И знаешь, мне до сих пор не верится… А Вэнс… Когда я рассказала ему об этом, новость тотчас же разнеслась по ранчо и все сразу стали относиться ко мне по-другому. Все стали очень заботливые – даже Тру, хотя он не считает меня настоящей миссис Пакстон. И на ранчо решили, что я должна стать такой же, как ты, Элизабет, ни больше ни меньше! Но мне никогда не стать такой же, как ты, потому что я – совсем другая.
Было уже за полдень, когда Карен, взяв под уздцы кобылу, стала спускаться по тропке. В эти минуты ей не давали покоя мысли, которыми она не могла поделиться даже с умершей Элизабет. Несмотря ни на что, Карен была вынуждена признать: они с Вэнсом с самого начала не подходили друг другу. Поначалу ей не хотелось верить в это, но теперь, через два месяца после венчания, она уже не могла себя обманывать. И Вэнс, конечно же, тоже все понимал. Как-то раз, проснувшись рано утром, он оделся в темноте и направился к двери, но вдруг споткнулся о шкатулку, которую жена уронила накануне вечером. Карен проснулась в тот момент, когда Вэнс, вполголоса выругавшись, пробормотал сквозь зубы:
– О Господи, неужели она ничего не может сделать по-человечески?
Карен похолодела; теперь она точно знала, какие чувства испытывает к ней муж. Наступивший день был сплошным кошмаром, а вечером, когда они легли в постель, Карен повернулась к Вэнсу спиной и не стала отвечать на его ласки. Следующие две недели она, как могла, помогала Марайе на кухне и внимательно слушала ее рассказы о жизни в Техасе; об этом же расспрашивала и ковбоев, с которыми ей доводилось общаться. Ее план был прост. Узнав все необходимое, Карен собиралась как-нибудь добраться до Сан-Антонио, а оттуда – до Вашингтона или Нью-Йорка. Разумеется, она даже не думала о том, чтобы ехать к отцу, отказавшемуся от нес. Но и в Вашингтоне, и в Нью-Йорке у нее были друзья, на помощь которых она могла рассчитывать.
Но от этого плана пришлось отказаться, когда Карен заподозрила, что носит под сердцем ребенка. Впрочем, она не стала беспокоиться, когда месячные не пришли в первый раз, решила, что это физиологическое нарушение стало следствием долгого и утомительного путешествия. Но месяц спустя Карен поняла, что ждет ребенка, и сообщила об этом Вэнсу.
И сразу мир вокруг изменился. Вэнс стал заботиться о ней и следил, чтобы она не переутомлялась. Тру же теперь смотрел на нее даже с какой-то нежностью… А Марайя стала более терпеливой и уже не делала ей замечаний, когда она допускала какую-нибудь оплошность. Поначалу Карен обрадовалась перемене, но ее радость сменилась печалью, когда она поняла: все окружающие заботятся не о ней, а о ребенке, которого она вынашивала. Как-то раз, проснувшись утром, Карен разрыдалась, вдруг осознав, что отныне всегда будет зависеть от этого младенца. Молодая женщина прекрасно понимала: как бы Вэнс ни относился к ней, он никогда не откажется от собственного ребенка. Но что-же ей все-таки делать? С кем поговорить? Ведь теперь, после смерти Элизабет, не было на свете человека, которому она могла бы довериться…
Возвратившись на ранчо, Карен спешилась, и к ней тотчас же подбежал Билли Хармони, чтобы расседлать гнедую кобылу.
– Добрый день, мэм. Разрешите вам помочь?
– Да, спасибо.
Быстро расседлав кобылу, Билли протер ее, задал ей овса, а затем пустил в загон к остальным лошадям. Карен несколько минут наблюдала за животными, восхищаясь их красотой и грацией. Две рыжеватых кобылы, чалая, гнедая и один маленький пони. Херманну очень бы здесь понравилось! Он был бы в восторге от лошадей, даже от пони. В Техасе Херманн чувствовал бы себя как дома. Карен попыталась представить, как оживился бы пожилой кучер при виде диких мустангов. А ковбои украдкой потешались бы над его длинным носом…
– М-м… Мэм… – в смущении пробормотал Билли, утирая пот со лба тыльной стороной ладони.
– Да, Билли, слушаю тебя.
– Я хотел спросить у вас, можно ли в субботу взять этих двух рыжих кобыл и повозку. Эти смирные лошадки гораздо лучше ходят в упряжке.
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – удивилась Карен.
– Мистер Пакстон велел обратиться к вам. Он сказал, что вам решать, потому что теперь это ваши лошади.
– Вэнс так и сказал?
– Нет, мэм, я говорил с мистером Пакстоном… Ну-у… с отцом вашего мужа.
Тру велел Билли обратиться к ней?! И сказал, что это – ее лошади?
