Сильвестр успокаивал ее, обнимая за плечи. Мягко и нежно он ввел ее в
комнату. Я зашел к соседям. Статный, похожий на администратора мужчина в
черном свитере из шерсти апака стоял на лужайке перед домом. Он выглядел
беспомощно и растерянно. У него было другое владение на Сабадо-авеню, а
этот дом они приобрели для спокойной жизни.
- Что вам нужно?
- Разрешите воспользоваться вашим телефоном. Была стрельба!
- Из-за этого поднялся шум?
- Вы слышали выстрел?
- Я и не подумал, что это выстрел, я принял его за выхлоп.
- Вы видели машину?
- Я видел отъезжающий "роллс-ройс", а может быть, "бентли". Но спустя
некоторое время.
От него не было проку. Я попросил показать, где телефон. Через заднюю
дверь он ввел меня на кухню. Это была одна из тех кухонь космического
века, сверкающих металлом и контрольными панелями, готовых отправиться на
лунную орбиту. Человек показал мне телефон и ушел из кухни, чтобы избежать
новых осложнений для себя.
Через несколько минут прибыла патрульная машина, а следом за ней
машина капитана Перлберга, занимающегося расследованием убийств. Немного
спустя мы нашли "бентли" Мартеля. Она отъехала недалеко. Ее сверкающий
передок воткнулся в охранительную ограду в конце Сабадо-авеню. За оградой
пустырь склоном спускался к краю обрыва, за которым открывался Тихий
океан.
Мотор "бентли" все еще работал. Мартель уткнулся подбородком в руль.
Мертвые глаза на желтом лице смотрели в бесконечную голубизну неба.
Перлберг и я, мы знали друг друга раньше. Он и его люди сделали
быстрый обыск, попытались найти мартелевскую сотню тысяч, но не нашли и
следов их ни в машине, ни в доме. Тот, кто убил Мартеля, забрал и его
деньги.
К этому времени Джинни стало немного лучше, и Сильвестр дал Перлбергу
разрешение ее допросить. Он и я сели в гостиной вместе с ними и записали
весь разговор.
Джинни и Мартель поженились в Беверли-Хиллз в прошлую субботу. Их
зарегистрировал местный судья. В тот же день он арендовал этот дом,
полностью обставленный. Она не знала, кто официальный владелец.
Нет, она не знает, кто стрелял в ее мужа. Он дремала, когда это
произошло. Когда она сбежала вниз, все было кончено.
- Но ваш муж был жив, - сказал Перлберг. - Что он сказал?
- Ничего.
- Но он должен был что-то сказать.
- Только то, что я не должна никого вызывать, - сказала она. - Еще он
сказал, что рана несерьезная. Я поняла, что это не так, уже позднее.
- Как позднее?
- Я не знаю. Я была так расстроенна, и у нас не было часов. Я сидела
и смотрела на него и увидела как жизнь уходит с его лица. Он не говорил со
мной. Казалось, что он подвергся глубокому унижению. Когда я окончательно
поняла, что он плох, я пошла к соседям и позвонила доктору Сильвестру. -
Она кивнула в сторону сидящего рядом с ней доктора.
- Почему вы не вызвали местного доктора?
- Я никого здесь не знаю.
- Почему не позвонили нам? - спросил Перлберг.
- Я боялась. Мой муж сказал, что для него это будет концом.
- Что он имел в виду?
- Я не знаю, но я боялась. Когда я позвонила, он тут же уехал.
Она закрыла лицо руками. Сильвестр убедил капитана закончить допрос и
отпустить Джинни. Люди Перлберга сделали несколько снимков и соскребли
кровь с паркета. Джинни осталась в большом гулком доме, а мы вместе с ней.
Она сказала, что хотела бы поехать домой к матери. Сильвестр сообщил
ей о смерти матери. Казалось, она не поняла, потому что промолчала.
Я вызвался собрать некоторые ее вещи. Пока Сильвестр успокаивал ее в
гостиной, я вошел в большую спальню на втором этаже. Кровать, являющаяся
центром всего, была круглой, около девяти футов в диаметре. Я уже
насмотрелся на эти королевских размеров кровати, похожие на алтари старых
Богов. Кровать была не прибрана, и мятые простыни говорили о том, что
здесь занимались любовью.
Чемоданы стояли на полу в шкафу под рядом пустых вешалок. Они были
нераспакованными, за исключением тех, вещи из которых потребовались на
ночь: ночная рубашка Джинни, щетка для волос, зубная щетка, косметика,
бритва Мартеля, его пижама. Я быстро просмотрел его чемоданы. Большая
часть его одежды была новой и хорошего качества, некоторые вещи с
этикетками магазинов на Бонд-стрит. Помимо книги "Размышления" на
французском, я не обнаружил ничего личного, и даже на этой книге на
титульном листе не стояло фамилии.
Позднее, когда проезжали через бесконечные пригороды Монтевисты, я
спросил Джинни, знала ли она, кем был ее муж. Сильвестр дал ей
успокаивающего, и она сидела между нами, положив голову на его вытянутую
руку. Потрясение от смерти Мартеля привело к тому, что она как бы впала в
детство. Ее голос звучал полусонно:
- Он - Фрэнсис Мартель из Парижа, вы это знаете.
- Я думал, я знаю, Джинни. Но сегодня всплыло другое имя - Фелиц
Сервантес.
- Я никогда не слышала об этом человеке.
- Вы встречали его, или он встречал вас на встрече членов кружка
французского языка в доме профессора Таппинджера.
- Когда? Я бывала на дюжине таких встреч.
- Эта происходила семь лет назад в сентябре. Фрэнсис Мартель выступал
там под именем Сервантес. Миссис Таппинджер узнала его фотографию.
- Могу я ее посмотреть?
Я перебрался в ряд с медленным движением и достал фото из кармана
пиджака. Она взяла карточку. Затем какое-то время молчала. Мы оттеснили
полуденное движение на трассе к левой стороне. Водители осуждающе
посматривали: мы мешали движению.
- Это действительно Фрэнсис стоит у стены?
- Я почти уверен, что он. Вы его знали в те дни?
- Нет, а могла ли?
- Он вас знал. Он сказал своей домохозяйке, что он собирается однажды
разбогатеть, вернуться и жениться на вас.
- Но это смешно.
- Не очень. Так это и произошло!
Сильвестр, молчавший всю дорогу, прорычал что-то на меня, вроде того,
чтобы я заткнулся.
Джинни в задумчивости свесила голову над снимком.
- Если это Фрэнсис, что он делает с Кетчелами?
- Вы их знаете?
- Однажды встретила.
- Когда?
- В сентябре, семь лет назад. Мой отец взял меня на обед с ними. Это
было как раз перед его смертью.
Сильвестр рычал на меня:
- Хватит этого, Арчер. Сейчас не время, чтобы рыться во взрывчатом
материале.
- К сожалению, я имею только это время. - Я обратился к девушке: - Вы
не возражаете продолжать беседовать со мной об этом?
- Нет, если это поможет. - Она ухитрилась выдавить болезненную
улыбку.
- О'кей. Что-нибудь произошло во время этого обеда с Кетчелами?
- Ничего особенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65