Леди не полагается задирать юбки до пояса, оголяя для всеобщего обозрения ноги.
Сейчас Эмма отчаянно барахталась, пытаясь вынырнуть на поверхность. Намокшая одежда тянула ее ко дну.
«Мне нельзя тонуть! Я должна спасти Кингстона!» – это было последнее, что пронеслось в ее затухающем сознании.
– Очнитесь, мисс Уайтфилд! Черт возьми, очнитесь же!
Алекс стоял на палубе на коленях перед неподвижно лежавшей перед ним Эммой. Он хлестал ее по щекам и растирал ей запястья, однако она так и не приходила в чувство. Сакарам переминался с ноги на ногу поблизости, но, конечно, ни за что не прикоснулся бы к мисс Уайтфилд. К ней никто не прикоснулся бы, кроме парии из парий, уборщика, но тому не дал бы этого сделать сам Алекс.
– Проклятие! Что же случилось, Сакарам? Я вынырнул с криком, что у меня свело ногу, и она должна была бросить мне веревку. Я бы стянул ее за борт, а потом вытащил из воды. Таков был наш план. Как ее угораздило кинуться за мной в реку, пока я торчал под днищем?
Алекс обращался к Сакараму по-английски, чтобы их никто не понял; Сакарам отвечал ему на том же языке, сознавая необходимость соблюдать секретность.
– Она волновалась, Сикандер. Мы все волновались. Вы слишком долго пробыли под водой. Мы уже решили, что с вами случилась неприятность. Даже я напутался.
– Чепуха! Ведь я вырос, дразня крокодилов в Нармаде! Ты же знаешь, как я рисковал, однако оставался цел и невредим.
Алекс перевернул мисс Уайтфилд на бок и стал осторожно, но при этом довольно сильно шлепать ее по спине. Эмма оставалась неподвижной.
– Вот дурочка! Ведь она не умеет плавать! А если бы даже и умела, то в таком наряде все равно утонула бы. Надеюсь, что этот ее мешочек с документом побывал в воде вместе с ней. Если нет, то мы совершили бессмысленное убийство.
– Я не считаю ее смерть большой потерей, – фыркнул Сакарам. – Хотя, конечно, она очень отважно прыгнула в реку, чтобы вас спасти. Но ведь вы без колебаний пристрелили бы вора, покусившегося на главную вашу ценность; так зачем же тогда сокрушаться о смерти мисс Уайтфилд? Теперь вам больше не о чем будет беспокоиться. Она уже не сможет навредить вам и вашим детям, требуя отдать ей часть Парадайз-Вью.
Зачем же сокрушаться о смерти мисс Уайтфилд?! Хороший вопрос! Алекс решил поразмыслить об этом, когда выдастся время. Мать-Индия воспитывала в своих сынах безжалостность. Он хорошо усвоил ее уроки. Закон джунглей гласит: убить или быть убитым. Человеческий закон – тот, что не зафиксирован на бумаге, – требует того же. Под британским владычеством здесь как будто установились законность и благопристойность, но на самом деле человек сохранил прежнюю безжалостность, пусть даже в менее кровожадной форме: теперь к убийству прибегают только в крайних случаях.
Алекс надеялся избежать насилия. От этой упрямицы требовалось единственное – бросить ему веревку. Тогда его план блестяще сработал бы. Пока ей не взбрело в голову прыгнуть в реку, чтобы его спасать, план действовал безотказно. Эту женщину ничего не стоило обвести вокруг пальца, как неразумное дитя.
«Боже всемогущий, великий Шива, милостивый Будда, благословенный Иегова, Иисус-Спаситель, могущественная Кали! Не дайте ей умереть!»
Алекс молился сразу всем богам, каких знал. Вознося к небесам молитвы, он мучился от жгучего стыда. Он хотел всего-то опрокинуть бедную мисс Уайтфилд в воду и вымочить ее одежду, а вместо этого убил. Кто мог предположить, что она проявит столько отваги, безрассудства, так легко забудет о собственной безопасности? Алекс тоже рисковал жизнью, спасая людей в пылающем составе, но тщательно просчитывал риск, чтобы выжить благодаря своей осторожности.
Мисс Уайтфилд сделала иначе: она не позаботилась не только о себе, но, кажется, и о документе. Она явила бескорыстную, беззаветную отвагу, и Алексу хотелось теперь провалиться сквозь землю от раскаяния. Сам он никогда не ценил чужую жизнь дороже собственной. Он бы рискнул головой ради Виктории и Майкла, своей плоти и крови, но ради чужого человека? Нет, на это он был неспособен.
– Очнитесь, мисс Уайтфилд! – Он опять сильно шлепнул ее между лопатками. – Я не могу позволить вам умереть. И не позволю! Моя жизнь не стоит того, чтобы вы ради нее жертвовали своей. Если бы вы по-настоящему меня знали, вы бы так не поступили. Вы бы сказали: «Он заслуживает умереть молодым. Сколько зла он сделал! Господи, как же он низок!»
