- Подлинное?
- Настолько же подлинное, насколько подлинны все генеалогические
претензии. Дед Педро, отец ее матери, носил имя Мартель. Он, может быть, и
не был аристократом, в точном смысле, но он был образованным парижанином.
Он прибыл из Франции молодым инженером "Ла Компани Универсаль".
- Я не знаю французского, профессор.
- Это название компании, которое Лессепс дал своему предприятию по
построению канала, - большое имя для грандиозной аферы. Она обанкротилась
где-то до 1890 года, и прародитель Мартеля потерял свои деньги. Он решил
остаться в Панаме. Он, как любитель, занимался орнитологией, и особенно
его интересовала флора и фауна.
С течением времени он превращался все больше в местного жителя и
провел свои последние годы с девушкой из одной из деревень. Педро говорил,
что она происходила из первых рабов, которые боролись с Фрэнсисом Дрейком
против испанцев. Он претендовал на то, что является прямым потомком Дрейка
через нее, - этим и объясняется имя Фрэнсис. Но я думаю, что это была его
чистейшая фантазия. Педро был весьма изобретательным фантазером.
- Это опасно, - сказал я, - тогда возникает желание соответственно и
вести себя.
- Полагаю, что так. Во всяком случае, эта деревенская девушка была
бабушкой Педро по материнской линии. Его мать и он взяли от нее имя
Доминго.
- Кто был отцом Педро?
- Он не знает. Мне кажется, и мать его не знает. Она вела
беспорядочную жизнь, это мягко говоря. Но она поддерживала традиции деда
всю жизнь.
В Панаме существуют устоявшиеся определенные французские традиции.
Мать Педро научила его французскому одновременно с испанским. Они вместе
читали дедовы книги. Старик был достаточно образованным - в его библиотеке
имелись книги начиная от Ла Фонтена и Декарта до Бодлера. Педро получил
вполне приличное образование во французском. Можете понять, почему он так
увлекся языком. Он был трущобным мальчишкой, с индейской и рабской кровью
в своих венах, так же как и французской. Эта тяга к французскому была его
единственным отличием и единственной надеждой на отличие.
- Как вам удалось все это узнать, профессор?
- Я занимался с парнем и наблюдал его. Он подавал надежды, возможно
очень большие, и страстно хотел говорить с кем-нибудь, кто знает Францию.
Я провел там год по университетскому обмену, - добавил Бош мимоходом. -
Кроме того, на своих повышенных курсах по французской композиции я
использовал одно пособие, которое по случаю заимствовал у Таппинджера.
Студенты должны были писать сочинение на французском, где бы они
объясняли, почему они изучают язык. Педро выступил с потрясающим рассказом
о своем деде и о величии - величии Франции. Я поставил ему "А" с плюсом за
это, мою первую за многие годы преподавания в колледже. Это источник
большей части того, что я вам рассказываю.
- Я не знаю французского, но, безусловно, хотел бы посмотреть это
сочинение.
- Я отдал его обратно Педро. Он сказал, что пошлет его домой матери.
- Вы знаете ее имя?
- Секундина Доминго. Она, должно быть, была второй дочерью у матери.
- Если судить по ее второму имени, она никогда не была замужем.
- Очевидно, нет. Но мужчины были в ее жизни. Однажды вечером я
угостил Педро слишком большой порцией вина, и он рассказал об американских
моряках, которых она приводила домой. Это было во время войны, когда
мальчик был очень мал. У него и матери имелась всего одна комната и одна
кровать в комнате. Он должен был ждать на улице, когда у нее находились
клиенты. Иногда ему приходилось ждать всю ночь.
Он был предан своей матери, и я думаю, эти обстоятельства повлияли на
его психику. В ту ночь, о которой я говорю, когда он выпил лишнего по моей
вине, он пустился в дикие разглагольствования о своей стране, ставшей
затоптанным перекрестком мира, и что сам он порождение и суть этой грязи:
белых, индейцев, негров. Он, похоже, считал себя живым олицетворением
Черного Христа с Номбре де Диос, знаменитой панамской религиозной
скульптуры.
- У него были наклонности к пророчеству?
- Если и были, я об этом не знал. Я не психиатр. Я действительно
думаю, что Педро - несостоявшийся поэт, символ идеализированной души,
который унаследовал слишком много проблем. Я признаю, у него были
некоторые странные идеи, но даже они не были лишены смысла. Панама для
него была больше, чем страна, больше, чем географическая связь между
Северной и Южной Америками. Он думал, что она представляет собой базовую
связь между душой и телом, головой и сердцем, и что североамериканцы
разрушили эту связь. - Он добавил: - И теперь мы убили его.
- Мы?
- Мы, североамериканцы.
Он поковыривал кусочки мяса, лежавшие на его тарелке. Я посмотрел на
горы. Над ними пролетал реактивный самолет, и в небе осталась белая
полоса.
Я уже имел представление об Аллане Боше, и он мне нравился. Он
отличался от людей старого типа, как Таппинджер, который был так занят
собой и своей работой, что превратился в социального эксцентрика. Бош
казался искренне озабоченным, когда говорил о своих студентах. Я сказал
что-то по этому случаю.
Он пожал плечами, выразив таким образом свое удовольствие по поводу
комплимента.
- Я учитель и не хочу быть никем другим.
После паузы, вызванной ворвавшимся шумом от толпы студентов вокруг
нас, он продолжил:
- Я сожалел, когда узнал, что Педро ушел из колледжа. Он был почти
самым интересным студентом, какого я когда-либо имел здесь, в Иллинойсе. Я
преподавал только в двух местах.
- Ваш друг Таппинджер говорит, что иммиграция охотилась за ним.
- Да, Педро попал в страну нелегально. Он должен был покинуть
Лонг-Бич и затем это место, на один прыжок опередив людей из иммиграции.
По сути дела, я намекнул ему, что они сделали о нем запрос. И не стыжусь
этого, - сказал он с улыбкой.
- Я не предам вас, доктор Бош.
Его улыбка стала несколько кривой и оборонительной.
- Боюсь, я не имею докторской степени. Я потерпел неудачу у тех, кто
этим командует в Иллинойсе. Можно было бы попытаться снова, на нет уже в
этом большого смысла.
- Почему же?
- Тапс тогда уже ушел. Я был одним из его главных протеже. И я
унаследовал какую-то долю его невезения. То, что с ним случилось, не
придавало мне, конечно, бодрости. Я подумал, что, если такое может
случиться с одним из наиболее перспективных ученых в нашей области, может
случиться с кем угодно.
- А что случилось с ним в Иллинойсе?
Бош замолчал. Я подождал, а затем решил подступиться с другого конца:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65