Солнце над океаном преображало всю Южную Калифорнию. Горы сверкали,
здесь много гор. Небо чистое, и вода, несмотря на жару, прохладна. Я
подплыл к буйку и все же нырнул под него. Дотронулся до скользкого
стержня, соединявшего буек с якорем на дне, холодного и липкого, как
внутренности у Страха. Противное ощущение! Я вдохнул побольше воздуху и
что есть сил поплыл к берегу, будто некая морская пакость хватала меня за
пятки.
Волна выбросила меня на берег. Начал дуть прохладный, на исходе дня,
ветерок, неся с собой маленькие иголочки-песчинки.
Как ни странно, я продрог и целых полчаса не мог согреться, пока
добирался до Нопэл-Велли. Горная дорога даже на самых высоких ее местах
была широкой и еще не заезженной. Значит, ее проложили чьи-то "большие
деньги". Их запах сопровождал меня до того, как моя машина соскользнула в
долину по стороне перевала, противоположной моему движению.
Долина встретила меня запахом тухлых яиц. Нефтяные скважины, из
которых несло сероводородом, разбежались по обеим сторонам дороги. Я мог
их видеть с высоты шоссе, по которому проезжал: решетчатые треугольники
буровых вышек рядом с деревьями; насосы-качалки, с клацаньем высасывающие
нефть, а неподалеку от них пасутся коровы. С тридцать девятого или
сорокового года, когда я видал его в последний раз, городок Нопэл-Велли
разросся, подобно здоровенной опухоли. Он выбросил свои побеги во всех
направлениях - кучки домов, напоминающие спичечные коробки, и тут же
вполне современные строения, а к ним прилепились хижины доисторических
времен. На полмили растянулась полоса одноэтажных построек: ветеринарных
лечебниц, парикмахерских, привлекательных магазинчиков, ресторанчиков,
баров, лавок, торгующих спиртным. Здесь расположились и новая
четырехэтажная гостиница, и белый куб христианского храма, современной
конструкции, и кегельбан, достаточно просторный для того, чтобы в нем
можно было разместить самолет "Б-36".
Постепенно пересекающая весь Нопэл-Велли главная улица приняла совсем
иной, чем в пригородах, вид, благодаря огнеупорному кирпичу, пластику,
неону. Тихий городок в солнечной долине делал крупную ставку, это было
заметно, хотя знал ли он на самом деле, что ему с собой делать?..
Изменился внешний вид зданий, модели автомобилей, и люди стали
другими. Их стало намного больше, чем при въезде в город. Множество мужчин
с деловыми лицами, опаленными солнцем, фланировали по улице, входили в
бары и выходили оттуда, - на лицах читалось ожидание: над чем бы
посмеяться или во что бы ввязаться. Женщины расхаживали без видимой цели,
демонстрируя себя. А вот на повороте улицы стоит полицейский в голубой
рубашке, прикрепленная к поясу кобура расстегнута, и оттуда выглядывает
пистолет.
Трейл-роуад сворачивала вправо и уходила в отдаленную часть города,
где по нефтяным полям отлого взбиралась к горам, с которых видна была вся
долина. Петляя по освещенным солнцем холмам, она сужалась в предгорье,
превращаясь в конце концов в черную точку.
Я повернул направо. Горы, казалось, возвышались отвесно прямо перед
лобовым стеклом машины, они погружались постепенно в тень.
Длинный, приземистый дом, наполовину скрытый, если смотреть с дороги,
огромными дубами, расположился на склоне, словно валун-гигант, не
нарушающий собой природного ландшафта. Прежде чем подъехать прямо к нему,
я вынужден был остановиться, чтобы открыть ворота, что перегораживали
путь. С внутренней стороны стены, футов шести высотой, была сплошняком
натянута колючая проволока, с дороги не видная.
За воротами вело к дому свежее гравийное покрытие, с обеих сторон
аллею охраняли два ряда молодых пальм. На полукруглой стоянке перед домом
я увидел парочку автомобилей. Один из них - старый "паккард", тот самый,
что стоял недавно у "Театра Куинто". Я оставил рядом свою машину, пересек
террасообразную лужайку, где переливались струйки небольших фонтанов.
Дом был сложен из необожженного кирпича, цветом местной почвы;
прижатый к земле тяжелой крышей, крытой красной черепицей, своей
массивностью походил на крепость. Правда, по фасаду его тянулась глубокая
веранда, на которую вели низкие бетонные ступеньки. В углу веранды стояла
обтянутая зеленым холстом широкая качалка, а в ней свернулась, словно
змейка, молодая женщина в красном свитере и красных брючках. Ее голова
склонилась над книгой, и очки в пестрой оправе придавали затененному лицу
особо сосредоточенное выражение. Сосредоточенность ее была настоящей:
женщина даже не заметила меня.
- Прошу прощения. Я ищу миссис Слокум.
- Это я прошу прощения, - на меня взглянули, снизу вверх, с
неподдельным изумлением. И сняли свои странные очки. Ба, да это Кэти
Слокум. Очки делали ее старше лет на десять, да и фигура тоже могла ввести
в заблуждение: настоящая фигура, того типа женщин, которые формируются
физически очень рано... Глаза большие и глубокие, как у матери, черты лица
еще более правильные, гармоничные. Я мог понять тягу к Кэти, очень юному
созданию, искушенного шофера Ривиса.
- Меня зовут Арчер.
Девушка смерила меня долгим и холодным взглядом. Не узнала.
- Я Кэти Слокум. Вы хотите видеть маму или бабушку?
- Маму. Она просила меня приехать на вечер.
- Это не ее вечер, - тихо, вскользь заметила Кэти, словно про себя.
Избалованное юное создание продолжило рассматривать меня, и две
вертикальные складки легли между ее бровей. Она меня все-таки вспомнила, и
морщинки разгладились; она спросила очень мягко: - Вы мамин друг, мистер
Арчер?
- Друг ее друга. Вас смутили мои Берттиллоновские размеры?
Она была достаточно умной, чтобы понять меня, и достаточно молодой,
чтобы покраснеть.
- Извините, я не хотела быть грубой. Мы видим так много незнакомых
людей, - это можно было расценить как объяснение ее интереса к
грубияну-шоферу. - Мама только что поднялась к себе после купания. Она
одевается. А папа еще не вернулся из театра. Не будете ли вы любезны
присесть?
Я опустился на качалку рядом, забавляясь мыслью, что сюда мог сесть
юноша, который оказался бы в ее вкусе. Книга, которую Кэти держала в
руках, а теперь положила на диванную подушку между нами, оказалась не
чем-нибудь, а курсом теории психоанализа!
Кэти решила завязать беседу. Раскачивая взад и вперед очки, держа их
за дужки, сообщила:
- Папа репетирует пьесу в Куинто, вот по этому поводу у нас и
состоится встреча. Папа, я вам скажу, действительно прекрасный актер, -
заявила она несколько нарочито категорично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61