Потом обернулась, вручила Томми поднос с кофейными чашками, и оба вернулись к ролям обаятельной хозяйки и любезного гостя.
Рождественским утром мама подала на завтрак пиалы с горячим шоколадом, от которого валил пар, и бриоши, а потом отвела нас в промерзшую теплицу, где росла елка. Почему именно там – знала только мама.
Томми вручил родителям по большой коробке в красной бумаге, разрисованной довольно распутными Санта-Клаусиками, и я затаила дыхание.
Но я зря беспокоилась. Подарок Томми произвел фурор, гораздо больший, чем моя кулинарная книга для мамы и компакт-диски для папы. Томми подарил им сабо. Ярко-красные блестящие сабо. Пусть себе разгуливают по дому, грохоча по каменным полам.
– Ли сказала, что у вас в доме очень холодные каменные полы, – объяснил он. – А в сабо вы можете надевать столько носков, сколько захотите. Благодаря высокой подошве ноги будут в тепле.
Он был прав. И верно, подумала я, все деревенские жители носят сабо. Разумно и заботливо. Родители явно остались довольны.
– На обед civet de marcassin, – радостно объявила мама. Я открыла рот, приготовившись объяснить Томми, что у нас будет не традиционная индейка, а вепрь, но он уже сиял от восторга:
– Здорово. Офигенно. Не могу дождаться. Разрешите мне помочь вам на кухне еще раз.
– Я ухожу часа на два, – сказал папа.
В Рождество? Я ждала, что мама взорвется, но не дождалась.
– Не забудь, что я пригласила семейство де ля Фалез. Ну, из замка. Около шести, – напомнила она ему.
Он вернулся только к пяти, пропустив обед. Любопытно, но мама даже не упомянула об этом. Я поняла намек и тоже ничего не сказала по этому поводу.
С де ля Фалезами родители, кажется, продвинулись до стадии имен. И слава богу, потому что я понятия не имела, как представлять французского графа. Теперь это были Анри и Коко. Анри великолепно говорил по-английски, но Коко, графиня явно не первая, и наверняка моложе детей Анри, не знала ни слова. Да уж, нелегкая выдалась задачка. Мамин французский был совершенно невразумителен. Насколько я знала, Томми тоже ни в зуб ногой. Забавно, я ничего не могла сказать про папу, мои же познания застряли на школьном уровне. И тем не менее хлопанье пробок от шампанского всегда спасает положение – оно умеет развязывать языки.
Успешно проболтав с Анри – по-английски – минут пятнадцать, я услышала, что приехал новый гость. Еще один француз. Он стоял где-то позади меня и разговаривал с Коко. Я повернула голову, но никого не увидела.
В этот миг рядом с Анри появилась мама с миской кешью.
– Ты нам не говорила, – заявила она мне. Не говорила что?
Подошел Томми и зачерпнул пригоршню орешков.
– Vous n'avez pas d'accent. Du tout! Incroyable! – похвалил Анри Томми.
Я уже собиралась перевести, как вдруг до меня дошло, что он сказал.
– Merci. On m'a deja dit. Aucune id?e pourquoi? J'ai – comme on dit en anglais – хороший слух.
Томми говорил по-французски. Не просто говорил, но с великолепным произношением. И бегло.
– Но я думала, что ты никогда не был во Франции? – пролепетала я.
– Не был.
– Тогда откуда?..
– По радио. Несколько месяцев назад слушал уроки французского. Я работал механиком, и диктор – учительница – научила меня кое-чему и сказала, что я – талант. Давала мне уроки. Беда в том, что разговаривал я только с ней. И больше ни с кем. Я понятия не имел, получится ли с другими французами. Разговор с Коко – эксперимент, но он удался, не правда ли, Коко?
– Comment? – Коко смутилась.
– J'ai dit qu'on a bien parl? ensemble – en Fran?ais.
– Tr?s bien. – Она хихикнула, и я вдруг подумала, что Томми уже хватит с ней говорить.
И все же, вечером, ютясь с Томми в тесной lit bateau, я была вынуждена признать, что знание французского делает его чуточку сексуальнее. Французский и количество выпитого шампанского.
– Котик… – Это ласковое прозвище я не произносила месяцами.
– М-м-м? – Он почти спал.
– Не могу передать, как меня поразил твой французский. Из-за него Рождество получилось просто чудесным.
– Спасибо.
– Ну, так о чем ты разговаривал с графиней Коко у меня за спиной?
– Она спрашивала о твоем доме.
– Моем доме? В Лондоне?
– Ну, о доме твоих родителей.
– Не напоминай. И зачем, скажи на милость?
– Они подумывают его купить. Они с графом. Налоговые эмигранты.
– Томми, ты с ума сошел? Ты уверен, что понял правильно? Твой французский…
– Я понял правильно. И удивился не меньше твоего. Я переспросил несколько раз.
– О боже, надо сказать маме с папой.
– Скорее всего, ты обнаружишь, что они уже знают, – сказал Томми, зарываясь лицом в мои волосы.
