- Мальковский показал
мне заметки на обороте: "шесть копий четыре на шесть, 27.09.1959".
- Она приобрела шесть снимков, или ее муж это сделал. Он был так-же
на снимке, но заставил меня отрезать эту часть фотографии.
- Как его имя?
- Я не помню. Но могу уточнить в клубных записях.
- Сегодня?
- Если миссис Стром мне позволит. Но уже очень поздно.
- Не забывайте, что я плачу вдвойне.
Он почесал затылок и слегка покраснел.
- Не могли бы вы сейчас ссудить мне немного денег, пожалуйста.
Я посмотрел на часы. Я нанял его приблизительно два часа назад.
- Устроит четырнадцать долларов?
- Отлично. Кстати, - произнес он снова, почесывая затылок, - если вы
хотите эти снимки, будет справедливо получить за них деньги. Пять долларов
за штуку.
Я дал ему двадцатипятидолларовую бумажку.
- Я возьму ту, что ей понравилась. Я полагаю, нет шансов обнаружить
остальную часть фотографии - ту, что отрезали?
- Я могу найти негатив.
- За это я заплачу больше.
- На сколько больше?
- Все зависит от того, что на нем. Во всяком случае, двадцать
долларов ваши.
Я покинул его радостно копающимся в картонках на пыльных полках и
направился обратно к подножию гор. Это оттуда дул ветер. Он рвался вниз по
каньону с горячим завыванием и шумел в зарослях вокруг дома Бегшоу. Я
должен был наклониться, когда вышел из машины.
"Бентли" уже не было на дворе. Я потрогал переднюю дверь дома. Она
была закрыта.
- Свет не горел, и никто не отвечал на мои многочисленные стуки. Я
направился назад в поселок к студии. С выражением радости от
двадцатидолларовой бумажки Мальковский показал мне негатив отрезанной
фотографии.
Около Китти сидел человек в полосатом костюме, сморщенном на тяжелых
плечах и толстых ляшках. Голова его была совсем лысая, но в виде
компенсации через открытый воротничок выпирали, белые на негативе, густые
курчавые волосы на груди. Его черная улыбка имела оттенок наигранного
веселья.
Сзади него у стены внутреннего дворика и не в фокусе находился усатый
молодой человек в куртке шофера автобуса, держащий в руках поднос. Он
казался удивительно знакомым: возможно, это был один из служащих клуба.
- Мне следует записывать их имена, - сказал Эрик. - Нам на самом деле
повезло, что я нашел негативы.
- Мы уточним это в клубе, как вы сами сказали. Вы можете вспомнить
что-нибудь еще об этом человеке? Он и эта женщина были женаты?
- Они определенно вели себя таким образом. Она себя вела. У него
неважное здоровье, и она постоянно хлопотала вокруг него.
- Что с ним было?
- Я не знаю. Он не мог много двигаться. Он проводил большую часть
своего времени или в доме, или во дворике, играя в карты.
- С кем он играл?
- С разными людьми. Не думайте, что я часто его видел. Дело в том,
что я его избегал.
- Почему?
- Это был грубый человек, больной и вспыльчивый. Мне не нравилось,
как он говорил со мной, будто я лакей. Я профессионал, - гордо заявил Эрик
Мальковский.
Я понимал, что чувствовал Эрик. Я сам был полупрофессионал. Я дал ему
еще двадцать долларов, и мы отправились на разных машинах в клуб.
Элла открыла комнату позади кабинета управляющего, и Эрик погрузился
в папки, стоящие на полках. Он знал, от чего оттолкнуться: на снимках
Китти значилось, что их оплатили 27 сентября 1959 года.
Я прошел обратно в зал. Музыка все еще играла, но вечеринка
заканчивалась. Остались фэны, и все сконцентрировались вокруг бара. Было
еще не поздно по стандартам ночных гуляк. Но за мое отсутствие большинство
участников как-то сникли, будто их захватила некая болезнь:
маниакально-депрессивный психоз или сердечная недостаточность.
Только бармен совсем не переменился. Он делал коктейли, подавал их и
стоял в стороне от людей, держа всех под наблюдением. Я показал ему снимок
Китти и негатив.
Он поднес их к флюоресцирующей лампе в задней части бара.
- Да, помню и человека и девушку. Она пришла с ним однажды сюда и
пыталась пить коньяк и виски. В отношении спиртного это все, что она
знала. Она закашлялась. Около нее закрутилось четверо или пятеро парней.
Они стукали ее по спине, и ее муж разогнал их. Я и мистер Фэблон привели
ее в чувство.
- А как попал в эту историю мистер Фэблон?
- Он был одним из них.
- Это были его друзья?
- Я не стал бы это утверждать. Он был просто с ними. Они держались
вместе. Может быть, ему понравилась женщина. Она была сногсшибательна. Я
признаю.
