Отбив колени и локти, упал на броневую плиту и судорожно
заполз внутрь. Тут на голову ему шлепнулся еще один пластиковый мешок, по
озаренному розоватым свечением коридорчику запрыгали капсулы, и в тарелку,
поддерживая плетеные на манер корзины штаны, забрался Крест.
Обессиленно привалясь спинами к стенке, оба с одинаково шальными
улыбками долго отдыхивались и ждали, когда закроется люк.
Люк все не закрывался, и Василий, заподозрив неладное, подполз
поближе к выходу - посмотреть, в чем дело.
- Вот это ни хрена себе... - пораженно вымолвил он, поднимаясь на
колени.
В сужающуюся щель между корпусом и основанием аппарели была воткнута
мужская туфля. Не веря глазам, Василий высвободил ее и осмотрел.
(Сорок первый размер, с правой ноги, ношеная, нечищеная, сильно
стоптанная, коричневатого цвета, чье производство - неясно...) Каким же
хладнокровием должен был обладать человек, если перед тем, как покинуть
летающую тарелку, он сообразил заклинить люк туфлей!
Когда серая броневая плита с державной неспешностью опустилась перед
Никитой Кляповым, открывая путь в иной мир, он почему-то первым делом
сорвал с лица очки. Мысль о том, что представители высшего разума вместо
глаз увидят эти уродливые толстые линзы, ужаснула его. Коридорчик сразу
утратил очертания, люк слегка размыло, а наклонная броневая плита, ведущая
к иной жизни, словно бы распушилась по краям.
В результате Никита едва не ступил мимо трапа, заклинил в непонятно
откуда взявшейся щели правую туфлю и лишь чудом достиг земли, не причинив
себе при этом серьезных увечий. Холодноватое жемчужное мерцание обняло его
и наполнило трепетом. Возникло ощущение, что он стоит на дне огромного
замершего в ожидании амфитеатра. "Свершилось", - внятно произнес кто-то в
гулкой голове Никиты Кляпова.
- Я не могу поздравить вас с удачным выбором, - услышал он свой
взволнованный, надтреснутый голос. - Хотя понимаю, что выбора как такового
не было. Вы просто взяли на борт первого встречного... Поэтому, прошу вас,
не судите обо мне... то есть, по мне... обо всем человечестве. Я... - От
волнения перехватило горло, и Никита вынужден был на секунду
приостановиться. - Я ждал вас... Вы не поверите, но я ждал вас всю жизнь.
Да и кого еще, скажите, мне оставалось ждать? Если бы я верил в Бога... Но
в Бога я, к сожалению, не верю... Хорошо, что вы явились хотя бы теперь.
Вы почти опоздали... Мы запутались, мы разрушили все, что могли...
Тут Никита Кляпов уяснил наконец, что говорит в пустоту. Ощутил
спиной некий холодок - и оглянулся. Сзади смутно темнело угрюмое
прямоугольное строение, чем-то неуловимо знакомое и почему-то внушающее
неясный страх. Никита протер очки и дрогнувшей рукой поднес линзы к
глазам.
Строение подобралось и обратилось в хрущевскую пятиэтажку самого
мерзкого вида.
- О Боже... - выдохнул Никита Кляпов.
Не отнимая пальцев от оправы, приблизился к стене, потрогал с опаской
и тут же отдернул пальцы. Стремительно обернулся. Увидел мерцающие заросли
гигантских опор и с благоговейным ужасом возвел глаза к потолку. Потом
вновь недоверчиво воззрился на монолит пятиэтажки. Казалось, еще секунда -
и Никита Кляпов сойдет с ума.
Наконец он двинулся вдоль стены и, дойдя до конца, заглянул за угол с
таким видом, словно надеялся, что строение окажется плоским, как бы
вырезанным из бумаги. Увы, нет...
Никита со страхом оглядел мощный торец дома. Затем лицо его
прояснилось - и тут же осунулось.
- Да, - произнес он с болью. - Вы правы. Я понимаю, что вы хотите
сказать. Именно так мы и живем... Ничего лучшего мы и не заслужили...
И тут в полной тишине раздался зловещий и какой-то совершенно
нечеловеческий голос. Было в нем нечто демоническое.
- Крест! - неистово потребовал он.
Никита вздрогнул и неуверенно перекрестился. Голос выкрикнул еще
что-то, но уже на не известном Кляпову языке. Из-за противоположного угла
бесшумно выскочил вдруг бесформенный, лохматый комок мрака, жутко просиял
парой круглых совиных глаз - и сгинул в вечных сумерках огромного зала.
Никита остолбенел.
"Лимб... - подумалось ему. - Круг скорби..."
Он двинулся дальше мимо черных зияющих провалов окон первого этажа и,
обойдя угол, из-за которого только что выскочило странное существо
(возможно даже, чья-то неприкаянная душа), достиг стороны фасада. Фасад
также произвел на Никиту самое удручающее впечатление.
