– Надеюсь, ты сумеешь уговорить его остаться на бал, который устраивает посол Эдварде.
В следующее мгновение в столовой появился Росс – дворецкий. Карен получила короткую передышку.
– Мы готовы, Росс. Можешь подавать вино.
Дворецкий кивнул и, повернувшись к сервировочному столику, торжественно извлек из ведерка со льдом бутылку и насухо вытер ее.
Карен украдкой наблюдала за матерью. Та сидела очень прямо, с надменным видом. Росс был любимцем Ианты и, разумеется, англичанином, поэтому Карен терпеть его не могла.
– Мисс Хэмптон выпьет вина? – осведомился дворецкий.
Карен коротко кивнула и невольно поморщилась, заметив, что Росс уже стоит с ней рядом; этот человек умел передвигаться совершенно бесшумно и всегда появлялся неожиданно, точно призрак. В прежние годы она нередко видела дворецкого в ночных кошмарах и до сих пор вспоминала эти жуткие сны.
– Это очень легкое вино, моя дорогая, – проговорила Ианта, заметившая гримасу дочери. – Уверена, что один бокал не повредит тебе, не так ли, Баррет? – обратилась она к мужу.
Баррет едва заметно улыбнулся, однако промолчал.
– Что ж, Росс, пора подавать на стол, – продолжала Ианта. – Наконец-то наша дочь соизволила присоединиться к нам…
Дворецкий кивнул и бесшумно покинул столовую.
Карен вздохнула. Вечер был безнадежно испорчен. Родители снова начнут спорить, и опять придется кого-то поддерживать, хотя ей ужасно надоели эти ссоры. Карен твердо решила: в ее жизни не будет споров и ссор, она не станет такой, как ее родители, не станет пленницей брака по расчету; нет, лучше стать рабой любви и страсти, лучше!..
В этот момент на столе появилась баранья лопатка, поданная бесшумно ступающим Россом.
Карен снова вздохнула. В этот вечер она решила поговорить с отцом об Альфреде, вернее, о том, что у нее нет ни малейшего желания выходить за него замуж.
Вэнс Пакстон старался не смотреть на себя в зеркало. Даже не глядя в него, он чувствовал себя отвратительно. Тусклые голубые глаза. Припухшие веки. Разбитая нижняя губа. В общем, ужасное зрелище.
– Господи, – пробормотал он, глядя в пол, – ты наверняка был обо мне лучшего мнения.
Потянувшись к кувшину с водой, Вэнс опрокинул стоявшую на бюро пустую бутылку, но сумел подхватить ее, прежде чем она упала на пол. Прислонившись к бюро, Вэнс заглянул в горлышко бутылки. В нос ему ударил резкий запах бурбона, и он выронил бутылку. Однако она не разбилась.
Тяжко вздохнув, Пакстон сделал несколько шагов и опустился на кровать.
– Кажется, вчера вечером я не лучшим образом прославил Техас, – пробормотал он и тут же усмехнулся, глядя на сбитые в кровь костяшки пальцев.
Их было двое – два рослых молодых франта, похоже, из Вашингтона, ввалились в таверну «Робинз» с таким видом, словно они были там хозяевами. Эта таверна оказалась единственным местом, где можно было укрыться от столичной суеты и где не говорили о политике. Вэнс в этот вечер много пил и чуть не плакал от жалости к себе: он ни на мгновение не забывал о том, что ему предстоит еще месяц провести в этом проклятом городе, прежде чем можно будет собрать вещи, сесть на пароход и вернуться на просторы Техаса, на свое ранчо.
Вошедшие, уже изрядно подвыпившие, устроились напротив камина. Затем один из них, осмотревшись, заметил Вэнса и высказался по поводу его костюма. После чего, усмехаясь и гримасничая, принялся передразнивать Пакстона, копируя его техасский выговор. Однако техасец терпел. Терпел до тех пор, пока франт не усомнился в безупречной репутации его родственников.
Вэнс унаследовал не только нрав своих предков, но и их физическую силу. Что тотчас же и доказал. Вашингтонец, заговоривший о его происхождении, рухнул на пол как подкошенный. Приподнявшись и выплюнув собственные зубы, бедняга в недоумении уставился на Вэнса – слишком уж быстро все произошло.
Однако приятель незадачливого критикана оказался довольно искусным кулачным бойцом – как бы приплясывая, он наносил Вэнсу удар за ударом. В конце концов техасцу надоела эта игра. Перехватив руку нападавшего, он вывернул ее, потом ухватил противника сзади за штаны и за ворот сюртука и, к ужасу всех присутствовавших леди и джентльменов, вышвырнул в окно.
Вэнс громко рассмеялся, но тут же поморщился от боли – он совсем забыл о синяках и ссадинах на лице. И все же весело было в таверне «Робинз»…
Тут в дверь тихонько постучали. Вэнс со стоном поднялся с кровати и пошел открывать. Прислонившись к стене, он отдышался и, собравшись с силами, медленно отворил дверь. Яркий свет, льющийся из коридора, ослепил его. Вэнс заморгал и, отступив на шаг, прикрыл дверь, оставив лишь узенькую щелочку.