Внезапно мисс Уайтфилд издала булькающий звук. Еще мгновение – и у нее хлынула из носа и рта вода. Алекс от восторга шлепнул ее еще сильнее, исторгнув из нее возмущенный стон. Она долго кашляла, затем наконец перевернулась на спину, открыла глаза и глубоко вздохнула.
– Вы живы, мисс Уайтфилд! – У Алекса встал в горле ком, к глазам подступили слезы. – Просто не верится! Вы живы!
– Какое?.. – Эмма запнулась, собралась с силами и с трудом договорила: – Какое зло вы сделали, мистер Кингстон?
Алекс не удержался и расхохотался. Не успев ожить, она тут же принялась задавать вопросы.
– Это вас совершенно не касается, мисс Уайтфилд! Я принял вас за утопленницу, а вы, оказывается, подслушивали! Если вы опять позволите себе такое, я устрою вам порку, как собственным детям.
– Вы же не бьете своих детей! – поправил его Сакарам, приняв его слова всерьез. – Во всяком случае, я бы вам этого не позволил.
– Хватит с меня порки на сегодня! – Мисс Уайтфилд попыталась сесть. Схватившись за горло, она поморщилась: – Господи, я проглотила половину реки!
– Как бы теперь крокодилам не умереть от жажды!
Алекс жестами разогнал лодочников, носильщиков, уборщика и прочих слуг, столпившихся вокруг: не понимая ни слова, они завороженно наблюдали за разыгравшейся на их глазах драмой. Возвращение мисс Уайтфилд к жизни было встречено ими радостными возгласами. Дело было не в сочувствии, а в том, что смерть на борту считали плохой приметой. Речники были суеверны; они бы не ровен час настояли на том, чтобы предать барку огню в надежде умилостивить разгневанных богов и богинь.
– Вы можете стоять? – Алекс предложил ей опереться на его руку. – Сейчас мы высушим вашу одежду и позаботимся о вашем здоровье!
– Я уже пришла в себя. Но что произошло с вами? – На ее бледном лице зеленые глаза казались огромными. Мокрые волосы, прилипшие к шее и плечам, делали ее больше похожей на крысу-утопленницу, чем на женщину. Алекс, впрочем, никогда еще не видел подобных красавиц. – С вами-то что стряслось? – спросила она с искренней тревогой. – Я решила, что вы застряли под днищем. Вы так долго не выныривали!
– Я умею задерживать дыхание и, найдя поломку, решил ее устранить.
– И теперь вам больше не придется нырять? – Она так сильно схватила его за руку, что он был готов провалиться сквозь палубу от раскаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Сейчас Эмма отчаянно барахталась, пытаясь вынырнуть на поверхность. Намокшая одежда тянула ее ко дну.
«Мне нельзя тонуть! Я должна спасти Кингстона!» – это было последнее, что пронеслось в ее затухающем сознании.
– Очнитесь, мисс Уайтфилд! Черт возьми, очнитесь же!
Алекс стоял на палубе на коленях перед неподвижно лежавшей перед ним Эммой. Он хлестал ее по щекам и растирал ей запястья, однако она так и не приходила в чувство. Сакарам переминался с ноги на ногу поблизости, но, конечно, ни за что не прикоснулся бы к мисс Уайтфилд. К ней никто не прикоснулся бы, кроме парии из парий, уборщика, но тому не дал бы этого сделать сам Алекс.
– Проклятие! Что же случилось, Сакарам? Я вынырнул с криком, что у меня свело ногу, и она должна была бросить мне веревку. Я бы стянул ее за борт, а потом вытащил из воды. Таков был наш план. Как ее угораздило кинуться за мной в реку, пока я торчал под днищем?
Алекс обращался к Сакараму по-английски, чтобы их никто не понял; Сакарам отвечал ему на том же языке, сознавая необходимость соблюдать секретность.
– Она волновалась, Сикандер. Мы все волновались. Вы слишком долго пробыли под водой. Мы уже решили, что с вами случилась неприятность. Даже я напутался.
– Чепуха! Ведь я вырос, дразня крокодилов в Нармаде! Ты же знаешь, как я рисковал, однако оставался цел и невредим.
Алекс перевернул мисс Уайтфилд на бок и стал осторожно, но при этом довольно сильно шлепать ее по спине. Эмма оставалась неподвижной.
– Вот дурочка! Ведь она не умеет плавать! А если бы даже и умела, то в таком наряде все равно утонула бы. Надеюсь, что этот ее мешочек с документом побывал в воде вместе с ней. Если нет, то мы совершили бессмысленное убийство.
– Я не считаю ее смерть большой потерей, – фыркнул Сакарам. – Хотя, конечно, она очень отважно прыгнула в реку, чтобы вас спасти. Но ведь вы без колебаний пристрелили бы вора, покусившегося на главную вашу ценность; так зачем же тогда сокрушаться о смерти мисс Уайтфилд? Теперь вам больше не о чем будет беспокоиться. Она уже не сможет навредить вам и вашим детям, требуя отдать ей часть Парадайз-Вью.
