Негодяй Джако увел Карен! Взяв себя в руки, Вэнс пустил мустанга вскачь, и вскоре гора, ставшая последним пристанищем Теда, пропала из виду.
Следы привели его на зубчатый гребень холма, где сходились русла нескольких высохших ручьев. Весной дождей было мало, и ехать по такому руслу было хотя и тяжеловато, зато безопасно. Продвигаться же здесь во время грозы было просто самоубийством. Недовольно фыркнув, конь стал пробираться по камням. Вэнс принялся хладнокровно обдумывать ситуацию, но все его раздумья сводились к двум выводам: Джако похитил Карен, а Вэнс намеревался ее вернуть. Он подумал было, что стоит съездить на ранчо и собрать людей, но тут же отверг эту мысль, взвесив все «за» и «против». Без сомнения, все ковбои захотят пуститься в погоню за Джако, и ранчо останется беззащитным для любых бандитов – индейцев и белых, для преступников или повстанцев. А что вообще задумали Джако и его люди – никому, кстати, не известно. И драгоценные часы будут потрачены на дорогу. Сейчас он отставал от них всего на день, и, путешествуя в одиночку, он сможет выиграть немного времени, правда, это зависит и от того, как тщательно они заметают следы. Для большой группы людей надо больше воды. В одиночку он сможет ехать среди скал, где всегда можно найти небольшой ручей или заводь – для него и его коня этого достаточно. И, в конце концов, если он не догонит их до момента, когда они подойдут к Рио-Гранде, в одиночку легче совершить рискованный переход через границу в Мексику.
Впрочем, возможны и другие варианты. Карен наверняка уже хватились. Значит, люди будут искать ее. Рано или поздно они найдут останки Аппалусы, тело Теда и следы борьбы.
Каким бы ни был Джако, в глупости его упрекнуть невозможно. Десять человек, пустившихся в погоню, – это уже катастрофа. Если бандиты поймут, что их загнали в угол, они уничтожат Карен, даже не задумываясь. Если Вэнс оставит своим людям какой-то знак, то они скорее всего примут его за трюк Джако. Ведь никто не знал, что он, Вэнс, находится поблизости. И все же он решил рискнуть и нацарапал на большом валуне, мимо которого они наверняка проедут, несколько слов: «Иду по их следам. Возвращайтесь назад. Вэнс». Но, опасаясь того, что они все-таки не поверят надписи на камне – ведь он своему мустангу всего несколько месяцев назад поменял подковы, – Вэнс сорвал с трупа Ап-палусы потник и обернул им копыта своего коня, чтобы не оставлять незнакомых следов.
Итак, последним, что его волновало, была еда. Никто не знал, где прячется Джако, но, без сомнения, его логово находилось где-то к югу от границы. А припасов у Вэнса было до крайности мало: чуть меньше фунта кофе, полдюжины сухарей, банка молока, фунт или около того фасоли, две-три полоски солонины и щепотка соли. Не слишком много для четырехдневного путешествия. Но здесь удача повернулась к Вэнсу лицом: ближе к полудню прямо на него выскочил небольшой олень, удивленный неожиданным появлением всадника. Один выстрел – и олень упал. Быстро освежевав небольшую тушу, Вэнс закопал остатки в горячий песок, чтобы скрыть следы своего пребывания.
На покинутое место привала он наткнулся уже к полудню. Джако… Это было сразу ясно. Скорее всего Карен была тут же. Видимо, ее он привязал к мескитовому дереву, потому что кора в одном месте была немного Стерта – наверняка она пыталась перетереть веревки. Других следов, указывающих на то, что над ней издевались, не было. Быстро перекусив, Пакстон вновь тронулся в путь и ехал до тех пор, пока тьма не упала на землю. Разнуздав и протерев мустанга, Вэнс улегся на землю, подложив под себя несколько кедровых веток, и заснул, оставив коня за часового.
* * *
На следующее после их первого привала утро измученная Карен сидела, прислонившись к стволу мескитового дерева. Ее запястья и лодыжки, стертые жесткой веревкой до крови, мучительно саднило. Ее похитители встали еще до рассвета и, наскоро выпив по кружке кофе, свернули лагерь и пустились в путь в противоположную от восходящего солнца сторону. Первое потрясение, вызванное похищением, прошло, и Карен в часы утренней прохлады смогла трезво оценить ситуацию. Должно быть, Вэнс идет за ними следом. Она должна верить в это, иначе можно предаться полному отчаянию, Все, что она могла сделать, – это ждать, есть, по возможности отдыхать и быть готовой ко всему.
