежде. Кроме одного пустякового осложнения: Ангел-Рая продолжала называть Фиму Васенькой. На скорбные его вопросы только сухо обронила - мол, так нужно. Вероятно, там, где она побывала, ей что-то сказали.
Ну, Вася так Вася... Фима смирился. Лишь бы она была жива и здорова ангел, ангел нечеловеческой доброты и радости!..
глава 7
Сотрудники радиостанции "Русский голос" происходили из разных мест, разных республик бывшего Советского Союза. В той жизни занимались, как правило, совершенно другим делом, так что это был русский голос с довольно-таки сильным акцентом.
Среди акцентов преобладали украинский и азербайджанский. Первый придавал передачам "Русского голоса" ненавязчивую домашность, второй добавлял к этой домашности оттенок кавказского гостеприимства.
Новые репатрианты любили свое русское радио, пенсионеры - те вообще не выключали приемников, ласково называли ведущих программ интимно усеченными именами и много и охотно звонили, чтобы выразить свое мнение по разнообразным вопросам. Их не смущала тема передачи - они разбирались и в политике, и в экономике, в науке и в искусствах... словом, не сегодня сказано, что каждый еврей всегда имеет свое особое мнение по каждому вопросу.
У нас поэтому невозможен культ личности.
У нас на такую личность всегда найдется кое-кто поличностнее.
Ведущие передач, в свою очередь, охотно откликались на звонки радиослушателей, подбодряли их или журили, терпеливо объясняя - почему высказанное мнение неверно (ведущие ведь тоже были евреями). Случались и перепалки в свободном эфире.
Нетрудно предположить, что особой популярностью пользовалась передача "Скажем прямо!". Вел ее Вергилий Бар-Йона, в прошлой жизни - Гена Коваль, уроженец города Газли, страстный филолог с азербайджанским акцентом, приверженец русской классической поэзии. Комментировал он и последние политические события, неизменно начиная и заканчивая комментарий цитатами из классиков.
- Белеет парус адинокий, как метко выразился аднажды выдающийся поэт, в тумане моря галубом... - начинал свой комментарий новостей Вергилий. Адиноким выглядел вчера министр инастранных дел Израиля в тумане засиданья Савета Безапасности Арганизации Абъединенных Наций...
Или:
- Ни пой, красавица, при мне ты песен, - как точно выразился аднажды классик. Напрасно президент Сирии Асад аправергает сваю связь с терраристами из "Хизбаллы". Миравая абщественность этим песням уже не верит...
Словом, если, комментируя последние политические события, Вергилий несколько злоупотреблял своими глубокими познаниями в поэзии, то в передаче "Скажем прямо!" он был прост и задушевен. Терпеливо выслушивал каждого, кто сумел ворваться в эфир, советовал, поправлял, если что не так. Тем более бывало обидно, когда ему доставалось: прямой эфир, как вы понимаете, не исключает неожиданностей.
Такое случалось, когда в передачу вламывался грубый "ват и к" старожил, патриот, старина-резервист Армии обороны Израиля, почти всегда противопоставляющий себя новым наглецам.
Идет, скажем, очередная передача, посвященная юридическим аспектам жизни репатриантов. В студию приглашены некий адвокат и некий политический деятель, представитель общественной организации "Кворум", призванной защищать права новых репатриантов. Звонят на студию радиослушатели, доверчиво задают вопросы, испрашивают советов - как толково и грамотно вести себя с местными уроженцами в тех или иных спорных ситуациях, когда сильно хочется в рожу дать... В атмосфере полной идиллии и юридического единения сердец обсуждаются способы давления на правительство, условия для создания русского лобби в кнессете и прочие весьма увлекательные перспективы.
- Итак, продолжаем передачу, - говорит приветливо Вергилий. - Слово очередному нашему радиослушателю. - И включает прямой эфир.
И в этот нежный эфир, буквально вибрирующий от флюидов душевного расположения и взаимной приязни, врывается нечто совершенно непозволительное.