Он уловил запах духов – значит, к нему пожаловала гостья. Но кто же она? Ах, ну да! Жена некоего конгрессмена Лейтона. Прикрыв глаза ладонью, Вэнс пропустил даму в комнату и тотчас же закрыл дверь.
На гостье была белая широкополая шляпа, заломленная набок по последней моде. Платье облегало ее сдобную фигуру с соблазнительными формами.
– Я стучалась раньше, но ты не открыл.
– Я не мог, – пробормотал Вэнс.
Усевшись на кровать, она сняла шляпу и небрежным жестом бросила ее на пол. Ее длинные черные локоны рассыпались по плечам и засверкали в свете свечей.
– Здесь так душно… – сказала она.
– Сейчас открою окно. – Вэнс направился к окнам; он чувствовал, что держится на ногах уже увереннее.
Женщина окинула взглядом его мускулистую фигуру – на нем были лишь мятые штаны.
– Не стоит беспокоиться, Вэнс, – проворковала она. – Я вовсе не хочу, чтобы ты простудился.
Вэнс остановился. Он терпеть не мог стареющих кокеток, но Энджи Лейтон… она казалась такой страстной и обворожительной… Забыв о своем похмелье, Вэнс повернулся к гостье.
– Как мистер Лейтон чувствовал себя сегодня утром?
– О… сегодня он при деле, – улыбнулась Энджи, делая шаг к Вэнсу. Не многим мужчинам удавалось подчинить ее себе, но этот техасец….
Откинув за спину свои вьющиеся волосы, Энджи потянулась к лифу платья и расстегнула две верхние пуговицы, приоткрывая свои пышные груди.
– С вами нелегко иметь дело, мистер: Пакстон, – проговорила она чуть хрипловатым голосом.
– Потому вы и пришли сюда, миссис Лейтон, – отозвался Вэнс.
Он подошел к ней вплотную, и ее ладонь легла– на его бедро. Но Энджи тот час же отдернула руку, словно обожглась. Она смотрела на Вэнса с мольбой в глазах; затем взглянула на его измятые штаны – туда, где восставшая мужская плоть рвалась наружу. Дрожа от возбуждения, Энджи шагнула к кровати и улеглась на спину. Вэнс тут же склонился над ней, расстегнул остальные пуговицы на ее платье – и вдруг отстранился.
Повернувшись на бок, Энджи увидела, что Вэнс распускает ремень. Наконец он отбросил в сторону штаны, и она ахнула в восхищении, увидев его мускулистые ноги и испещренные белыми шрамами бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
В следующее мгновение в столовой появился Росс – дворецкий. Карен получила короткую передышку.
– Мы готовы, Росс. Можешь подавать вино.
Дворецкий кивнул и, повернувшись к сервировочному столику, торжественно извлек из ведерка со льдом бутылку и насухо вытер ее.
Карен украдкой наблюдала за матерью. Та сидела очень прямо, с надменным видом. Росс был любимцем Ианты и, разумеется, англичанином, поэтому Карен терпеть его не могла.
– Мисс Хэмптон выпьет вина? – осведомился дворецкий.
Карен коротко кивнула и невольно поморщилась, заметив, что Росс уже стоит с ней рядом; этот человек умел передвигаться совершенно бесшумно и всегда появлялся неожиданно, точно призрак. В прежние годы она нередко видела дворецкого в ночных кошмарах и до сих пор вспоминала эти жуткие сны.
– Это очень легкое вино, моя дорогая, – проговорила Ианта, заметившая гримасу дочери. – Уверена, что один бокал не повредит тебе, не так ли, Баррет? – обратилась она к мужу.
Баррет едва заметно улыбнулся, однако промолчал.
– Что ж, Росс, пора подавать на стол, – продолжала Ианта. – Наконец-то наша дочь соизволила присоединиться к нам…
Дворецкий кивнул и бесшумно покинул столовую.
Карен вздохнула. Вечер был безнадежно испорчен. Родители снова начнут спорить, и опять придется кого-то поддерживать, хотя ей ужасно надоели эти ссоры. Карен твердо решила: в ее жизни не будет споров и ссор, она не станет такой, как ее родители, не станет пленницей брака по расчету; нет, лучше стать рабой любви и страсти, лучше!..
В этот момент на столе появилась баранья лопатка, поданная бесшумно ступающим Россом.
Карен снова вздохнула. В этот вечер она решила поговорить с отцом об Альфреде, вернее, о том, что у нее нет ни малейшего желания выходить за него замуж.
Вэнс Пакстон старался не смотреть на себя в зеркало. Даже не глядя в него, он чувствовал себя отвратительно. Тусклые голубые глаза. Припухшие веки. Разбитая нижняя губа. В общем, ужасное зрелище.
– Господи, – пробормотал он, глядя в пол, – ты наверняка был обо мне лучшего мнения.
Потянувшись к кувшину с водой, Вэнс опрокинул стоявшую на бюро пустую бутылку, но сумел подхватить ее, прежде чем она упала на пол. Прислонившись к бюро, Вэнс заглянул в горлышко бутылки. В нос ему ударил резкий запах бурбона, и он выронил бутылку. Однако она не разбилась.
