Педераст, но удивительно тонкая натура…
– Лучше пожрем, – Упоров посмотрел на Малину с некоторым разочарованием: вор знает Шекспира. Какой-то ненастоящий попался…
Он растолкал руками сено и достал из – под головы мешок.
– Гадость, – отхлебнув из фляги глоток медвежьего жира, поморщился Вадим. – Этот Камыш сказал – «полезная».
– Ферапонт Степаныч в практической жизни – гений! Если бы он повел побег, мы бы точно убежали. С ним к любому делу безопасно приступать. Порой даже не верится – такую породу выкосили товарищи большевики. Чем взяли? Сами – мелкие, ленивые, какой грех ни возьми – всяк ихний, а одолели. По судьбе, видать, вышло. От нее никуда не денешься…
* * *
…Стог они покинули в сумерках и пошли под высоким берегом Оратукана. Мускулистое тело реки игралопод надежным льдом. После ночной беготни мышцы болели, но идти было куда легче. Однажды на противоположном берегу реки вспыхнули огоньки волчьих глаз.
Постояли, будто догорающие свечи в глубине спящего храма, и так же незаметно исчезли.
Денис вздохнул:
– Если жить ночью, как волки, можно долго не изловиться. Ты бы смог – ночью?
– Нет. Та же смерть, только в движении. Волку достаточно лунного света, а я без солнца не могу. Особенно после сейфа…
– Но там обходился?
– Куда денешься?! Я там такое видел… говорить не хочется. Ты понять не сможешь.
– Ну, в рот меня каляпатя! – обиделся Малина. – Такой умный фраер! Такой умный, что только в сене сидеть может.
– Не залупайся. Сам врубиться не могу: тело – на нарах, а то, что внутри… душа, она смотрит на все это, как я на тебя.
– Подумаешь! Вольтанулся немного. Лева Лихой, что Вертилу замочил, два года отсидел в одиночке. Вышел, начал с валенком сожительствовать, Юлей его звать. У тебя еще хорошо обошлось. Стой-ка! Никак опять волки?
Вдалеке появились едва различимые огоньки. Они светились призрачным, расплывчатым светом, как кусочки белого мрамора на дне омута в ясный день.
– Таежный, – сказал Упоров.
– Побегали, пора работать, – голос Дениса потерял обычную шаловливость, даже ломался от волнения. – Если здесь не пофартит…
Вор спрятал под мышки замерзшие ладони, спросил вроде бы без всякой связи:
– Ты в Бога веришь?
– Зачем тебе знать?! Да и сам по-разному думаю…
– Хочу, чтоб ты усек: в поселке Он – наш главный подельник. Больше надеяться не на кого. Если изловимся – пощады не жди: Пельмень концы отрубил. Грохнул! Будем вместе приводить в порядок Млечный Путь. Нравится мне это название.
Денис сунул наган во внутренний карман бушлата, перевел дыхание, словно поднимался в гору.
– Давай малость похаваем, опосля – бомбанем кассу и рвем когти до стойбища якутов. За деньги Серафим увезет нас куда надо.
– Кто такой?
– Темный бес. Всякое за него болтают, но выбирать не из чего. Тут уж кто кого сгребет, тот того и любит. Деньги!…
– У нас есть деньги.
– Думаешь, мне хочется подставлять голову под пули из-за грязных бумажек?! Серафим знает настоящую цену нашим головам. Он ее запросит.
Огни поселка медленно надвигались на беглецов, и снова они, не сговариваясь, начали говорить шепотом.
– Контора там, – указал Денис в сторону двухэтажного здания.
– Ты здесь бывал?
– Нет. Раз флаг и фонарь, значит, контора.
Зэки свернули в проулок, загаженный кучами смерзшихся помоев, прокрались вдоль забора, не выпуская из рук пистолетов. Проулок оказался «глухим». Он упирался в пекарню. Пришлось одолевать забор, чтобы попасть на соседнюю улицу. По мерзлой земле шли шумновато, но собаки взбрехнули только раз, да и то для порядка.
Часовой у конторы был виден издалека. Он сидел на завалинке, завернувшись в огромный тулуп, и курил.
– Поговори с ним, Вадик! – шепнул Малина. – Я брошу камень, а ты успевай. Стрелять ему никак нельзя.
Сомнения ушли. Он ощутил себя способным перехитрить человека с винтовкой. Пошел, осторожно ступая по скользкой дороге, и смрад черной свечи на мгновение перебил устойчивые запахи помойки.
Стук камня о завалинку как-то не очень всполошил часового. Он лениво высунул голову из воротника, стал похож на хищную птицу, выглядывающую из гнезда.
Часовой посмотрел туда, где родился звук, в тот момент под ногой зэка хрустнул ледок. Поднятый воротник помешал сторожу быстро оценить опасность. Упоров бил по испуганному лицу с нужной дистанции, как на тренировке:
– Тресь!
Часовой ударился затылком о мерзлую землю, но зэк на всякий случай стукнул его еще разок.