- А Фэблон был дамским угодником?
- Вы говорите не то, что я. Он любил и ценил женщин. Но не гонялся за
ними. Кое-кто из них гонялся за ним. Но у него оказалось достаточно
рассудка, чтобы не путаться с этой особой. У ее мужа была плохая
репутация.
- Кто он, Марко?
Он пожал плечами:
- Я никогда не видел его раньше и с тех пор. И я не слушал, о чем они
говорят. Он пользовался дурной славой, вспыльчивый, с крепкими мускулами.
- Как он попал сюда?
- Он остановился здесь. Некоторые члены клуба не могут отказать,
когда их просят одолжить карточку.
Он посмотрел вокруг с высокомерным видом.
- Подать вам выпить?
- Нет, благодарю.
Марко наклонился ко мне через бар:
- Может, мне не следовало это говорить, но миссис Фэблон была здесь
совсем недавно.
- Ну и что?
- Она задала мне тот же вопрос, что и вы. Думаю ли я, что ее муж
совершил самоубийство. Она знала, что у нас с ним дружеские отношения. Я
сказал ей, что я так не думаю.
- Что она ответила?
- У нее не было возможности ответить. Доктор Сильвестр вошел в бар и
увел ее. Выглядела она неважно.
- Что вы имеете в виду?
Он сделал головой быстрый отрицательный кивок.
Вошла женщина и попросила двойное виски. Она находилась позади меня,
и я не узнал ее, пока не услышал голоса.
- Мой муж пьет двойные порции шотландского виски, и я говорю: что
хорошо для гусака, то хорошо и для гусыни, и наоборот.
- О'кей, миссис Сильвестр, все верно.
Марко положил снимки и негатив на стойку бара и налил ей скромную
порцию двойного виски. Она протянула мимо меня руку и схватила и виски, и
карточку Китти.
- Что это такое? Я люблю рассматривать карточки.
- Это мое, - сказал я.
Ее затуманенные от спиртного глаза, казалось, не признали меня.
- Вы не возражаете, если я взгляну на это? - сказала она. - Это ведь
миссис Кетчел, не так ли?
- Кто?
- Миссис Кетчел, - повторила она.
- Из ваших друзей?
- Едва ли. - Она подтянулась. Ее волосы в беспорядке спадали на лоб.
- Ее муж бы одним из пациентов моего мужа. Доктора не могут себе сами
выбирать пациентов, как вы знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
мне заметки на обороте: "шесть копий четыре на шесть, 27.09.1959".
- Она приобрела шесть снимков, или ее муж это сделал. Он был так-же
на снимке, но заставил меня отрезать эту часть фотографии.
- Как его имя?
- Я не помню. Но могу уточнить в клубных записях.
- Сегодня?
- Если миссис Стром мне позволит. Но уже очень поздно.
- Не забывайте, что я плачу вдвойне.
Он почесал затылок и слегка покраснел.
- Не могли бы вы сейчас ссудить мне немного денег, пожалуйста.
Я посмотрел на часы. Я нанял его приблизительно два часа назад.
- Устроит четырнадцать долларов?
- Отлично. Кстати, - произнес он снова, почесывая затылок, - если вы
хотите эти снимки, будет справедливо получить за них деньги. Пять долларов
за штуку.
Я дал ему двадцатипятидолларовую бумажку.
- Я возьму ту, что ей понравилась. Я полагаю, нет шансов обнаружить
остальную часть фотографии - ту, что отрезали?
- Я могу найти негатив.
- За это я заплачу больше.
- На сколько больше?
- Все зависит от того, что на нем. Во всяком случае, двадцать
долларов ваши.
Я покинул его радостно копающимся в картонках на пыльных полках и
направился обратно к подножию гор. Это оттуда дул ветер. Он рвался вниз по
каньону с горячим завыванием и шумел в зарослях вокруг дома Бегшоу. Я
должен был наклониться, когда вышел из машины.
"Бентли" уже не было на дворе. Я потрогал переднюю дверь дома. Она
была закрыта.
- Свет не горел, и никто не отвечал на мои многочисленные стуки. Я
направился назад в поселок к студии. С выражением радости от
двадцатидолларовой бумажки Мальковский показал мне негатив отрезанной
фотографии.
Около Китти сидел человек в полосатом костюме, сморщенном на тяжелых
плечах и толстых ляшках. Голова его была совсем лысая, но в виде
компенсации через открытый воротничок выпирали, белые на негативе, густые
курчавые волосы на груди. Его черная улыбка имела оттенок наигранного
веселья.
Сзади него у стены внутреннего дворика и не в фокусе находился усатый
молодой человек в куртке шофера автобуса, держащий в руках поднос. Он
казался удивительно знакомым: возможно, это был один из служащих клуба.