ГЛАВА 9
Томми оказался прав.
Утром, пока он нежился в постели, лелея похмелье, я на кухне приперла маму к стенке.
– Откуда ты это узнала, скажи на милость? – ошеломленно спросила она.
– La comptesse сказала Томми вчера вечером. Это правда? Почему они хотят купить наш дом?
– Они хотят переехать в Лондон, как все эти французы, о которых говорил твой отец.
– А с какой стати они взяли, что он продается?
– Все очень просто. – Она повернулась ко мне. – Мы им сказали.
Теперь настал мой черед удивляться.
– Не волнуйся. Это еще не скоро. Они его даже не видели. Скорее всего, поедут туда в следующем месяце или около того. Вот почему я хочу, чтобы ты держала меня в курсе ремонта. Пусть дом будет как новенький, когда они его увидят. А еще я хочу, чтобы ты выселила квартирантку из летнего домика.
Итак, они собираются продать дом. Я давно знала, что бесплатно жить в одном из самых фешенебельных районов центра Лондона – слишком хорошо, а значит, долго продолжаться не может. Что же теперь делать? Надеяться, что Сельма Уокер заработает мне кучу денег и я смогу купить собственный дом?
Мама, казалось, читала мои мысли.
– Признаюсь, это одна из причин, почему мы просили Томми приехать с тобой. Мы хотели узнать его получше. Теперь ведь ты переедешь к нему, да? Сколько лет вы уже вместе? Восемь?
– Мам, ты все неправильно поняла. Я не собираюсь жить с Томми. Я даже не уверена, что нас можно назвать парой.
Ну вот, зачем я это сказала? Я подождала, когда она спросит меня, почему, но она лишь грустно на меня посмотрела и сказала:
– И ты туда же?
– О чем ты?
– Я неспроста пригласила тебя на Рождество. Мне нужно тебе кое-что сказать. У твоего отца любовница. Уже давно. Одна из этих жалких разведенных parisienne, которым вздумалось похоронить себя в сельской глубинке. Одному богу известно, где они познакомились, но он хочет жениться на ней. Хочет, чтобы я согласилась на развод, и ему нужно продать дом в Лондоне, чтобы заплатить мне отступные. Де ля Фалезы подвернулись как раз вовремя.
– Ты что, мамочка. – Меня переполнило сочувствие. Подумать только, она вынуждена начинать новую жизнь, а ведь ей далеко за шестьдесят! Я подошла, чтобы обнять ее.
Она почти разрешила это сделать. Я положила руку ей на затылок и погладила волосы, ожидая, что почувствую, как она дрожит, но мама резко отдернула голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Рождественским утром мама подала на завтрак пиалы с горячим шоколадом, от которого валил пар, и бриоши, а потом отвела нас в промерзшую теплицу, где росла елка. Почему именно там – знала только мама.
Томми вручил родителям по большой коробке в красной бумаге, разрисованной довольно распутными Санта-Клаусиками, и я затаила дыхание.
Но я зря беспокоилась. Подарок Томми произвел фурор, гораздо больший, чем моя кулинарная книга для мамы и компакт-диски для папы. Томми подарил им сабо. Ярко-красные блестящие сабо. Пусть себе разгуливают по дому, грохоча по каменным полам.
– Ли сказала, что у вас в доме очень холодные каменные полы, – объяснил он. – А в сабо вы можете надевать столько носков, сколько захотите. Благодаря высокой подошве ноги будут в тепле.
Он был прав. И верно, подумала я, все деревенские жители носят сабо. Разумно и заботливо. Родители явно остались довольны.
– На обед civet de marcassin, – радостно объявила мама. Я открыла рот, приготовившись объяснить Томми, что у нас будет не традиционная индейка, а вепрь, но он уже сиял от восторга:
– Здорово. Офигенно. Не могу дождаться. Разрешите мне помочь вам на кухне еще раз.
– Я ухожу часа на два, – сказал папа.
В Рождество? Я ждала, что мама взорвется, но не дождалась.
– Не забудь, что я пригласила семейство де ля Фалез. Ну, из замка. Около шести, – напомнила она ему.
Он вернулся только к пяти, пропустив обед. Любопытно, но мама даже не упомянула об этом. Я поняла намек и тоже ничего не сказала по этому поводу.
С де ля Фалезами родители, кажется, продвинулись до стадии имен. И слава богу, потому что я понятия не имела, как представлять французского графа. Теперь это были Анри и Коко. Анри великолепно говорил по-английски, но Коко, графиня явно не первая, и наверняка моложе детей Анри, не знала ни слова. Да уж, нелегкая выдалась задачка. Мамин французский был совершенно невразумителен. Насколько я знала, Томми тоже ни в зуб ногой. Забавно, я ничего не могла сказать про папу, мои же познания застряли на школьном уровне. И тем не менее хлопанье пробок от шампанского всегда спасает положение – оно умеет развязывать языки.
Успешно проболтав с Анри – по-английски – минут пятнадцать, я услышала, что приехал новый гость. Еще один француз. Он стоял где-то позади меня и разговаривал с Коко. Я повернула голову, но никого не увидела.