– Оттащи товарища от света, – на ходу приказал Малина и плечом высадил окно.
…В конторе пахло сгоревшим углем, бумажным клеем, в общем, чем всегда пахнет во всех поселковых конторах. Дверь в кассу Денис открыл отмычкой, сорвал сургучную печать и вошел, как в собственный кабинет.
Массивный сейф стоял в углу тесного помещения, поблескивая серой краской. Он был похож на упавший с неба метеорит.
– Фирма Ландорф, – разочарованно произнес вор. – Это, знаешь ли… Плохо это, Вадик. Поганый немец!
– Не одолеешь?
– Инструмент-то дачный.
Денис провел ладошкой по холодной стальной двери. Раз, потом еще раз.
– Перестань его гладить! Надо уходить.
– Обожди, обожди, Вадик! Немец, по-моему, обрусачился.
Малина оторвал кусок бумаги от какого-то отчета и, лизнув языком, приклеил белый лоскуток к сейфу. Пригладил и приклеил еще три лоскутка.
– Прижми плотней двери и затаи дыхание. Номер на «бис»!
Ствол нагана дернулся. Короткое пламя высветило лицо покойного вождя всего прогрессивного человечества в траурной рамке. Спрессованный грохот вломился в уши грабителей, заставив вздрогнуть зарешеченные окна.
Через секунду стало тихо, но возникли подозрительные шорохи и голоса. Упоров поглядел на Дениса, тот спокойно отмахнулся:
– Не понтуйся, Вадик. Это с непривычки. У всех бывает по-первости. Из такой ловушки звук далеко не ходит.
И уложил на едином вздохе еще три пули. Не спеша подошел к расстрелянному сейфу, спрятал в карман пистолет и вынул нож. Внутри стальной коробки что-то звякнуло. Денис еще раз ввел лезвие финки, пошевелил, нащупывая только ему известную зацепку. Пот выступил на матовом лбу вора, сквозь полураскрытые губы прорвалось сдержанное дыхание. Работал он сосредоточенно, собрав в комок все силы внимания, словно от удачного поворота финки зависела судьба мирового открытия или спасения человечества. Вдруг взгляд Малины быстро взлетел вверх и нашел Упорова:
– Ты его надежно треснул, Вадик?
– Лежит спокойно. Не отвлекайся!
Нож повернулся против часовой стрелки, раздался щелчок, похожий на взвод курка.
Деньги были на месте. Солидные, плотные пачки ассигнаций пробудили в обоих надежду на будущее, где есть все, не говоря уже о свободе.
– Дай свой мешок, – шепотом попросил Денис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Лучше пожрем, – Упоров посмотрел на Малину с некоторым разочарованием: вор знает Шекспира. Какой-то ненастоящий попался…
Он растолкал руками сено и достал из – под головы мешок.
– Гадость, – отхлебнув из фляги глоток медвежьего жира, поморщился Вадим. – Этот Камыш сказал – «полезная».
– Ферапонт Степаныч в практической жизни – гений! Если бы он повел побег, мы бы точно убежали. С ним к любому делу безопасно приступать. Порой даже не верится – такую породу выкосили товарищи большевики. Чем взяли? Сами – мелкие, ленивые, какой грех ни возьми – всяк ихний, а одолели. По судьбе, видать, вышло. От нее никуда не денешься…
* * *
…Стог они покинули в сумерках и пошли под высоким берегом Оратукана. Мускулистое тело реки игралопод надежным льдом. После ночной беготни мышцы болели, но идти было куда легче. Однажды на противоположном берегу реки вспыхнули огоньки волчьих глаз.
Постояли, будто догорающие свечи в глубине спящего храма, и так же незаметно исчезли.
Денис вздохнул:
– Если жить ночью, как волки, можно долго не изловиться. Ты бы смог – ночью?
– Нет. Та же смерть, только в движении. Волку достаточно лунного света, а я без солнца не могу. Особенно после сейфа…
– Но там обходился?
– Куда денешься?! Я там такое видел… говорить не хочется. Ты понять не сможешь.
– Ну, в рот меня каляпатя! – обиделся Малина. – Такой умный фраер! Такой умный, что только в сене сидеть может.
– Не залупайся. Сам врубиться не могу: тело – на нарах, а то, что внутри… душа, она смотрит на все это, как я на тебя.
– Подумаешь! Вольтанулся немного. Лева Лихой, что Вертилу замочил, два года отсидел в одиночке. Вышел, начал с валенком сожительствовать, Юлей его звать. У тебя еще хорошо обошлось. Стой-ка! Никак опять волки?
Вдалеке появились едва различимые огоньки. Они светились призрачным, расплывчатым светом, как кусочки белого мрамора на дне омута в ясный день.
– Таежный, – сказал Упоров.
– Побегали, пора работать, – голос Дениса потерял обычную шаловливость, даже ломался от волнения. – Если здесь не пофартит…
Вор спрятал под мышки замерзшие ладони, спросил вроде бы без всякой связи:
– Ты в Бога веришь?