Впрочем, у нее не было возможности ни отдохнуть, ни подкрепиться: приходилось расплачиваться за собственное упрямство, ведь накануне Карен отказалась от пищи, к тому же она почти не спала. Уже с самого раннего утра она чувствовала усталость и едва не свалилась с лошади: страх и голод лишили ее остатков сил. Живя в Паксе, она много ездила верхом, но никогда не оставалась в седле целых два дня, а солнце поднималось все выше и выше, температура воздуха все поднималась, и каждый шаг лошади становился для Карен пыткой. Карен едва сдерживала стоны. Изнывающая от жары, голодная и измученная, она судорожно вцепилась в луку седла, пытаясь приподниматься в такт шагу кобылы, чтобы хоть немного уменьшить боль, терзающую ее ноги, ягодицы и спину. Думая только о том, чтобы не закричать, Карен впала в полузабытье, а в нее голове звучало как заклинание: «Вэнс… Вэнс… Вэнс…»
Бандиты за весь день не обмолвились с ней даже словом. Оба зорко смотрели за дорогой, не забывая при этом путать следы. Они знали, что погоня неизбежна. Иногда Джако отъезжал на север или на восток, и тогда Карен оставалась с другим бандитом. Маркес, как его называл Джако, был невысоким щуплым человечком с кожей, задубевшей настолько, что она казалась натянутой на голые кости. Над его крючковатым носом сверкали близко посаженные внимательные глазки, а когда он улыбался, Карен видела его желтые гнилые зубы. Словно насмешка над его немощью, у него сбоку висели два огромных тяжелых пистолета. Когда Джако исчезал, тонкие пальцы Маркеса застывали над оружием. Маркес был явно больше озабочен своими отношениями с Джако, нежели возможными преследователями.
На вторую ночь се не стали связывать. Впрочем, глядя перед собой в темноту, Карен понимала, что обстоятельства связывают ее сильнее, чем любые веревки. Если она попытается убежать, ей не уйти далеко по иссушенной земле и острым камням. Ее положили между Джако и Маркесом, так что ей пришлось бы перешагнуть через одного из них, чтобы подойти к лошади. Но даже если она сядет верхом, ее проблемы только начнутся, потому что ее кобылу тоже привязали между коней бандитов, а чтобы ее отвязать, понадобится разбудить Джако или Маркеса.
Ухмыльнувшись чему-то своему, Маркес подкинул в тлеющий костер мескитовый корень, и яркие оранжевые тени тут же заиграли на его зловещей физиономии. Вздрогнув, Карен отвернулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Следы привели его на зубчатый гребень холма, где сходились русла нескольких высохших ручьев. Весной дождей было мало, и ехать по такому руслу было хотя и тяжеловато, зато безопасно. Продвигаться же здесь во время грозы было просто самоубийством. Недовольно фыркнув, конь стал пробираться по камням. Вэнс принялся хладнокровно обдумывать ситуацию, но все его раздумья сводились к двум выводам: Джако похитил Карен, а Вэнс намеревался ее вернуть. Он подумал было, что стоит съездить на ранчо и собрать людей, но тут же отверг эту мысль, взвесив все «за» и «против». Без сомнения, все ковбои захотят пуститься в погоню за Джако, и ранчо останется беззащитным для любых бандитов – индейцев и белых, для преступников или повстанцев. А что вообще задумали Джако и его люди – никому, кстати, не известно. И драгоценные часы будут потрачены на дорогу. Сейчас он отставал от них всего на день, и, путешествуя в одиночку, он сможет выиграть немного времени, правда, это зависит и от того, как тщательно они заметают следы. Для большой группы людей надо больше воды. В одиночку он сможет ехать среди скал, где всегда можно найти небольшой ручей или заводь – для него и его коня этого достаточно. И, в конце концов, если он не догонит их до момента, когда они подойдут к Рио-Гранде, в одиночку легче совершить рискованный переход через границу в Мексику.
Впрочем, возможны и другие варианты. Карен наверняка уже хватились. Значит, люди будут искать ее. Рано или поздно они найдут останки Аппалусы, тело Теда и следы борьбы.
Каким бы ни был Джако, в глупости его упрекнуть невозможно. Десять человек, пустившихся в погоню, – это уже катастрофа. Если бандиты поймут, что их загнали в угол, они уничтожат Карен, даже не задумываясь. Если Вэнс оставит своим людям какой-то знак, то они скорее всего примут его за трюк Джако. Ведь никто не знал, что он, Вэнс, находится поблизости. И все же он решил рискнуть и нацарапал на большом валуне, мимо которого они наверняка проедут, несколько слов: «Иду по их следам. Возвращайтесь назад. Вэнс». Но, опасаясь того, что они все-таки не поверят надписи на камне – ведь он своему мустангу всего несколько месяцев назад поменял подковы, – Вэнс сорвал с трупа Ап-палусы потник и обернул им копыта своего коня, чтобы не оставлять незнакомых следов.