– С вами все в порядке, мэм? – встревожился молодой человек, увидев, как изменилось лицо Карен. – Видите ли, я поеду к сеньору Виеге. – Билли залился краской. – Дело в том… Я должен встретиться с Амарантой, дочерью сеньора Виеги, и мы с ней поедем в церковь в Увалде. Она останется у своего дяди, и он привезет ее домой на следующей неделе, а я вернусь рано утром в понедельник. Буду очень признателен вам, мэм, если вы позволите мне взять лошадей.
– Ну конечно, – кивнула Карен. – Ты можешь брать любых лошадей, каких захочешь. А перед отъездом зайди в дом. Посмотрю, может, найду что-нибудь для нее в подарок. Например, расческу или медальон.
Билли просиял.
– Спасибо вам, миссис Пакстон. Вы очень добры, уж поверьте мне. – Юный ковбой кивнул, улыбнулся и направился к загону.
Карен же пошла к дому, но у ворот остановилась, задумалась… А что, собственно, ей делать в доме? Сидеть в библиотеке? У нее уже голова шла кругом от чтения. Может, поговорить с Марайей? Да, спору нет, эта женщина стала лучше к ней относиться, но ведь кухарка все равно или готовит обед, или возится в саду. Так чем же заняться? Конечно, всегда можно было пойти в рабочую комнату Элизабет, где стояла прялка и где лежали рулоны ткани; там имелся даже маленький ткацкий станок. Кроме того, в этой же комнате хранилась шкатулка с разноцветными бусинками, полосками кожи и иголками дикобраза.
Карен машинально повернулась к загону, но вдруг, зацепившись юбкой за ближайший куст, услышала треск материи. А ведь это было ее последнее целое платье… Что ж, теперь по крайней мере у нее появилось занятие – можно поставить на платье заплату.
Карен направилась к дому, но тут из-за угла появилась лошадь, и Карен едва успела уклониться, однако при этом, зацепившись за колючки, разорвала подол еще в одном месте; к тому же, оступившись, не удержалась на ногах и упала. Марселина же, натянув поводья, осадила лошадь, оглянулась, а через несколько секунд уже скрылась за деревьями. Карен поднялась на ноги, оправила разорванную юбку и посмотрела вслед молоденькой всаднице, вновь появившейся в отдалении. Только сейчас Карен заметила, что мексиканка сидела в мужском седле и была в штанах и в рубахе.
– Ни за что не надену мужскую одежду, даже если все мои платья изорвутся в клочья и будут покрыты заплатами, – прошептала молодая женщина.
Но что-то еще привлекло ее внимание, когда она, уже падая, взглянула на Марселину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Было уже за полдень, когда Карен, взяв под уздцы кобылу, стала спускаться по тропке. В эти минуты ей не давали покоя мысли, которыми она не могла поделиться даже с умершей Элизабет. Несмотря ни на что, Карен была вынуждена признать: они с Вэнсом с самого начала не подходили друг другу. Поначалу ей не хотелось верить в это, но теперь, через два месяца после венчания, она уже не могла себя обманывать. И Вэнс, конечно же, тоже все понимал. Как-то раз, проснувшись рано утром, он оделся в темноте и направился к двери, но вдруг споткнулся о шкатулку, которую жена уронила накануне вечером. Карен проснулась в тот момент, когда Вэнс, вполголоса выругавшись, пробормотал сквозь зубы:
– О Господи, неужели она ничего не может сделать по-человечески?
Карен похолодела; теперь она точно знала, какие чувства испытывает к ней муж. Наступивший день был сплошным кошмаром, а вечером, когда они легли в постель, Карен повернулась к Вэнсу спиной и не стала отвечать на его ласки. Следующие две недели она, как могла, помогала Марайе на кухне и внимательно слушала ее рассказы о жизни в Техасе; об этом же расспрашивала и ковбоев, с которыми ей доводилось общаться. Ее план был прост. Узнав все необходимое, Карен собиралась как-нибудь добраться до Сан-Антонио, а оттуда – до Вашингтона или Нью-Йорка. Разумеется, она даже не думала о том, чтобы ехать к отцу, отказавшемуся от нес. Но и в Вашингтоне, и в Нью-Йорке у нее были друзья, на помощь которых она могла рассчитывать.
Но от этого плана пришлось отказаться, когда Карен заподозрила, что носит под сердцем ребенка. Впрочем, она не стала беспокоиться, когда месячные не пришли в первый раз, решила, что это физиологическое нарушение стало следствием долгого и утомительного путешествия. Но месяц спустя Карен поняла, что ждет ребенка, и сообщила об этом Вэнсу.