- Я должен туда войти? - сдавленно спросил он. - Хорошо... Вы хотите
предъявить мне мое собственное убожество? Я согласен... Но прошу вас
понять одно: как бы вы строго нас ни судили, мой собственный суд - куда
беспощаднее...
Ответа он не получил. Что ж, молчание - знак согласия... Никита
сделал шаг к черной дыре подъезда, и в этот миг зажглось одно из окон
четвертого этажа.
- Все испортишь!.. - прошипела Лика. - Свет убери...
- Как я тебе его уберу? - шепотом огрызнулся Ромка.
- Прикажи, чтобы погас... Да не вслух! - простонала она тихонько. -
Про себя!
Ромка попробовал - и комната бесшумно канула во тьму. Обозначились
жемчужный прямоугольник окна и светлый овал на полу.
- Ну-ка, что он там делает? - Где-то рядом зашуршала туника, и на
фоне прямоугольника появился темный силуэт Лики. - Подойди поближе...
Только голову наружу не высовывай, а то выкинет у первого подъезда - как
раз и столкнетесь... Ага... Стоит, сюда смотрит... Умора - очкарик! И
почему-то в одном башмаке!..
Ромка подобрался к проему и, стараясь не приближать лица к
воображаемому стеклу, вытянул шею, скосил глаза. Действительно, вновь
прибывший стоял, запрокинув голову, и смотрел на внезапно вспыхнувшее и
столь же внезапно погасшее окно. На секунду линзы мощных очков поймали
отблеск дальних колонн и просветлели, сделав новичка похожим на лупоглазых
побирушек. Да он и так на них смахивал - маленький, косолапый, сутулый...
Вид - несчастный, брюки сидят мешком, рубашка выбилась...
Сзади и слева раздался приглушенный удар, и голос Маши Однорукой
негромко, но с чувством произнес:
- Вот мать иху ети! Набросали шоболов прямо в дверях... Хоть бы одна
зараза за собой уничтожила... Наделали уродства, а убирать кто будет?..
Кто это там у окошка? Пузырек, ты, что ли?
- Не-а, - отозвался Ромка. - Это мы с Ликой...
- А-а... - И Маша Однорукая тоже прошлепала к светлеющему в темноте
окну. - Где он там? - шепнула она, бесцеремонно раздвигая Лику и Ромку. -
Эх, какой мозглявенький... Тоже, что ль, не кормили?.. А где мент? Менту
сказали?
- Да он там с Крестом тарелку караулит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
заполз внутрь. Тут на голову ему шлепнулся еще один пластиковый мешок, по
озаренному розоватым свечением коридорчику запрыгали капсулы, и в тарелку,
поддерживая плетеные на манер корзины штаны, забрался Крест.
Обессиленно привалясь спинами к стенке, оба с одинаково шальными
улыбками долго отдыхивались и ждали, когда закроется люк.
Люк все не закрывался, и Василий, заподозрив неладное, подполз
поближе к выходу - посмотреть, в чем дело.
- Вот это ни хрена себе... - пораженно вымолвил он, поднимаясь на
колени.
В сужающуюся щель между корпусом и основанием аппарели была воткнута
мужская туфля. Не веря глазам, Василий высвободил ее и осмотрел.
(Сорок первый размер, с правой ноги, ношеная, нечищеная, сильно
стоптанная, коричневатого цвета, чье производство - неясно...) Каким же
хладнокровием должен был обладать человек, если перед тем, как покинуть
летающую тарелку, он сообразил заклинить люк туфлей!
Когда серая броневая плита с державной неспешностью опустилась перед
Никитой Кляповым, открывая путь в иной мир, он почему-то первым делом
сорвал с лица очки. Мысль о том, что представители высшего разума вместо
глаз увидят эти уродливые толстые линзы, ужаснула его. Коридорчик сразу
утратил очертания, люк слегка размыло, а наклонная броневая плита, ведущая
к иной жизни, словно бы распушилась по краям.
В результате Никита едва не ступил мимо трапа, заклинил в непонятно
откуда взявшейся щели правую туфлю и лишь чудом достиг земли, не причинив
себе при этом серьезных увечий. Холодноватое жемчужное мерцание обняло его
и наполнило трепетом. Возникло ощущение, что он стоит на дне огромного
замершего в ожидании амфитеатра. "Свершилось", - внятно произнес кто-то в
гулкой голове Никиты Кляпова.
- Я не могу поздравить вас с удачным выбором, - услышал он свой
взволнованный, надтреснутый голос. - Хотя понимаю, что выбора как такового
не было. Вы просто взяли на борт первого встречного... Поэтому, прошу вас,
не судите обо мне... то есть, по мне... обо всем человечестве. Я... - От
волнения перехватило горло, и Никита вынужден был на секунду
приостановиться. - Я ждал вас... Вы не поверите, но я ждал вас всю жизнь.