Итак, последним, что его волновало, была еда. Никто не знал, где прячется Джако, но, без сомнения, его логово находилось где-то к югу от границы. А припасов у Вэнса было до крайности мало: чуть меньше фунта кофе, полдюжины сухарей, банка молока, фунт или около того фасоли, две-три полоски солонины и щепотка соли. Не слишком много для четырехдневного путешествия. Но здесь удача повернулась к Вэнсу лицом: ближе к полудню прямо на него выскочил небольшой олень, удивленный неожиданным появлением всадника. Один выстрел – и олень упал. Быстро освежевав небольшую тушу, Вэнс закопал остатки в горячий песок, чтобы скрыть следы своего пребывания.
На покинутое место привала он наткнулся уже к полудню. Джако… Это было сразу ясно. Скорее всего Карен была тут же. Видимо, ее он привязал к мескитовому дереву, потому что кора в одном месте была немного Стерта – наверняка она пыталась перетереть веревки. Других следов, указывающих на то, что над ней издевались, не было. Быстро перекусив, Пакстон вновь тронулся в путь и ехал до тех пор, пока тьма не упала на землю. Разнуздав и протерев мустанга, Вэнс улегся на землю, подложив под себя несколько кедровых веток, и заснул, оставив коня за часового.
* * *
На следующее после их первого привала утро измученная Карен сидела, прислонившись к стволу мескитового дерева. Ее запястья и лодыжки, стертые жесткой веревкой до крови, мучительно саднило. Ее похитители встали еще до рассвета и, наскоро выпив по кружке кофе, свернули лагерь и пустились в путь в противоположную от восходящего солнца сторону. Первое потрясение, вызванное похищением, прошло, и Карен в часы утренней прохлады смогла трезво оценить ситуацию. Должно быть, Вэнс идет за ними следом. Она должна верить в это, иначе можно предаться полному отчаянию, Все, что она могла сделать, – это ждать, есть, по возможности отдыхать и быть готовой ко всему.
Впрочем, у нее не было возможности ни отдохнуть, ни подкрепиться: приходилось расплачиваться за собственное упрямство, ведь накануне Карен отказалась от пищи, к тому же она почти не спала. Уже с самого раннего утра она чувствовала усталость и едва не свалилась с лошади: страх и голод лишили ее остатков сил. Живя в Паксе, она много ездила верхом, но никогда не оставалась в седле целых два дня, а солнце поднималось все выше и выше, температура воздуха все поднималась, и каждый шаг лошади становился для Карен пыткой. Карен едва сдерживала стоны. Изнывающая от жары, голодная и измученная, она судорожно вцепилась в луку седла, пытаясь приподниматься в такт шагу кобылы, чтобы хоть немного уменьшить боль, терзающую ее ноги, ягодицы и спину. Думая только о том, чтобы не закричать, Карен впала в полузабытье, а в нее голове звучало как заклинание: «Вэнс… Вэнс… Вэнс…»
Бандиты за весь день не обмолвились с ней даже словом. Оба зорко смотрели за дорогой, не забывая при этом путать следы. Они знали, что погоня неизбежна. Иногда Джако отъезжал на север или на восток, и тогда Карен оставалась с другим бандитом. Маркес, как его называл Джако, был невысоким щуплым человечком с кожей, задубевшей настолько, что она казалась натянутой на голые кости. Над его крючковатым носом сверкали близко посаженные внимательные глазки, а когда он улыбался, Карен видела его желтые гнилые зубы. Словно насмешка над его немощью, у него сбоку висели два огромных тяжелых пистолета. Когда Джако исчезал, тонкие пальцы Маркеса застывали над оружием. Маркес был явно больше озабочен своими отношениями с Джако, нежели возможными преследователями.
На вторую ночь се не стали связывать. Впрочем, глядя перед собой в темноту, Карен понимала, что обстоятельства связывают ее сильнее, чем любые веревки. Если она попытается убежать, ей не уйти далеко по иссушенной земле и острым камням. Ее положили между Джако и Маркесом, так что ей пришлось бы перешагнуть через одного из них, чтобы подойти к лошади. Но даже если она сядет верхом, ее проблемы только начнутся, потому что ее кобылу тоже привязали между коней бандитов, а чтобы ее отвязать, понадобится разбудить Джако или Маркеса.
Ухмыльнувшись чему-то своему, Маркес подкинул в тлеющий костер мескитовый корень, и яркие оранжевые тени тут же заиграли на его зловещей физиономии. Вздрогнув, Карен отвернулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90