Ресторан постепенно заполнялся мужчинами и женщинами, одетыми в почти одинаковые деловые костюмы спокойного серого и темно-синего цвета в тонкую полоску, и только одной женщине хватило смелости надеть огромную широкополую черную шляпу, а на плечи набросить ярко-розовый шарф. Энни было интересно узнать, была ли она кинозвездой или, может быть, модельером. Но где же Фельдер? Надо было позвонить ему и подтвердить время встречи. О Боже, что она будет делать, если он не придет?
Чушь. Конечно, он придет. В конце концов ведь это он заказал столик. Тем не менее под мышками у нее все вспотело, и она с трудом сдерживалась, чтобы не вытереть лоб элегантной белоснежной салфеткой, стоящей жестким конусом у нее на тарелке.
– Может быть, вам принести чего-нибудь из бара, пока вы ждете? – спросил метрдотель.
– «Перье», – сказала она и подумала, что это поможет ей успокоиться.
Она взглянула на свои изящные золотые часы «Пьяжет», подаренные ей Эмметом всего месяц назад, когда ей исполнилось тридцать два года. Фельдер должен был появиться с минуты на минуту, и ей надо было подождать, пока он придет, а уж потом заказывать спиртное.
Наблюдая, как официант пробирается между огромными столами, Энни почувствовала отвращение к самой себе. Если, черт возьми, она не может без колебаний заказать себе спиртное, то как сумеет она заставить Фельдера заключить с ней сделку на миллион долларов.
Энни с трудом удержалась, чтобы не залезть в косметичку и не достать пудреницу и губную помаду. Ей хотелось казаться спокойной и естественной, а не прихорашивающейся разряженной куклой. И, кроме того, разве не потратила она достаточно времени на то, чтобы привести себя в порядок дома. Все утро она копалась в куче старых юбок, блузок и свитеров и наконец решила надеть тканый костюм желто-золотистого цвета, а вниз шелковую кофточку с хомутом фиолетового цвета, а на шею золотую цепочку от часов, которую она носила как ожерелье, и огромные висячие золотые серьги, которые она купила в магазине Фельдера. Ей казалось, что в целом она выглядела как деловая женщина, но в то же время с некоторым налетом театральности.
Ей принесли холодный «Перье» в запотевшем бокале с кусочком лимона на бортике. Она начала тихонько пить и тем временем наблюдать за сидящими за столом напротив мужчинами. Они все громко смеялись. Один из них показался ей знакомым. Она подумала, что, возможно, это телевизионный актер. Может быть, он играет в сериале «Даллас».
– Мисс Кобб?
Энни подняла глаза и увидела перед собой коренастого человека средних лет с коротко стриженными седыми волосами. Неужели это Фельдер? Как ему удалось подойти к столу так, что она ничего не заметила? Возможно, потому, что он ничего общего не имел с тем, как она себе его представляла. Из того, что она читала о нем в газетах и журналах, она сделала вывод, что увидит человека более представительного, излучающего внутреннюю силу и обаяние, свойственные великим магнатам Голливуда. Она помнила все истории о том, как Фельдер пережил большую войну, как он приехал из лагеря для перемещенных лиц и как еще молодым человеком объезжал предприятия, выпускающие одежду, покупал обрезки тканей и продавал их в магазине своего дяди и таким образом создал огромную, процветающую сеть дешевых универмагов.
Если бы не идеально сидящий костюм из дорогой шерсти, то стоящего перед ней человека можно было бы принять за плотника, владельца мясной лавки или даже маляра. У него была тяжелая челюсть, кожа на лице в некоторых местах была выбрита недостаточно тщательно, нос его напоминал ей портрет Юлия Цезаря из томика произведений Шекспира, который она читала еще в школе. Его седые волосы были подстрижены под ежик, как у военного, и лицо было все в морщинах, как на гравюре.
– Энни. Пожалуйста, зовите меня Энни.
«О Боже, она должна выиграть». Эммет и Долли предупреждали ее, что нельзя спешить, но она никак не могла остановиться и соблазнилась на водопады и мраморные ступеньки универмага «Парадайз» Глена Хабора.
Она платила абсурдно дорогую арендную плату за свои магазины на Мэдисон-авеню и Кристофер-стрит, а также еще в Саутгэмптоне и понимала что совершает глупость, беря в аренду магазинчик в универмаге «Парадайз», но она не могла остановиться. Ведь в том, что ее дело разрасталось, как на дрожжах, не было ничего плохого.
