), Что Патрик не в состоянии обеспечить семью, что дети для него – лишняя обуза, и что было бы лучше, если бы Уолтер и Молли перешли жить к кому-нибудь из сестер – например – к ней, к Антонии…
Патрик, низко опустив голову, с огромным трудом подавлял в себе эмоции – да, теперь самым глупым было бы взорваться, нагрубить, выгнать старую деву.
Наконец, выговорившись вдоволь, Антония посмотрела на часы и недовольно произнесла:
– Вечно я тут задерживаюсь… Трачу столько времени, а все впустую…
Патрик хотел было заметить, что ее, собственно, никто не приглашал, и что он в свои тридцать пять лет сам может разобраться, что ему следует делать и как жить, однако в самый последний момент посчитал за лучшее промолчать.
Антония поднялась со своего места и коротко кивнула сестрам:
– Пошли… Видимо, Джейн и Александра очень тяготились своей ролью молчаливых и – по большому счету – ненужных статистов.
И потому, быстро поднявшись с кресел, заторопились к выходу.
– Может быть, вас проводить? – вежливо осведомился Патрик, помогая Антонии надеть плащ.
Та поморщилась.
– Не надо… Как-нибудь и сами сможем найти дорогу. Не маленькие.
Спустя пять минут небольшой «остин-ровер» грязновато-голубого цвета, на котором приехали сестры, развернулся на мартовской слякотной дороге и направился к центру города…
Когда сестры наконец-то покинули дом, Патрик облегченно вздохнул.
Это началось сразу же после смерти Джулии (она умерла после неудачно сделанной операции полтора года назад); буквально через месяц после похорон Патрика начали донимать ее сестры.
Первое время они не высказывали своих претензий открыто, хотя претензии эти и подразумевались в подтексте: он, Патрик, исковеркал жизнь их любимой сестре, он загубил ее молодость, она, дочь уважаемого в городе профессора, сделала неправильный выбор, согласившись на брак с обыкновенным монтером, и теперь он, Патрик, должен обеспечить своим детям, Уолтеру и Молли, достойное существование.
Сперва Патрик не обращал на эти сетования никакого внимания, ему попросту было не до того – после смерти Джулии он почти год пребывал в какой-то прострации, и ему не было дела до нытья Антонии – конечно же, она, как правило, и была первой скрипкой в семейном оркестре родственников покойной жены.
Вскоре все пошло прахом: небольшая частная фирма, в которой работал Патрик, неожиданно обанкротилась (в Белфасте, как и повсюду в Ольстере, начался затяжной экономический спад); О'Хара принялся было искать работу, но, к несчастью, безуспешно – видимо, в тот момент в городе было так много безработных электриков, что в его квалифицированных услугах никто не нуждался.
Первое время он перебивался временной мелкой работой, которая, как ни странно, оплачивалась довольно высоко, потому что не надо было платить налоги; работа была тяжелая и вредная – вроде погрузок и разгрузок угля в порту или чистки котлов, но затем, послушав совета своего младшего брата Стива, он решил встать на учет по безработице, чтобы получить пособие.
В то же время, чтобы выплачивать ссуду за дом и дать детям больше, чем он мог дать на пособие, Патрик продолжал свои приработки – они были нелегальными; если бы чиновник из департамента по трудоустройству и занятости узнал бы о них, О'Хара мгновенно бы лишился пособия – этого-то он и боялся.
Тем временем визиты сестер покойной Джулии участились: теперь старшая, Антония, почти открытым текстом требовала, чтобы дети были переданы «кому-нибудь из сестер» (точнее – ей).
Этого Патрик боялся больше всего: он прекрасно понимал, для чего эта склочная старая дева хочет заполучить Молли и Уолтера.
Он только однажды был в ее доме – в первый год после женитьбы, но после этого визита наотрез отказался даже от вторичного посещения – при всем своем миролюбии, О'Хара никак не мог побороть в себе отвращения не только к Антонии, но и ко всему, что с ней связано.
Дом Антонии – большой коттедж неподалеку от центра города, внешне – очень богатый, очень эффектный и фешенебельный, но на самом деле неудобный и неприспособленный для повседневной жизни, являл собой нечто среднее между магазином дорогих, но бесполезных вещей, провинциальным музеем и средней руки лавкой антикварной мебели: вышколенная прислуга, которую хозяйка держала в страхе, целыми днями ходила с тряпками, вытирая пыль, пылесосила, гладила, крахмалила, перешивала чехлы для мебели, переставляла мебель с места на место…
Антония, утверждая, что детям у нее будет куда лучше, очевидно кривила душой: просто она нуждалась в бесплатной прислуге.
