Они вышли в пустынный коридор, освещаемый тусклым светом редких электрических ламп.
Чарли подошел вплотную.
– Ну, что скажешь?
Уолтер молчал.
– Деньги давай!
– Нет у меня никаких денег, – тихо, но очень внятно произнес мальчик.
– Ай-ай-ай, – сокрушенно закачал головой Чарли, – и как не стыдно обманывать старших… Мы ведь сами видели, как вчера ты покупал тетради… На какие, спрашивается, деньги? А?
С неожиданной даже для самого себя решимостью Уолтер ответил:
– Это не твое дело…
Чарли кивнул своему приятелю – тот, держа руки в карманах, подошел поближе.
– Нет, ты только посмотри, какой он упрямый, – обиженно заговорил Чарли, – никак не хочет признаваться… Сразу видно, что ирландец…
Генри оскалился.
– А что с ним долго разговаривать? Пошли, отведем его в туалет…
– Постой, постой, – остановил его Чарли, – я, кажется, начинаю догадываться, что его так смутило…
Уолтер насторожился.
Чарли, почесав в затылке, продолжал:
– Я ведь знаю, почему он не хочет расставаться со своими фунтами…
На лице Генри выразилось нечто вроде тупой заинтересованности. Он спросил:
– И почему же?
– Потому, что мы просто не назвали ему нужную сумму, – ответил Чарли, неизвестно чему улыбаясь, – разумеется, только поэтому – почему же еще? А то как же: подойди кто-нибудь к тебе, Генри, и предложи поделиться деньгами, не оговаривая, какой сумой именно – чтобы ты тогда подумал?
Генри глупо заморгал, словно не понимая, о чем же его спрашивают.
Наконец, уяснив, что именно имел в виду его приятель, он произнес:
– Я бы ему показал!
– Заткнись, идиот, – выругался Чарли. – Я ведь не имел в виду именно тебя… Я говорю – к примеру…
– А-а-а… – протянул Генри, – ну тогда понятно… Тогда я понял… К примеру, значит…
Чарли, выждав немного, хмыкнул:
– То-то!
И, вновь обернулся к Уолтеру.
– Короче, – сказал он очень развязно, – короче, наш ирландский друг должен тебе, Генри, за нанесенный моральный ущерб… Ну, допустим, пятьдесят фунтов… Ты согласен? – и он вновь обернулся к Генри.
Тот, помедлив, ахнул:
– Мне?
– Ну да… То есть, – спохватился Чарли, – сколько из этих денег он должен именно тебе, мы разберемся вдвоем… Потом, без лишних свидетелей… Но это не суть важно: главное другое…
– Значит, приятель, ты должен моему другу пятьдесят футов…
Руки Уолтера медленно, против его воли, сжимались в кулаки.
Неожиданно Чарли взбесился:
– Что стоишь, ирландский выродок?! Тебе что – непонятно сказано? Деньги давай!
Генри, поддельно улыбаясь, подошел поближе к Уолтеру:
– Все эти грязные ирландские свиньи, все, как один, одинаковы… Да, кстати, я недавно подслушал разговор в комнате воспитателей. Знаешь, как он сюда попал? – спросил Генри и, не дожидаясь ответа, выпалил: – его папочка – законченный террорист… Он взорвал «Боинг» в лондонском аэропорту Хитроу, и потому осужден на пожизненное заключение… – глаза подростка злобно сверкнули: – мало ему дали!
– О, эти ирландцы только стараются выглядеть тупицами, несносными идиотами, – заметил в ответ его товарищ, – а на самом деле они хитры, подлы и кровожадны… Да, так что ты говоришь, его папочка – самый настоящий террорист? Подонок?
Уолтер уже понял, что удар следует наносить неожиданно – так, чтобы Чарли, который, вне всякого сомнения, обладал хорошей реакцией, не успел бы отшатнуться.
Короткий взмах – и малолетний вымогатель оказался на полу.
Это произошло столь внезапно, что ни он, ни Генри не успели среагировать – Чарли, утерев рукавом комбинезона кровь с разбитой губы, удивленно посмотрел на Уолтера снизу вверх.
Тот, прижавшись спиной к стене, приготовился к нападению – и не зря: наконец-то сбросив с себя оцепенение, Генри набросился на Уолтера и, ловко подставив подножку, сшиб его с ног.
Чарли, который к тому времени уже поднялся, кинулся на О'Хару и принялся с наслаждением избивать его тяжелыми форменными ботинками.
Сперва мальчик, сделав попытку подняться с пола, слабо отбивался; однако численно превосходивший его противник к тому же был куда крепче физически и более закален в драках – неловкие удары Уолтера только раззадорили Чарли и Генри, и после нескольких выпадов подросток вновь очутился на полу…
Он уже не слышал, как к месту драки из спальни бежали ученики; вскоре появился и воспитатель, чтобы разнять дерущихся…
После той истории Уолтер целую неделю провел в лазарете воспитательного дома.
Когда он немного пришел в себя, к нему в палату явился мистер Яблонски.
– Ну, – начал он, присаживаясь на табуретку, что стояла рядом с кроватью, – что ты скажешь по этому поводу?
Врать, будто бы он «подскользнулся в туалете», не было смысла; тем более, что свидетелей драки в коридоре было более чем достаточно.
Но и ябедничать было нельзя!
Мистер Яблонски пристальным, немигающим взглядом смотрел на воспитанника.
– Ну, так что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросил он.
В свое оправдание?
Это было что-то новое.
Во всяком случае, такого поворота событий Уолтер никак не ожидал.
– Чарли и Генри в один голос заявили, что ты сам набросился на них. Я не спрашиваю, о чем вы говорили перед этим, я не спрашиваю, кто кого обидел… Мне интересно только одно: это правда?
Уолтер кивнул.
– Да.
– В таком случае, – процедил сквозь зубы Яблонски, – в таком случае, сразу же после выписки из лазарета ты должен понести наказание…
Неожиданно Уолтер взорвался:
– Но ведь они оскорбляли меня! Меня… И моего отца тоже…
Иронически посмотрев на воспитанника, мистер Яблонски поинтересовался:
– Оскорбляли?
– Да…
– И как же?
– Чарли оскорблял меня… За то, что я ирландец. И моего отца – тоже.
На что педагог равнодушно заметил:
– И поделом. Твой отец осужден за преступление против общества, – сказал он, – и осужден совершенно справедливо… – Пожизненное заключение – лучшее, на что он мог рассчитывать. Более того, я считаю, что коронный суд проявил к нему мягкосердечие и милосердие, которого он, по-моему, не заслуживает.
Разумеется, мальчик не смог ничего сказать в ответ на это замечание.
Постояв несколько минут у кровати Уолтера, воспитатель ушел, так и не дождавшись раскаяния.
А Уолтер, уткнувшись лицом в подушку, заплакал – наверное, так горько и отчаянно он не плакал с тех пор, как впервые попал в Вуттон…
Когда слезы, наконец, высохли, он с ненавистью посмотрел на дверь, за которыми скрылся несносный педагог и прошептал:
– Я больше так не могу. Я больше не могу здесь находиться…
Да, это было правдой.
Но что ему оставалось делать?
Жаловаться?
Это не имело смысла.
И что мог бы сказать ему тот же мистер Яблонски – ему, сыну террориста, который «получил поделом»?
И тут впервые за все время Уолтера посетили мысли о побеге…
Наказание за драку было не слишком жестоким – О'Хара был лишен права уходить в городок до рождественских каникул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84