– Зачем тебе знать?! Да и сам по-разному думаю…
– Хочу, чтоб ты усек: в поселке Он – наш главный подельник. Больше надеяться не на кого. Если изловимся – пощады не жди: Пельмень концы отрубил. Грохнул! Будем вместе приводить в порядок Млечный Путь. Нравится мне это название.
Денис сунул наган во внутренний карман бушлата, перевел дыхание, словно поднимался в гору.
– Давай малость похаваем, опосля – бомбанем кассу и рвем когти до стойбища якутов. За деньги Серафим увезет нас куда надо.
– Кто такой?
– Темный бес. Всякое за него болтают, но выбирать не из чего. Тут уж кто кого сгребет, тот того и любит. Деньги!…
– У нас есть деньги.
– Думаешь, мне хочется подставлять голову под пули из-за грязных бумажек?! Серафим знает настоящую цену нашим головам. Он ее запросит.
Огни поселка медленно надвигались на беглецов, и снова они, не сговариваясь, начали говорить шепотом.
– Контора там, – указал Денис в сторону двухэтажного здания.
– Ты здесь бывал?
– Нет. Раз флаг и фонарь, значит, контора.
Зэки свернули в проулок, загаженный кучами смерзшихся помоев, прокрались вдоль забора, не выпуская из рук пистолетов. Проулок оказался «глухим». Он упирался в пекарню. Пришлось одолевать забор, чтобы попасть на соседнюю улицу. По мерзлой земле шли шумновато, но собаки взбрехнули только раз, да и то для порядка.
Часовой у конторы был виден издалека. Он сидел на завалинке, завернувшись в огромный тулуп, и курил.
– Поговори с ним, Вадик! – шепнул Малина. – Я брошу камень, а ты успевай. Стрелять ему никак нельзя.
Сомнения ушли. Он ощутил себя способным перехитрить человека с винтовкой. Пошел, осторожно ступая по скользкой дороге, и смрад черной свечи на мгновение перебил устойчивые запахи помойки.
Стук камня о завалинку как-то не очень всполошил часового. Он лениво высунул голову из воротника, стал похож на хищную птицу, выглядывающую из гнезда.
Часовой посмотрел туда, где родился звук, в тот момент под ногой зэка хрустнул ледок. Поднятый воротник помешал сторожу быстро оценить опасность. Упоров бил по испуганному лицу с нужной дистанции, как на тренировке:
– Тресь!
Часовой ударился затылком о мерзлую землю, но зэк на всякий случай стукнул его еще разок.
– Оттащи товарища от света, – на ходу приказал Малина и плечом высадил окно.
…В конторе пахло сгоревшим углем, бумажным клеем, в общем, чем всегда пахнет во всех поселковых конторах. Дверь в кассу Денис открыл отмычкой, сорвал сургучную печать и вошел, как в собственный кабинет.
Массивный сейф стоял в углу тесного помещения, поблескивая серой краской. Он был похож на упавший с неба метеорит.
– Фирма Ландорф, – разочарованно произнес вор. – Это, знаешь ли… Плохо это, Вадик. Поганый немец!
– Не одолеешь?
– Инструмент-то дачный.
Денис провел ладошкой по холодной стальной двери. Раз, потом еще раз.
– Перестань его гладить! Надо уходить.
– Обожди, обожди, Вадик! Немец, по-моему, обрусачился.
Малина оторвал кусок бумаги от какого-то отчета и, лизнув языком, приклеил белый лоскуток к сейфу. Пригладил и приклеил еще три лоскутка.
– Прижми плотней двери и затаи дыхание. Номер на «бис»!
Ствол нагана дернулся. Короткое пламя высветило лицо покойного вождя всего прогрессивного человечества в траурной рамке. Спрессованный грохот вломился в уши грабителей, заставив вздрогнуть зарешеченные окна.
Через секунду стало тихо, но возникли подозрительные шорохи и голоса. Упоров поглядел на Дениса, тот спокойно отмахнулся:
– Не понтуйся, Вадик. Это с непривычки. У всех бывает по-первости. Из такой ловушки звук далеко не ходит.
И уложил на едином вздохе еще три пули. Не спеша подошел к расстрелянному сейфу, спрятал в карман пистолет и вынул нож. Внутри стальной коробки что-то звякнуло. Денис еще раз ввел лезвие финки, пошевелил, нащупывая только ему известную зацепку. Пот выступил на матовом лбу вора, сквозь полураскрытые губы прорвалось сдержанное дыхание. Работал он сосредоточенно, собрав в комок все силы внимания, словно от удачного поворота финки зависела судьба мирового открытия или спасения человечества. Вдруг взгляд Малины быстро взлетел вверх и нашел Упорова:
– Ты его надежно треснул, Вадик?
– Лежит спокойно. Не отвлекайся!
Нож повернулся против часовой стрелки, раздался щелчок, похожий на взвод курка.
Деньги были на месте. Солидные, плотные пачки ассигнаций пробудили в обоих надежду на будущее, где есть все, не говоря уже о свободе.
– Дай свой мешок, – шепотом попросил Денис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125