Да и кого еще, скажите, мне оставалось ждать? Если бы я верил в Бога... Но
в Бога я, к сожалению, не верю... Хорошо, что вы явились хотя бы теперь.
Вы почти опоздали... Мы запутались, мы разрушили все, что могли...
Тут Никита Кляпов уяснил наконец, что говорит в пустоту. Ощутил
спиной некий холодок - и оглянулся. Сзади смутно темнело угрюмое
прямоугольное строение, чем-то неуловимо знакомое и почему-то внушающее
неясный страх. Никита протер очки и дрогнувшей рукой поднес линзы к
глазам.
Строение подобралось и обратилось в хрущевскую пятиэтажку самого
мерзкого вида.
- О Боже... - выдохнул Никита Кляпов.
Не отнимая пальцев от оправы, приблизился к стене, потрогал с опаской
и тут же отдернул пальцы. Стремительно обернулся. Увидел мерцающие заросли
гигантских опор и с благоговейным ужасом возвел глаза к потолку. Потом
вновь недоверчиво воззрился на монолит пятиэтажки. Казалось, еще секунда -
и Никита Кляпов сойдет с ума.
Наконец он двинулся вдоль стены и, дойдя до конца, заглянул за угол с
таким видом, словно надеялся, что строение окажется плоским, как бы
вырезанным из бумаги. Увы, нет...
Никита со страхом оглядел мощный торец дома. Затем лицо его
прояснилось - и тут же осунулось.
- Да, - произнес он с болью. - Вы правы. Я понимаю, что вы хотите
сказать. Именно так мы и живем... Ничего лучшего мы и не заслужили...
И тут в полной тишине раздался зловещий и какой-то совершенно
нечеловеческий голос. Было в нем нечто демоническое.
- Крест! - неистово потребовал он.
Никита вздрогнул и неуверенно перекрестился. Голос выкрикнул еще
что-то, но уже на не известном Кляпову языке. Из-за противоположного угла
бесшумно выскочил вдруг бесформенный, лохматый комок мрака, жутко просиял
парой круглых совиных глаз - и сгинул в вечных сумерках огромного зала.
Никита остолбенел.
"Лимб... - подумалось ему. - Круг скорби..."
Он двинулся дальше мимо черных зияющих провалов окон первого этажа и,
обойдя угол, из-за которого только что выскочило странное существо
(возможно даже, чья-то неприкаянная душа), достиг стороны фасада. Фасад
также произвел на Никиту самое удручающее впечатление.
- Я должен туда войти? - сдавленно спросил он. - Хорошо... Вы хотите
предъявить мне мое собственное убожество? Я согласен... Но прошу вас
понять одно: как бы вы строго нас ни судили, мой собственный суд - куда
беспощаднее...
Ответа он не получил. Что ж, молчание - знак согласия... Никита
сделал шаг к черной дыре подъезда, и в этот миг зажглось одно из окон
четвертого этажа.
- Все испортишь!.. - прошипела Лика. - Свет убери...
- Как я тебе его уберу? - шепотом огрызнулся Ромка.
- Прикажи, чтобы погас... Да не вслух! - простонала она тихонько. -
Про себя!
Ромка попробовал - и комната бесшумно канула во тьму. Обозначились
жемчужный прямоугольник окна и светлый овал на полу.
- Ну-ка, что он там делает? - Где-то рядом зашуршала туника, и на
фоне прямоугольника появился темный силуэт Лики. - Подойди поближе...
Только голову наружу не высовывай, а то выкинет у первого подъезда - как
раз и столкнетесь... Ага... Стоит, сюда смотрит... Умора - очкарик! И
почему-то в одном башмаке!..
Ромка подобрался к проему и, стараясь не приближать лица к
воображаемому стеклу, вытянул шею, скосил глаза. Действительно, вновь
прибывший стоял, запрокинув голову, и смотрел на внезапно вспыхнувшее и
столь же внезапно погасшее окно. На секунду линзы мощных очков поймали
отблеск дальних колонн и просветлели, сделав новичка похожим на лупоглазых
побирушек. Да он и так на них смахивал - маленький, косолапый, сутулый...
Вид - несчастный, брюки сидят мешком, рубашка выбилась...
Сзади и слева раздался приглушенный удар, и голос Маши Однорукой
негромко, но с чувством произнес:
- Вот мать иху ети! Набросали шоболов прямо в дверях... Хоть бы одна
зараза за собой уничтожила... Наделали уродства, а убирать кто будет?..
Кто это там у окошка? Пузырек, ты, что ли?
- Не-а, - отозвался Ромка. - Это мы с Ликой...
- А-а... - И Маша Однорукая тоже прошлепала к светлеющему в темноте
окну. - Где он там? - шепнула она, бесцеремонно раздвигая Лику и Ромку. -
Эх, какой мозглявенький... Тоже, что ль, не кормили?.. А где мент? Менту
сказали?
- Да он там с Крестом тарелку караулит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75