- Я хочу, чтоб эти бляди замолчали навсегда! - четырехстопным хореем рявкает невидимый оппонент. И пока длится легкое замешательство и ведущий обескураженно покашливает, тот переходит на прозу: - Мы здесь холодали и голодали, мы воевали и ничего не требовали! А эти бляди советские, чтоб они сдохли, вчера приехали, и тут же подай им, понимаешь, все права и хер на блюде!
- Ваша точка зрения... э... э... - торопливо и заискивающе бормочет Вергилий, - безусловно, заслуживает внимания...
- И ты умолкни, блядь такая!
Так что Вергилию доставалось. И доставалось за весьма небольшую, можно сказать - мизерную, зарплату.
Платили сотрудникам "Русского голоса" унизительные копейки, и примерно раз в полгода дирекция теле - и радиовещания распространяла леденящие кровь слухи о закрытии радиостанции "Русский голос", мотивируя это тем, что все большее число новых репатриантов постепенно переходит на чтение ивритских газет и слушание ивритского радио. До известной степени это было правдой. Но правдой также было и то, что израильский истеблишмент крепко побаивался культурной русской экспансии.
Тогда на очередную демонстрацию перед резиденцией премьер-министра выходили несколько тысяч пенсионеров. Бряцая медалями и орденами, полученными за победу над гитлеровской Германией, они разворачивали огромные плакаты, на которых метровыми буквами было написано:
"Мы еще живы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Веселись ныне и радуйся, Сионе!
Опустим, пожалуй, живописание восторга очарованной коленопреклоненной толпы прихожан Духовного центра. Папе Римскому, на престольные праздники выходящему к своей благоговеющей пастве, ничего подобного не снилось.
Она по-прежнему помнила все, что когда-то кому-то говорила. Помнила интимные подробности жизни, поведанные ей за пьянкой в порыве откровенности. Помнила домашние клички отпрысков всех своих знакомых и друзей, а также имена их собак, кошек, попугаев. Помнила породы рыбок в их аквариумах. Не говоря уже о номерах телефонов, о диагнозах, поставленных когда-то чьей-то теще, бабушке, свекрови... Ну, прекратим, пожалуй, этот бесконечный перечень: она помнила и знала все.
Ее государственный ум по-прежнему намечал и раскручивал грандиозные планы. В ближайшие пять месяцев она предполагала осуществить три культурных проекта - один всеизраильский и два международных...
Сашка Рабинович сиял. Он был нешуточно горд: это он благовестил - она вновь будет жить среди нас!
Словом, все было прекрасно. И все было как прежде. Кроме одного пустякового осложнения: Ангел-Рая продолжала называть Фиму Васенькой. На скорбные его вопросы только сухо обронила - мол, так нужно. Вероятно, там, где она побывала, ей что-то сказали.
Ну, Вася так Вася... Фима смирился. Лишь бы она была жива и здорова ангел, ангел нечеловеческой доброты и радости!..
глава 7
Сотрудники радиостанции "Русский голос" происходили из разных мест, разных республик бывшего Советского Союза. В той жизни занимались, как правило, совершенно другим делом, так что это был русский голос с довольно-таки сильным акцентом.
Среди акцентов преобладали украинский и азербайджанский. Первый придавал передачам "Русского голоса" ненавязчивую домашность, второй добавлял к этой домашности оттенок кавказского гостеприимства.
Новые репатрианты любили свое русское радио, пенсионеры - те вообще не выключали приемников, ласково называли ведущих программ интимно усеченными именами и много и охотно звонили, чтобы выразить свое мнение по разнообразным вопросам. Их не смущала тема передачи - они разбирались и в политике, и в экономике, в науке и в искусствах... словом, не сегодня сказано, что каждый еврей всегда имеет свое особое мнение по каждому вопросу.
У нас поэтому невозможен культ личности.
У нас на такую личность всегда найдется кое-кто поличностнее.