Или это ей так казалось?
На сегодняшний день около половины дорогих, обитых мореным дубом магазинов универмага было сдано в аренду, но, несмотря на монументальность, по субботам очень немногие посетители взбирались по мраморным ступенькам и поднимались в стеклянных лифтах в зимний сад с красивыми кремовыми столами и стульями, и ее магазин на нижнем этаже приносил одни убытки.
Она была уверена что магазин в торговом центре будет приносить доход, но на это потребуется больше времени, чем она предполагала. Но это была только вершина айсберга. У нее была еще новая фабрика в Трибеке с оборудованием, персоналом, работающим на производстве, в бухгалтерии и отделе снабжения и торговли, и вот тут она должна была сознаться, она явно переоценила свои возможности. В финансовом плане она взобралась на вершину шаткого замка из песка, который вот-вот должен был рухнуть.
Сколько еще времени она сможет протянуть: кроме огромных производственных расходов и сверхвысокой арендной платы она должна была платить по кредитам. Ее бухгалтер Джексон Уэзерс, обычно очень спокойный, только на прошлой неделе изложил ей положение дел, ничего не скрывая. Если она не сможет перераспределить свои финансы, то ее фирма разорится.
В тот же день она прочла в газетах, что Фельдер собирается перестраивать некоторые свои отделы в бутики и в том числе продовольственный отдел. Она тут же позвонила Фельдеру. Его секретарша предложила прислать образцы и проспекты. Через неделю ей позвонил Фельдер и пригласил ее пообедать.
– Хай, – произнес он низким, почти хриплым голосом.
– Привет, – ответила она.
– Нет, я имею в виду, что меня так зовут, – поправил он. – Все, даже грузчики, зовут меня Хай.
Услышав его голос, она мгновенно вспомнила Бруклин: шоферов, продавцов сосисок на Кони-Айленд, запах горчицы и кислой капусты.
Он опустился своим грузным телом на стул напротив нее. Тут же, как будто из ниоткуда появился официант. Фельдер заказал виски с содовой и лимонный сок.
– Вы моложе, чем я ожидал, – начал он. – Можно мне спросить, сколько вам лет?
– Мне тридцать два, – ответила она добавив со смехом: – Но сам возраст меня не беспокоит. Меня беспокоит то, что я не понимаю, каким образом так быстро вместо двадцати пяти мне стало тридцать два.
Он усмехнулся:
– У меня дочери старше вас. Я помню то время, когда строили Бруклинский тоннель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Чушь. Конечно, он придет. В конце концов ведь это он заказал столик. Тем не менее под мышками у нее все вспотело, и она с трудом сдерживалась, чтобы не вытереть лоб элегантной белоснежной салфеткой, стоящей жестким конусом у нее на тарелке.
– Может быть, вам принести чего-нибудь из бара, пока вы ждете? – спросил метрдотель.
– «Перье», – сказала она и подумала, что это поможет ей успокоиться.
Она взглянула на свои изящные золотые часы «Пьяжет», подаренные ей Эмметом всего месяц назад, когда ей исполнилось тридцать два года. Фельдер должен был появиться с минуты на минуту, и ей надо было подождать, пока он придет, а уж потом заказывать спиртное.
Наблюдая, как официант пробирается между огромными столами, Энни почувствовала отвращение к самой себе. Если, черт возьми, она не может без колебаний заказать себе спиртное, то как сумеет она заставить Фельдера заключить с ней сделку на миллион долларов.
Энни с трудом удержалась, чтобы не залезть в косметичку и не достать пудреницу и губную помаду. Ей хотелось казаться спокойной и естественной, а не прихорашивающейся разряженной куклой. И, кроме того, разве не потратила она достаточно времени на то, чтобы привести себя в порядок дома. Все утро она копалась в куче старых юбок, блузок и свитеров и наконец решила надеть тканый костюм желто-золотистого цвета, а вниз шелковую кофточку с хомутом фиолетового цвета, а на шею золотую цепочку от часов, которую она носила как ожерелье, и огромные висячие золотые серьги, которые она купила в магазине Фельдера. Ей казалось, что в целом она выглядела как деловая женщина, но в то же время с некоторым налетом театральности.
Ей принесли холодный «Перье» в запотевшем бокале с кусочком лимона на бортике. Она начала тихонько пить и тем временем наблюдать за сидящими за столом напротив мужчинами. Они все громко смеялись. Один из них показался ей знакомым. Она подумала, что, возможно, это телевизионный актер. Может быть, он играет в сериале «Даллас».