И сразу мир вокруг изменился. Вэнс стал заботиться о ней и следил, чтобы она не переутомлялась. Тру же теперь смотрел на нее даже с какой-то нежностью… А Марайя стала более терпеливой и уже не делала ей замечаний, когда она допускала какую-нибудь оплошность. Поначалу Карен обрадовалась перемене, но ее радость сменилась печалью, когда она поняла: все окружающие заботятся не о ней, а о ребенке, которого она вынашивала. Как-то раз, проснувшись утром, Карен разрыдалась, вдруг осознав, что отныне всегда будет зависеть от этого младенца. Молодая женщина прекрасно понимала: как бы Вэнс ни относился к ней, он никогда не откажется от собственного ребенка. Но что-же ей все-таки делать? С кем поговорить? Ведь теперь, после смерти Элизабет, не было на свете человека, которому она могла бы довериться…
Возвратившись на ранчо, Карен спешилась, и к ней тотчас же подбежал Билли Хармони, чтобы расседлать гнедую кобылу.
– Добрый день, мэм. Разрешите вам помочь?
– Да, спасибо.
Быстро расседлав кобылу, Билли протер ее, задал ей овса, а затем пустил в загон к остальным лошадям. Карен несколько минут наблюдала за животными, восхищаясь их красотой и грацией. Две рыжеватых кобылы, чалая, гнедая и один маленький пони. Херманну очень бы здесь понравилось! Он был бы в восторге от лошадей, даже от пони. В Техасе Херманн чувствовал бы себя как дома. Карен попыталась представить, как оживился бы пожилой кучер при виде диких мустангов. А ковбои украдкой потешались бы над его длинным носом…
– М-м… Мэм… – в смущении пробормотал Билли, утирая пот со лба тыльной стороной ладони.
– Да, Билли, слушаю тебя.
– Я хотел спросить у вас, можно ли в субботу взять этих двух рыжих кобыл и повозку. Эти смирные лошадки гораздо лучше ходят в упряжке.
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – удивилась Карен.
– Мистер Пакстон велел обратиться к вам. Он сказал, что вам решать, потому что теперь это ваши лошади.
– Вэнс так и сказал?
– Нет, мэм, я говорил с мистером Пакстоном… Ну-у… с отцом вашего мужа.
Тру велел Билли обратиться к ней?! И сказал, что это – ее лошади?
– С вами все в порядке, мэм? – встревожился молодой человек, увидев, как изменилось лицо Карен. – Видите ли, я поеду к сеньору Виеге. – Билли залился краской. – Дело в том… Я должен встретиться с Амарантой, дочерью сеньора Виеги, и мы с ней поедем в церковь в Увалде. Она останется у своего дяди, и он привезет ее домой на следующей неделе, а я вернусь рано утром в понедельник. Буду очень признателен вам, мэм, если вы позволите мне взять лошадей.
– Ну конечно, – кивнула Карен. – Ты можешь брать любых лошадей, каких захочешь. А перед отъездом зайди в дом. Посмотрю, может, найду что-нибудь для нее в подарок. Например, расческу или медальон.
Билли просиял.
– Спасибо вам, миссис Пакстон. Вы очень добры, уж поверьте мне. – Юный ковбой кивнул, улыбнулся и направился к загону.
Карен же пошла к дому, но у ворот остановилась, задумалась… А что, собственно, ей делать в доме? Сидеть в библиотеке? У нее уже голова шла кругом от чтения. Может, поговорить с Марайей? Да, спору нет, эта женщина стала лучше к ней относиться, но ведь кухарка все равно или готовит обед, или возится в саду. Так чем же заняться? Конечно, всегда можно было пойти в рабочую комнату Элизабет, где стояла прялка и где лежали рулоны ткани; там имелся даже маленький ткацкий станок. Кроме того, в этой же комнате хранилась шкатулка с разноцветными бусинками, полосками кожи и иголками дикобраза.
Карен машинально повернулась к загону, но вдруг, зацепившись юбкой за ближайший куст, услышала треск материи. А ведь это было ее последнее целое платье… Что ж, теперь по крайней мере у нее появилось занятие – можно поставить на платье заплату.
Карен направилась к дому, но тут из-за угла появилась лошадь, и Карен едва успела уклониться, однако при этом, зацепившись за колючки, разорвала подол еще в одном месте; к тому же, оступившись, не удержалась на ногах и упала. Марселина же, натянув поводья, осадила лошадь, оглянулась, а через несколько секунд уже скрылась за деревьями. Карен поднялась на ноги, оправила разорванную юбку и посмотрела вслед молоденькой всаднице, вновь появившейся в отдалении. Только сейчас Карен заметила, что мексиканка сидела в мужском седле и была в штанах и в рубахе.
– Ни за что не надену мужскую одежду, даже если все мои платья изорвутся в клочья и будут покрыты заплатами, – прошептала молодая женщина.
Но что-то еще привлекло ее внимание, когда она, уже падая, взглянула на Марселину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90