Ведущие передач, в свою очередь, охотно откликались на звонки радиослушателей, подбодряли их или журили, терпеливо объясняя - почему высказанное мнение неверно (ведущие ведь тоже были евреями). Случались и перепалки в свободном эфире.
Нетрудно предположить, что особой популярностью пользовалась передача "Скажем прямо!". Вел ее Вергилий Бар-Йона, в прошлой жизни - Гена Коваль, уроженец города Газли, страстный филолог с азербайджанским акцентом, приверженец русской классической поэзии. Комментировал он и последние политические события, неизменно начиная и заканчивая комментарий цитатами из классиков.
- Белеет парус адинокий, как метко выразился аднажды выдающийся поэт, в тумане моря галубом... - начинал свой комментарий новостей Вергилий. Адиноким выглядел вчера министр инастранных дел Израиля в тумане засиданья Савета Безапасности Арганизации Абъединенных Наций...
Или:
- Ни пой, красавица, при мне ты песен, - как точно выразился аднажды классик. Напрасно президент Сирии Асад аправергает сваю связь с терраристами из "Хизбаллы". Миравая абщественность этим песням уже не верит...
Словом, если, комментируя последние политические события, Вергилий несколько злоупотреблял своими глубокими познаниями в поэзии, то в передаче "Скажем прямо!" он был прост и задушевен. Терпеливо выслушивал каждого, кто сумел ворваться в эфир, советовал, поправлял, если что не так. Тем более бывало обидно, когда ему доставалось: прямой эфир, как вы понимаете, не исключает неожиданностей.
Такое случалось, когда в передачу вламывался грубый "ват и к" старожил, патриот, старина-резервист Армии обороны Израиля, почти всегда противопоставляющий себя новым наглецам.
Идет, скажем, очередная передача, посвященная юридическим аспектам жизни репатриантов. В студию приглашены некий адвокат и некий политический деятель, представитель общественной организации "Кворум", призванной защищать права новых репатриантов. Звонят на студию радиослушатели, доверчиво задают вопросы, испрашивают советов - как толково и грамотно вести себя с местными уроженцами в тех или иных спорных ситуациях, когда сильно хочется в рожу дать... В атмосфере полной идиллии и юридического единения сердец обсуждаются способы давления на правительство, условия для создания русского лобби в кнессете и прочие весьма увлекательные перспективы.
- Итак, продолжаем передачу, - говорит приветливо Вергилий. - Слово очередному нашему радиослушателю. - И включает прямой эфир.
И в этот нежный эфир, буквально вибрирующий от флюидов душевного расположения и взаимной приязни, врывается нечто совершенно непозволительное.
- Я хочу, чтоб эти бляди замолчали навсегда! - четырехстопным хореем рявкает невидимый оппонент. И пока длится легкое замешательство и ведущий обескураженно покашливает, тот переходит на прозу: - Мы здесь холодали и голодали, мы воевали и ничего не требовали! А эти бляди советские, чтоб они сдохли, вчера приехали, и тут же подай им, понимаешь, все права и хер на блюде!
- Ваша точка зрения... э... э... - торопливо и заискивающе бормочет Вергилий, - безусловно, заслуживает внимания...
- И ты умолкни, блядь такая!
Так что Вергилию доставалось. И доставалось за весьма небольшую, можно сказать - мизерную, зарплату.
Платили сотрудникам "Русского голоса" унизительные копейки, и примерно раз в полгода дирекция теле - и радиовещания распространяла леденящие кровь слухи о закрытии радиостанции "Русский голос", мотивируя это тем, что все большее число новых репатриантов постепенно переходит на чтение ивритских газет и слушание ивритского радио. До известной степени это было правдой. Но правдой также было и то, что израильский истеблишмент крепко побаивался культурной русской экспансии.
Тогда на очередную демонстрацию перед резиденцией премьер-министра выходили несколько тысяч пенсионеров. Бряцая медалями и орденами, полученными за победу над гитлеровской Германией, они разворачивали огромные плакаты, на которых метровыми буквами было написано:
"Мы еще живы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87