Тяжко вздохнув, Пакстон сделал несколько шагов и опустился на кровать.
– Кажется, вчера вечером я не лучшим образом прославил Техас, – пробормотал он и тут же усмехнулся, глядя на сбитые в кровь костяшки пальцев.
Их было двое – два рослых молодых франта, похоже, из Вашингтона, ввалились в таверну «Робинз» с таким видом, словно они были там хозяевами. Эта таверна оказалась единственным местом, где можно было укрыться от столичной суеты и где не говорили о политике. Вэнс в этот вечер много пил и чуть не плакал от жалости к себе: он ни на мгновение не забывал о том, что ему предстоит еще месяц провести в этом проклятом городе, прежде чем можно будет собрать вещи, сесть на пароход и вернуться на просторы Техаса, на свое ранчо.
Вошедшие, уже изрядно подвыпившие, устроились напротив камина. Затем один из них, осмотревшись, заметил Вэнса и высказался по поводу его костюма. После чего, усмехаясь и гримасничая, принялся передразнивать Пакстона, копируя его техасский выговор. Однако техасец терпел. Терпел до тех пор, пока франт не усомнился в безупречной репутации его родственников.
Вэнс унаследовал не только нрав своих предков, но и их физическую силу. Что тотчас же и доказал. Вашингтонец, заговоривший о его происхождении, рухнул на пол как подкошенный. Приподнявшись и выплюнув собственные зубы, бедняга в недоумении уставился на Вэнса – слишком уж быстро все произошло.
Однако приятель незадачливого критикана оказался довольно искусным кулачным бойцом – как бы приплясывая, он наносил Вэнсу удар за ударом. В конце концов техасцу надоела эта игра. Перехватив руку нападавшего, он вывернул ее, потом ухватил противника сзади за штаны и за ворот сюртука и, к ужасу всех присутствовавших леди и джентльменов, вышвырнул в окно.
Вэнс громко рассмеялся, но тут же поморщился от боли – он совсем забыл о синяках и ссадинах на лице. И все же весело было в таверне «Робинз»…
Тут в дверь тихонько постучали. Вэнс со стоном поднялся с кровати и пошел открывать. Прислонившись к стене, он отдышался и, собравшись с силами, медленно отворил дверь. Яркий свет, льющийся из коридора, ослепил его. Вэнс заморгал и, отступив на шаг, прикрыл дверь, оставив лишь узенькую щелочку.
Он уловил запах духов – значит, к нему пожаловала гостья. Но кто же она? Ах, ну да! Жена некоего конгрессмена Лейтона. Прикрыв глаза ладонью, Вэнс пропустил даму в комнату и тотчас же закрыл дверь.
На гостье была белая широкополая шляпа, заломленная набок по последней моде. Платье облегало ее сдобную фигуру с соблазнительными формами.
– Я стучалась раньше, но ты не открыл.
– Я не мог, – пробормотал Вэнс.
Усевшись на кровать, она сняла шляпу и небрежным жестом бросила ее на пол. Ее длинные черные локоны рассыпались по плечам и засверкали в свете свечей.
– Здесь так душно… – сказала она.
– Сейчас открою окно. – Вэнс направился к окнам; он чувствовал, что держится на ногах уже увереннее.
Женщина окинула взглядом его мускулистую фигуру – на нем были лишь мятые штаны.
– Не стоит беспокоиться, Вэнс, – проворковала она. – Я вовсе не хочу, чтобы ты простудился.
Вэнс остановился. Он терпеть не мог стареющих кокеток, но Энджи Лейтон… она казалась такой страстной и обворожительной… Забыв о своем похмелье, Вэнс повернулся к гостье.
– Как мистер Лейтон чувствовал себя сегодня утром?
– О… сегодня он при деле, – улыбнулась Энджи, делая шаг к Вэнсу. Не многим мужчинам удавалось подчинить ее себе, но этот техасец….
Откинув за спину свои вьющиеся волосы, Энджи потянулась к лифу платья и расстегнула две верхние пуговицы, приоткрывая свои пышные груди.
– С вами нелегко иметь дело, мистер: Пакстон, – проговорила она чуть хрипловатым голосом.
– Потому вы и пришли сюда, миссис Лейтон, – отозвался Вэнс.
Он подошел к ней вплотную, и ее ладонь легла– на его бедро. Но Энджи тот час же отдернула руку, словно обожглась. Она смотрела на Вэнса с мольбой в глазах; затем взглянула на его измятые штаны – туда, где восставшая мужская плоть рвалась наружу. Дрожа от возбуждения, Энджи шагнула к кровати и улеглась на спину. Вэнс тут же склонился над ней, расстегнул остальные пуговицы на ее платье – и вдруг отстранился.
Повернувшись на бок, Энджи увидела, что Вэнс распускает ремень. Наконец он отбросил в сторону штаны, и она ахнула в восхищении, увидев его мускулистые ноги и испещренные белыми шрамами бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90