- Мне следует записывать их имена, - сказал Эрик. - Нам на самом деле
повезло, что я нашел негативы.
- Мы уточним это в клубе, как вы сами сказали. Вы можете вспомнить
что-нибудь еще об этом человеке? Он и эта женщина были женаты?
- Они определенно вели себя таким образом. Она себя вела. У него
неважное здоровье, и она постоянно хлопотала вокруг него.
- Что с ним было?
- Я не знаю. Он не мог много двигаться. Он проводил большую часть
своего времени или в доме, или во дворике, играя в карты.
- С кем он играл?
- С разными людьми. Не думайте, что я часто его видел. Дело в том,
что я его избегал.
- Почему?
- Это был грубый человек, больной и вспыльчивый. Мне не нравилось,
как он говорил со мной, будто я лакей. Я профессионал, - гордо заявил Эрик
Мальковский.
Я понимал, что чувствовал Эрик. Я сам был полупрофессионал. Я дал ему
еще двадцать долларов, и мы отправились на разных машинах в клуб.
Элла открыла комнату позади кабинета управляющего, и Эрик погрузился
в папки, стоящие на полках. Он знал, от чего оттолкнуться: на снимках
Китти значилось, что их оплатили 27 сентября 1959 года.
Я прошел обратно в зал. Музыка все еще играла, но вечеринка
заканчивалась. Остались фэны, и все сконцентрировались вокруг бара. Было
еще не поздно по стандартам ночных гуляк. Но за мое отсутствие большинство
участников как-то сникли, будто их захватила некая болезнь:
маниакально-депрессивный психоз или сердечная недостаточность.
Только бармен совсем не переменился. Он делал коктейли, подавал их и
стоял в стороне от людей, держа всех под наблюдением. Я показал ему снимок
Китти и негатив.
Он поднес их к флюоресцирующей лампе в задней части бара.
- Да, помню и человека и девушку. Она пришла с ним однажды сюда и
пыталась пить коньяк и виски. В отношении спиртного это все, что она
знала. Она закашлялась. Около нее закрутилось четверо или пятеро парней.
Они стукали ее по спине, и ее муж разогнал их. Я и мистер Фэблон привели
ее в чувство.
- А как попал в эту историю мистер Фэблон?
- Он был одним из них.
- Это были его друзья?
- Я не стал бы это утверждать. Он был просто с ними. Они держались
вместе. Может быть, ему понравилась женщина. Она была сногсшибательна. Я
признаю.
- А Фэблон был дамским угодником?
- Вы говорите не то, что я. Он любил и ценил женщин. Но не гонялся за
ними. Кое-кто из них гонялся за ним. Но у него оказалось достаточно
рассудка, чтобы не путаться с этой особой. У ее мужа была плохая
репутация.
- Кто он, Марко?
Он пожал плечами:
- Я никогда не видел его раньше и с тех пор. И я не слушал, о чем они
говорят. Он пользовался дурной славой, вспыльчивый, с крепкими мускулами.
- Как он попал сюда?
- Он остановился здесь. Некоторые члены клуба не могут отказать,
когда их просят одолжить карточку.
Он посмотрел вокруг с высокомерным видом.
- Подать вам выпить?
- Нет, благодарю.
Марко наклонился ко мне через бар:
- Может, мне не следовало это говорить, но миссис Фэблон была здесь
совсем недавно.
- Ну и что?
- Она задала мне тот же вопрос, что и вы. Думаю ли я, что ее муж
совершил самоубийство. Она знала, что у нас с ним дружеские отношения. Я
сказал ей, что я так не думаю.
- Что она ответила?
- У нее не было возможности ответить. Доктор Сильвестр вошел в бар и
увел ее. Выглядела она неважно.
- Что вы имеете в виду?
Он сделал головой быстрый отрицательный кивок.
Вошла женщина и попросила двойное виски. Она находилась позади меня,
и я не узнал ее, пока не услышал голоса.
- Мой муж пьет двойные порции шотландского виски, и я говорю: что
хорошо для гусака, то хорошо и для гусыни, и наоборот.
- О'кей, миссис Сильвестр, все верно.
Марко положил снимки и негатив на стойку бара и налил ей скромную
порцию двойного виски. Она протянула мимо меня руку и схватила и виски, и
карточку Китти.
- Что это такое? Я люблю рассматривать карточки.
- Это мое, - сказал я.
Ее затуманенные от спиртного глаза, казалось, не признали меня.
- Вы не возражаете, если я взгляну на это? - сказала она. - Это ведь
миссис Кетчел, не так ли?
- Кто?
- Миссис Кетчел, - повторила она.
- Из ваших друзей?
- Едва ли. - Она подтянулась. Ее волосы в беспорядке спадали на лоб.
- Ее муж бы одним из пациентов моего мужа. Доктора не могут себе сами
выбирать пациентов, как вы знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65