Кроме этого, Патрик, зная ее невыносимый характер, небезосновательно полагал, что свое вечно дурное настроение (а у сестры его покойной жены действительно никогда не бывало хорошего расположения духа) она будет срывать на его детях – при безропотности характеров Уолтера и Молли Антония вряд ли могла ожидать какого-нибудь существенного отпора.
Любой ирландец, очутись он в подобной ситуации, просто бы указал Антонии на дверь, однако Патрик по врожденной мягкости характера не мог этого сделать – визиты Антонии все более учащались, и наконец она начала являться в дом О'Хары едва ли не каждую неделю; иногда она брала с собой младших сестер, безропотных и запуганных ее авторитетом), все время повторяя одно и то же: «дети у него зачахнут», «в его положении иметь двоих детей – просто непозволительная роскошь», «он не может дать им всего того, в чем они нуждаются», потому что «он – крайне безответственный человек».
Кроме того Патрик, воспитанный в строгой католической традиции, никогда бы не посмел выдворить из своего дома ближайших родственников покойной жены – хотя ему хотелось этого все больше и больше – пропорционально визитам Антонии.
После внезапной смерти Джулии, когда кривая жизненных успехов Патрика резко пошла вниз, Антония набросилась на него, понимая, что у ослабленного от житейских невзгод человека вырвать Уолтера и Молли будет куда легче…
– О, Боже! – прошептал Патрик, отодвигая кресло, на котором только что сидела Александра, – когда это кончится? Или может быть, прав Стив – послать бы мне этих вздорных баб подальше и жить своей жизнью, никого и ни о чем не спрашивая?
Размышления Патрика прервал телефонный звонок – резкий, пронзительный.
Рука О'Хары автоматически потянулась к блестящей пластмассовой трубке.
– Алло…
С той стороны провода послышалось:
– Привет!
Патрик, который мысленно все еще был в своих тягостных семейных проблемах, сперва даже не мог понять, кто это звонит.
– А кто это?
– Как не стыдно! Неужели ты не узнаешь родного брата?
Звонил Стив, младший брат Патрика.
Стив являл собой полнейшую противоположность старшему брату – в отличие от него, он был куда более практичен, оборотист и обладал той житейской сметкой, которая постоянно, невзирая ни на какие передряги, позволяла ему оставаться на плаву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Патрик, низко опустив голову, с огромным трудом подавлял в себе эмоции – да, теперь самым глупым было бы взорваться, нагрубить, выгнать старую деву.
Наконец, выговорившись вдоволь, Антония посмотрела на часы и недовольно произнесла:
– Вечно я тут задерживаюсь… Трачу столько времени, а все впустую…
Патрик хотел было заметить, что ее, собственно, никто не приглашал, и что он в свои тридцать пять лет сам может разобраться, что ему следует делать и как жить, однако в самый последний момент посчитал за лучшее промолчать.
Антония поднялась со своего места и коротко кивнула сестрам:
– Пошли… Видимо, Джейн и Александра очень тяготились своей ролью молчаливых и – по большому счету – ненужных статистов.
И потому, быстро поднявшись с кресел, заторопились к выходу.
– Может быть, вас проводить? – вежливо осведомился Патрик, помогая Антонии надеть плащ.
Та поморщилась.
– Не надо… Как-нибудь и сами сможем найти дорогу. Не маленькие.
Спустя пять минут небольшой «остин-ровер» грязновато-голубого цвета, на котором приехали сестры, развернулся на мартовской слякотной дороге и направился к центру города…
Когда сестры наконец-то покинули дом, Патрик облегченно вздохнул.
Это началось сразу же после смерти Джулии (она умерла после неудачно сделанной операции полтора года назад); буквально через месяц после похорон Патрика начали донимать ее сестры.
Первое время они не высказывали своих претензий открыто, хотя претензии эти и подразумевались в подтексте: он, Патрик, исковеркал жизнь их любимой сестре, он загубил ее молодость, она, дочь уважаемого в городе профессора, сделала неправильный выбор, согласившись на брак с обыкновенным монтером, и теперь он, Патрик, должен обеспечить своим детям, Уолтеру и Молли, достойное существование.
Сперва Патрик не обращал на эти сетования никакого внимания, ему попросту было не до того – после смерти Джулии он почти год пребывал в какой-то прострации, и ему не было дела до нытья Антонии – конечно же, она, как правило, и была первой скрипкой в семейном оркестре родственников покойной жены.