Зачем же сокрушаться о смерти мисс Уайтфилд?! Хороший вопрос! Алекс решил поразмыслить об этом, когда выдастся время. Мать-Индия воспитывала в своих сынах безжалостность. Он хорошо усвоил ее уроки. Закон джунглей гласит: убить или быть убитым. Человеческий закон – тот, что не зафиксирован на бумаге, – требует того же. Под британским владычеством здесь как будто установились законность и благопристойность, но на самом деле человек сохранил прежнюю безжалостность, пусть даже в менее кровожадной форме: теперь к убийству прибегают только в крайних случаях.
Алекс надеялся избежать насилия. От этой упрямицы требовалось единственное – бросить ему веревку. Тогда его план блестяще сработал бы. Пока ей не взбрело в голову прыгнуть в реку, чтобы его спасать, план действовал безотказно. Эту женщину ничего не стоило обвести вокруг пальца, как неразумное дитя.
«Боже всемогущий, великий Шива, милостивый Будда, благословенный Иегова, Иисус-Спаситель, могущественная Кали! Не дайте ей умереть!»
Алекс молился сразу всем богам, каких знал. Вознося к небесам молитвы, он мучился от жгучего стыда. Он хотел всего-то опрокинуть бедную мисс Уайтфилд в воду и вымочить ее одежду, а вместо этого убил. Кто мог предположить, что она проявит столько отваги, безрассудства, так легко забудет о собственной безопасности? Алекс тоже рисковал жизнью, спасая людей в пылающем составе, но тщательно просчитывал риск, чтобы выжить благодаря своей осторожности.
Мисс Уайтфилд сделала иначе: она не позаботилась не только о себе, но, кажется, и о документе. Она явила бескорыстную, беззаветную отвагу, и Алексу хотелось теперь провалиться сквозь землю от раскаяния. Сам он никогда не ценил чужую жизнь дороже собственной. Он бы рискнул головой ради Виктории и Майкла, своей плоти и крови, но ради чужого человека? Нет, на это он был неспособен.
– Очнитесь, мисс Уайтфилд! – Он опять сильно шлепнул ее между лопатками. – Я не могу позволить вам умереть. И не позволю! Моя жизнь не стоит того, чтобы вы ради нее жертвовали своей. Если бы вы по-настоящему меня знали, вы бы так не поступили. Вы бы сказали: «Он заслуживает умереть молодым. Сколько зла он сделал! Господи, как же он низок!»
Внезапно мисс Уайтфилд издала булькающий звук. Еще мгновение – и у нее хлынула из носа и рта вода. Алекс от восторга шлепнул ее еще сильнее, исторгнув из нее возмущенный стон. Она долго кашляла, затем наконец перевернулась на спину, открыла глаза и глубоко вздохнула.
– Вы живы, мисс Уайтфилд! – У Алекса встал в горле ком, к глазам подступили слезы. – Просто не верится! Вы живы!
– Какое?.. – Эмма запнулась, собралась с силами и с трудом договорила: – Какое зло вы сделали, мистер Кингстон?
Алекс не удержался и расхохотался. Не успев ожить, она тут же принялась задавать вопросы.
– Это вас совершенно не касается, мисс Уайтфилд! Я принял вас за утопленницу, а вы, оказывается, подслушивали! Если вы опять позволите себе такое, я устрою вам порку, как собственным детям.
– Вы же не бьете своих детей! – поправил его Сакарам, приняв его слова всерьез. – Во всяком случае, я бы вам этого не позволил.
– Хватит с меня порки на сегодня! – Мисс Уайтфилд попыталась сесть. Схватившись за горло, она поморщилась: – Господи, я проглотила половину реки!
– Как бы теперь крокодилам не умереть от жажды!
Алекс жестами разогнал лодочников, носильщиков, уборщика и прочих слуг, столпившихся вокруг: не понимая ни слова, они завороженно наблюдали за разыгравшейся на их глазах драмой. Возвращение мисс Уайтфилд к жизни было встречено ими радостными возгласами. Дело было не в сочувствии, а в том, что смерть на борту считали плохой приметой. Речники были суеверны; они бы не ровен час настояли на том, чтобы предать барку огню в надежде умилостивить разгневанных богов и богинь.
– Вы можете стоять? – Алекс предложил ей опереться на его руку. – Сейчас мы высушим вашу одежду и позаботимся о вашем здоровье!
– Я уже пришла в себя. Но что произошло с вами? – На ее бледном лице зеленые глаза казались огромными. Мокрые волосы, прилипшие к шее и плечам, делали ее больше похожей на крысу-утопленницу, чем на женщину. Алекс, впрочем, никогда еще не видел подобных красавиц. – С вами-то что стряслось? – спросила она с искренней тревогой. – Я решила, что вы застряли под днищем. Вы так долго не выныривали!
– Я умею задерживать дыхание и, найдя поломку, решил ее устранить.
– И теперь вам больше не придется нырять? – Она так сильно схватила его за руку, что он был готов провалиться сквозь палубу от раскаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101