В этот миг рядом с Анри появилась мама с миской кешью.
– Ты нам не говорила, – заявила она мне. Не говорила что?
Подошел Томми и зачерпнул пригоршню орешков.
– Vous n'avez pas d'accent. Du tout! Incroyable! – похвалил Анри Томми.
Я уже собиралась перевести, как вдруг до меня дошло, что он сказал.
– Merci. On m'a deja dit. Aucune id?e pourquoi? J'ai – comme on dit en anglais – хороший слух.
Томми говорил по-французски. Не просто говорил, но с великолепным произношением. И бегло.
– Но я думала, что ты никогда не был во Франции? – пролепетала я.
– Не был.
– Тогда откуда?..
– По радио. Несколько месяцев назад слушал уроки французского. Я работал механиком, и диктор – учительница – научила меня кое-чему и сказала, что я – талант. Давала мне уроки. Беда в том, что разговаривал я только с ней. И больше ни с кем. Я понятия не имел, получится ли с другими французами. Разговор с Коко – эксперимент, но он удался, не правда ли, Коко?
– Comment? – Коко смутилась.
– J'ai dit qu'on a bien parl? ensemble – en Fran?ais.
– Tr?s bien. – Она хихикнула, и я вдруг подумала, что Томми уже хватит с ней говорить.
И все же, вечером, ютясь с Томми в тесной lit bateau, я была вынуждена признать, что знание французского делает его чуточку сексуальнее. Французский и количество выпитого шампанского.
– Котик… – Это ласковое прозвище я не произносила месяцами.
– М-м-м? – Он почти спал.
– Не могу передать, как меня поразил твой французский. Из-за него Рождество получилось просто чудесным.
– Спасибо.
– Ну, так о чем ты разговаривал с графиней Коко у меня за спиной?
– Она спрашивала о твоем доме.
– Моем доме? В Лондоне?
– Ну, о доме твоих родителей.
– Не напоминай. И зачем, скажи на милость?
– Они подумывают его купить. Они с графом. Налоговые эмигранты.
– Томми, ты с ума сошел? Ты уверен, что понял правильно? Твой французский…
– Я понял правильно. И удивился не меньше твоего. Я переспросил несколько раз.
– О боже, надо сказать маме с папой.
– Скорее всего, ты обнаружишь, что они уже знают, – сказал Томми, зарываясь лицом в мои волосы.
ГЛАВА 9
Томми оказался прав.
Утром, пока он нежился в постели, лелея похмелье, я на кухне приперла маму к стенке.
– Откуда ты это узнала, скажи на милость? – ошеломленно спросила она.
– La comptesse сказала Томми вчера вечером. Это правда? Почему они хотят купить наш дом?
– Они хотят переехать в Лондон, как все эти французы, о которых говорил твой отец.
– А с какой стати они взяли, что он продается?
– Все очень просто. – Она повернулась ко мне. – Мы им сказали.
Теперь настал мой черед удивляться.
– Не волнуйся. Это еще не скоро. Они его даже не видели. Скорее всего, поедут туда в следующем месяце или около того. Вот почему я хочу, чтобы ты держала меня в курсе ремонта. Пусть дом будет как новенький, когда они его увидят. А еще я хочу, чтобы ты выселила квартирантку из летнего домика.
Итак, они собираются продать дом. Я давно знала, что бесплатно жить в одном из самых фешенебельных районов центра Лондона – слишком хорошо, а значит, долго продолжаться не может. Что же теперь делать? Надеяться, что Сельма Уокер заработает мне кучу денег и я смогу купить собственный дом?
Мама, казалось, читала мои мысли.
– Признаюсь, это одна из причин, почему мы просили Томми приехать с тобой. Мы хотели узнать его получше. Теперь ведь ты переедешь к нему, да? Сколько лет вы уже вместе? Восемь?
– Мам, ты все неправильно поняла. Я не собираюсь жить с Томми. Я даже не уверена, что нас можно назвать парой.
Ну вот, зачем я это сказала? Я подождала, когда она спросит меня, почему, но она лишь грустно на меня посмотрела и сказала:
– И ты туда же?
– О чем ты?
– Я неспроста пригласила тебя на Рождество. Мне нужно тебе кое-что сказать. У твоего отца любовница. Уже давно. Одна из этих жалких разведенных parisienne, которым вздумалось похоронить себя в сельской глубинке. Одному богу известно, где они познакомились, но он хочет жениться на ней. Хочет, чтобы я согласилась на развод, и ему нужно продать дом в Лондоне, чтобы заплатить мне отступные. Де ля Фалезы подвернулись как раз вовремя.
– Ты что, мамочка. – Меня переполнило сочувствие. Подумать только, она вынуждена начинать новую жизнь, а ведь ей далеко за шестьдесят! Я подошла, чтобы обнять ее.
Она почти разрешила это сделать. Я положила руку ей на затылок и погладила волосы, ожидая, что почувствую, как она дрожит, но мама резко отдернула голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92