Вскоре все пошло прахом: небольшая частная фирма, в которой работал Патрик, неожиданно обанкротилась (в Белфасте, как и повсюду в Ольстере, начался затяжной экономический спад); О'Хара принялся было искать работу, но, к несчастью, безуспешно – видимо, в тот момент в городе было так много безработных электриков, что в его квалифицированных услугах никто не нуждался.
Первое время он перебивался временной мелкой работой, которая, как ни странно, оплачивалась довольно высоко, потому что не надо было платить налоги; работа была тяжелая и вредная – вроде погрузок и разгрузок угля в порту или чистки котлов, но затем, послушав совета своего младшего брата Стива, он решил встать на учет по безработице, чтобы получить пособие.
В то же время, чтобы выплачивать ссуду за дом и дать детям больше, чем он мог дать на пособие, Патрик продолжал свои приработки – они были нелегальными; если бы чиновник из департамента по трудоустройству и занятости узнал бы о них, О'Хара мгновенно бы лишился пособия – этого-то он и боялся.
Тем временем визиты сестер покойной Джулии участились: теперь старшая, Антония, почти открытым текстом требовала, чтобы дети были переданы «кому-нибудь из сестер» (точнее – ей).
Этого Патрик боялся больше всего: он прекрасно понимал, для чего эта склочная старая дева хочет заполучить Молли и Уолтера.
Он только однажды был в ее доме – в первый год после женитьбы, но после этого визита наотрез отказался даже от вторичного посещения – при всем своем миролюбии, О'Хара никак не мог побороть в себе отвращения не только к Антонии, но и ко всему, что с ней связано.
Дом Антонии – большой коттедж неподалеку от центра города, внешне – очень богатый, очень эффектный и фешенебельный, но на самом деле неудобный и неприспособленный для повседневной жизни, являл собой нечто среднее между магазином дорогих, но бесполезных вещей, провинциальным музеем и средней руки лавкой антикварной мебели: вышколенная прислуга, которую хозяйка держала в страхе, целыми днями ходила с тряпками, вытирая пыль, пылесосила, гладила, крахмалила, перешивала чехлы для мебели, переставляла мебель с места на место…
Антония, утверждая, что детям у нее будет куда лучше, очевидно кривила душой: просто она нуждалась в бесплатной прислуге.
Кроме этого, Патрик, зная ее невыносимый характер, небезосновательно полагал, что свое вечно дурное настроение (а у сестры его покойной жены действительно никогда не бывало хорошего расположения духа) она будет срывать на его детях – при безропотности характеров Уолтера и Молли Антония вряд ли могла ожидать какого-нибудь существенного отпора.
Любой ирландец, очутись он в подобной ситуации, просто бы указал Антонии на дверь, однако Патрик по врожденной мягкости характера не мог этого сделать – визиты Антонии все более учащались, и наконец она начала являться в дом О'Хары едва ли не каждую неделю; иногда она брала с собой младших сестер, безропотных и запуганных ее авторитетом), все время повторяя одно и то же: «дети у него зачахнут», «в его положении иметь двоих детей – просто непозволительная роскошь», «он не может дать им всего того, в чем они нуждаются», потому что «он – крайне безответственный человек».
Кроме того Патрик, воспитанный в строгой католической традиции, никогда бы не посмел выдворить из своего дома ближайших родственников покойной жены – хотя ему хотелось этого все больше и больше – пропорционально визитам Антонии.
После внезапной смерти Джулии, когда кривая жизненных успехов Патрика резко пошла вниз, Антония набросилась на него, понимая, что у ослабленного от житейских невзгод человека вырвать Уолтера и Молли будет куда легче…
– О, Боже! – прошептал Патрик, отодвигая кресло, на котором только что сидела Александра, – когда это кончится? Или может быть, прав Стив – послать бы мне этих вздорных баб подальше и жить своей жизнью, никого и ни о чем не спрашивая?
Размышления Патрика прервал телефонный звонок – резкий, пронзительный.
Рука О'Хары автоматически потянулась к блестящей пластмассовой трубке.
– Алло…
С той стороны провода послышалось:
– Привет!
Патрик, который мысленно все еще был в своих тягостных семейных проблемах, сперва даже не мог понять, кто это звонит.
– А кто это?
– Как не стыдно! Неужели ты не узнаешь родного брата?
Звонил Стив, младший брат Патрика.
Стив являл собой полнейшую противоположность старшему брату – в отличие от него, он был куда более практичен, оборотист и обладал той житейской сметкой, которая постоянно, невзирая ни на какие передряги, позволяла ему оставаться на плаву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84