– Мисс Кобб?
Энни подняла глаза и увидела перед собой коренастого человека средних лет с коротко стриженными седыми волосами. Неужели это Фельдер? Как ему удалось подойти к столу так, что она ничего не заметила? Возможно, потому, что он ничего общего не имел с тем, как она себе его представляла. Из того, что она читала о нем в газетах и журналах, она сделала вывод, что увидит человека более представительного, излучающего внутреннюю силу и обаяние, свойственные великим магнатам Голливуда. Она помнила все истории о том, как Фельдер пережил большую войну, как он приехал из лагеря для перемещенных лиц и как еще молодым человеком объезжал предприятия, выпускающие одежду, покупал обрезки тканей и продавал их в магазине своего дяди и таким образом создал огромную, процветающую сеть дешевых универмагов.
Если бы не идеально сидящий костюм из дорогой шерсти, то стоящего перед ней человека можно было бы принять за плотника, владельца мясной лавки или даже маляра. У него была тяжелая челюсть, кожа на лице в некоторых местах была выбрита недостаточно тщательно, нос его напоминал ей портрет Юлия Цезаря из томика произведений Шекспира, который она читала еще в школе. Его седые волосы были подстрижены под ежик, как у военного, и лицо было все в морщинах, как на гравюре.
– Энни. Пожалуйста, зовите меня Энни.
«О Боже, она должна выиграть». Эммет и Долли предупреждали ее, что нельзя спешить, но она никак не могла остановиться и соблазнилась на водопады и мраморные ступеньки универмага «Парадайз» Глена Хабора.
Она платила абсурдно дорогую арендную плату за свои магазины на Мэдисон-авеню и Кристофер-стрит, а также еще в Саутгэмптоне и понимала что совершает глупость, беря в аренду магазинчик в универмаге «Парадайз», но она не могла остановиться. Ведь в том, что ее дело разрасталось, как на дрожжах, не было ничего плохого.
Или это ей так казалось?
На сегодняшний день около половины дорогих, обитых мореным дубом магазинов универмага было сдано в аренду, но, несмотря на монументальность, по субботам очень немногие посетители взбирались по мраморным ступенькам и поднимались в стеклянных лифтах в зимний сад с красивыми кремовыми столами и стульями, и ее магазин на нижнем этаже приносил одни убытки.
Она была уверена что магазин в торговом центре будет приносить доход, но на это потребуется больше времени, чем она предполагала. Но это была только вершина айсберга. У нее была еще новая фабрика в Трибеке с оборудованием, персоналом, работающим на производстве, в бухгалтерии и отделе снабжения и торговли, и вот тут она должна была сознаться, она явно переоценила свои возможности. В финансовом плане она взобралась на вершину шаткого замка из песка, который вот-вот должен был рухнуть.
Сколько еще времени она сможет протянуть: кроме огромных производственных расходов и сверхвысокой арендной платы она должна была платить по кредитам. Ее бухгалтер Джексон Уэзерс, обычно очень спокойный, только на прошлой неделе изложил ей положение дел, ничего не скрывая. Если она не сможет перераспределить свои финансы, то ее фирма разорится.
В тот же день она прочла в газетах, что Фельдер собирается перестраивать некоторые свои отделы в бутики и в том числе продовольственный отдел. Она тут же позвонила Фельдеру. Его секретарша предложила прислать образцы и проспекты. Через неделю ей позвонил Фельдер и пригласил ее пообедать.
– Хай, – произнес он низким, почти хриплым голосом.
– Привет, – ответила она.
– Нет, я имею в виду, что меня так зовут, – поправил он. – Все, даже грузчики, зовут меня Хай.
Услышав его голос, она мгновенно вспомнила Бруклин: шоферов, продавцов сосисок на Кони-Айленд, запах горчицы и кислой капусты.
Он опустился своим грузным телом на стул напротив нее. Тут же, как будто из ниоткуда появился официант. Фельдер заказал виски с содовой и лимонный сок.
– Вы моложе, чем я ожидал, – начал он. – Можно мне спросить, сколько вам лет?
– Мне тридцать два, – ответила она добавив со смехом: – Но сам возраст меня не беспокоит. Меня беспокоит то, что я не понимаю, каким образом так быстро вместо двадцати пяти мне стало тридцать два.
Он усмехнулся:
– У меня дочери старше вас. Я помню то время, когда строили Бруклинский тоннель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170