– Итак, миссис и мистер Хартгейм, – произнес он, откашлявшись, – комиссия по опекунству, рассмотрев вашу просьбу, пришла к выводу, что…
Джастина искоса посмотрела на Лиона – тот сидел прямо, положив руки на колени (как давеча в своем кабинете) и, не мигая, смотрел на чиновника…
– …пришла к выводу, что вполне может удовлетворить вашу просьбу.
Лион заулыбался.
– Спасибо…
– Не за что благодарить нас, мистер Хартгейм, – любезно отвечал мистер Лоуренс, – наоборот: я от имени правительства и Ее Величества королевы Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса уполномочен поблагодарить вас за то, что вы проявили гражданское мужество и пожелали усыновить двух несчастных детей… Все-таки, – в голосе чиновника прозвучали прочувственные нотки, – все-таки, что ни говорите, а в наш меркантильный век не часто можно встретить такие душевные порывы… Надеюсь, – голос мистера Лоуренса прозвучал более возвышенно, – надеюсь, миссис и мистер Хартгейм, что вы сможете заменить им и отца, и мать…
Это была, так сказать, сугубо официальная часть программы.
После того, как все формальности были соблюдены, и Лион с Джастиной поставили свои подписи на доброй дюжине документов, мистер Лоуренс, спрятав папку в стол и выдав все необходимые бумаги новоиспеченным родителям, произнес:
– Но я должен предупредить вас: вам будет непросто… Очень непросто…
Лион покачал головой.
– Я знаю, на что мы идем… Усыновить детей в таком возрасте, да еще брата и сестру – это всегда очень непросто, мистер Лоуренс…
– Вы ведь еще не так стары, – заметил чиновник. – Вы и ваша супруга…
– Нет, я говорю о возрасте детей, – осторожно перебил его Лион.
– И что же?
– Согласитесь, что усыновить детей, которым, скажем, три или четыре года значительно проще, чем тех, которым двенадцать и четырнадцать… Я говорю об Уолтере и Молли, мистер Лоуренс…
Тяжело вздохнув, тот сказал:
– Как же – я понимаю…
В разговор вступила Джастина:
– А почему, мистер Лоуренс, вы говорите, что нам придется с ними нелегко? Из-за возраста? О, я вспоминаю себя в возрасте Молли и Уолтера… – улыбнулась она, – я была просто ужасна!
Дослушав собеседницу, Лоуренс печально изрек:
– Нет, я имею в виду не это…
– А что же?
– Дело в том, что в воспитательном доме, где они находились последний год, за ними прочно закрепилась весьма нелестная репутация… Считаю необходимым сообщить это вам, господа…
Джастина, удивленно подняв брови, воскликнула:
– Дурная репутация? Вот как?
Лоуренс сокрушенно покачал головой.
– Да, особенно за Уолтером…
– Раньше вы мне этого не говорили, – осторожно вставил Лион.
– Раньше я и сам этого не знал, – произнес чиновник виноватым тоном, будто бы оправдываясь, – ведь я имел дело с этими детьми только на бумаге, так сказать – умозрительно…
– Откуда же у вас такая информация?
– Сегодня утром их привезли из того самого воспитательного дома в Вуттоне, где они пребывали последнее время, – принялся объяснять мистер Лоуренс. – И мне пришлось долго выслушивать от воспитателя, который их сопровождал, самые нелицеприятные вещи…
– И какие же именно? – спросила, прищурившись, Джастина.
Мистер Лоуренс начал так:
– Конечно, я не знаю этих детей, и потому не могу ничего утверждать с полной уверенностью… Но воспитатель, который привез их, мистер Яблонски, утверждает, что они – сущий бич их воспитательного дома…
– Боже, какие страсти! – С притворным негодованием воскликнул Лион. – Неужели в двенадцать и четырнадцать лет можно стать «сущим бичом»?
Мистер Яблонски утверждал, что они несколько раз пытались бежать…
– Бежать?
– Да.
– И куда же?
– В Ольстер, – ответил чиновник. – В первый раз к счастью им не удалось уйти далеко, их обнаружили на Центральном вокзале, и констебль тут же отвез их обратно в воспитательный дом.
– А во второй?
– Видимо, – улыбнулся мистер Лоуренс, – видимо, они извлекли уроки из неудачного побега, и им удалось большее: полиция обнаружила их только в Глазго…
– Значит, они бежали в Глазго?
– Видимо, они перепутали поезд, – ответил чиновник, – во всяком случае, после долгих расспросов удалось выяснить, что они хотели бежать в Белфаст, чтобы присоединиться к ИРА…
– К ИРА? – вне себя от удивления воскликнула Джастина.
– Именно так.
– О, эти юные террористы!
– Не забывайте, уважаемый мистер Хартгейм, – строго посмотрев на Лиона, сказал Элвис Лоуренс, – не забывайте, что фамилия их – О'Хара… – напомнил чиновник, давая таким образом понять, что усыновляемые дети – ирландцы, – и что их отец, Патрик О'Хара, осужден на пожизненное заключение именно за то, что в составе ИРА совершил серию террористических актов…
Небрежно махнув рукой, Джастина произнесла:
– Ну, это всего лишь детский максимализм… Тем более, вы говорите, что их отец…
– Да, отец для них – это все: во всяком случае, так сказал мистер Яблонски, – задумчиво произнес Элвис. – Все, что касается памяти отца, для них свято…
– Кстати, – поинтересовалась Джастина, – ведь их отец жив, не так ли?
– Жив, но приговорен к пожизненному заключению, – согласно покачал головой чиновник.
– Стало быть, по всем существующим законам, мы вроде бы и не имеем права на их усыновление?
– По существующим законам, миссис Хартгейм, – ответил чиновник – лицо, осужденное на пожизненное заключение за террористический акт, как бы ставит себя вне закона… Оно поражается во всех гражданских правах, и, кроме того может быть лишено прав материнства и отцовства… Как в случае с мистером О'Хара, который сейчас сидит в тюрьме усиленного режима в Шеффилде… но мы решили на всякий случай перестраховаться, и потому отправили два запроса: один – в Министерство юстиции, а другой – в Шеффилд.
Открыв массивным бронзовым ключом свой антикварный письменный стол, он выдвинул верхний ящик и, полистав какие-то бумаги, протянул Лиону и Джастине два листа.
В одном письме Министерства юстиции сообщало, что по всем существующим законам детей человека, осужденного на пожизненное заключение за террористический акт, можно усыновлять и удочерять, а во втором тюремное начальство Патрика О'Хары сообщало, что заключенный N 732667 не возражает против того, что его сын Уолтер и дочь Эмели будут усыновлены…
Лион вернул документы мистеру Лоуренсу.
– Впрочем, особого согласия их отца тут и не требовалось, – заметил Лоуренс.
– А если он вдруг будет помилован? – непонятно почему засомневалась Джастина.
Лоуренс отрицательно покачал головой.
– Это исключено.
Фраза была сказана столь категорично, что Джастине ничего не оставалось, как уточнить:
– Почему же?
Мистер Уолтер принялся объяснять:
– Человек, совершивший террористический акт, не может быть помилован…
– Даже Ее Величеством Елизаветой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84