– Может, попробовать завтра утром? Я-то думала, что мы за один день сможем объехать окрестности Парадайз-Вью. Теперь я вижу, что пройдут недели, прежде чем мы будем вознаграждены за настойчивость.
– В эти дни я больше не смогу уделить тебе время, Эмма. Я должен готовиться к приему гостей, а также поторопиться с вывозом леса, прежде чем начнутся муссоны. Поиски того, чего нет в природе, – роскошь, которую я не могу себе позволить. Эмме хотелось крикнуть в ответ: «Уайлдвуд существует!» Однако она не могла объяснить свою уверенность в этом ни ему, ни даже самой себе.
– Я буду бесконечно признательна тебе, если ты все-таки пожертвуешь для меня несколькими днями, – не унималась она.
– Эмма… – Он наклонился и поймал Моргану под уздцы, заставив остановиться. – О каких жертвах ты говоришь! Для тебя у меня всегда найдется время. Разве ты можешь упрекнуть меня в безразличии к тебе? Разве ты не счастлива со мной?
Эмма покачала головой. Последние две недели были счастливейшими в ее жизни. Занятия с детьми давали замечательные результаты и наполняли ее гордостью. Даже айя расположилась к ней. То, что происходило по ночам, превосходило самые смелые ее ожидания и грезы. О большем не приходилось и мечтать, разве что настоять, чтобы Сикандер перестал скрывать их связь и превратил ее из возлюбленной в законную жену. Но она не требовала невозможного. Она даже не напоминала ему о трагедии с Лахри и жестоком убийстве слуги.
– Очень счастлива, – созналась она. – Но меня не оставляет желание найти Уайлдвуд. Я знаю, что он где-то здесь, ждет не дождется меня. Знаю, и все!
– Увы, Эмма, ты заблуждаешься. Придется тебе довольствоваться Парадайз-Вью. Ты же знаешь, я считаю его не только своим, но и твоим домом.
Ей не хотелось его обижать, поэтому она лишь про себя усмехнулась с горечью: в отличие от нее он владеет Парадайз-Вью. Она полностью зависит от его милости. Если он вдруг решит заменить ее другой женщиной, она станет жертвой его произвола. Ей меньше всего хотелось оказаться в роли жертвы, даже его. Довольно ей того, что она всю жизнь зависела от милости отчима и брата! Она не желала повторения печального опыта. Сикандер дал ей несравненно больше любого мужчины, но это не могло продолжаться бесконечно. Необходимо было подготовиться к будущему, пусть даже безрадостному.
– Я благодарна тебе за твою доброту, Сикандер. Поверь, я ценю твои заверения, что твой дом всегда будет моим домом, но… Надеюсь, ты разрешишь мне самостоятельные поиски?
– Черт возьми, Эмма, тебе лучше не соваться в джунгли без меня! Это чистейшее безумие! Разве ты еще не успела в этом убедиться?
– Разумеется. Я собираюсь брать с собой конюха, даже двоих. Если это тебя не устраивает, найди время, чтобы сопровождать меня. Разве это не логично?
– Постараюсь… – недовольно процедил он. – Одно мне непонятно: почему ты так упорствуешь с продолжением поисков. Ведь я обещаю о тебе заботиться. При всех моих недостатках я не лишен представления о чести. Я никогда тебя не брошу. Доверься мне хотя бы в этом, Эмма. Заслуживаю я этого или нет, но умоляю: доверься!
Довериться? Возможно ли это, учитывая все случившееся? А ведь она уже на него положилась. У Сикандера были собственные представления о чести, которым он был свято привержен. В этом-то и состояла вся проблема: его представления не совпадали с ее.
– Давай не будем ссориться, Сикандер, иначе погубим то, что есть, из-за того, чего еще нет.
Он выпрямился в седле и застыл, пристально глядя на нее. Постепенно его взгляд смягчился, он позволил себе улыбку.
– Хорошо. Подари мне поцелуй, чтобы я продержался до вечера. Тогда я покажу тебе, что ты для меня значишь, и заставлю смеяться над твоими сомнениями.
Она тоже не удержалась от улыбки.
– Нет, обойдешься без поцелуя. Я предпочитаю, чтобы ты ворвался ко мне, как жеребец, истомившийся в стойле от зрелища гуляющего по лугу стада кобылиц.
Развернув Моргану, Эмма пустила ее галопом, смеясь про себя.
– Эмма! – раздалось ей вдогонку, и он помчался за ней следом.
Они возвратились в Парадайз-Вью в сумерках, окрасивших джунгли в пурпур. Не обращая внимания на конюхов, сбежавшихся расседлывать лошадей, Сикандер, спрыгнув с Капитана Джека, подбежал к ней и снял с седла. Заключив ее в объятия, он принялся ее целовать, никого не стесняясь. Эмма была на седьмом небе. Она отвечала на его поцелуи, не скрывая любви и вожделения, грозивших взрывом, если ей и впредь будет отказано в праве заявлять о своем чувстве при свете дня.
– Не могу тобой насытиться! – простонал он. – Увидимся, когда взойдет луна.
Эмма утвердительно кивнула. Он разжал объятия и зашагал прочь.
Глава 22
Минуло несколько дней, а Сикандер все не находил времени, чтобы снова отправиться с Эммой на поиски Уайлдвуда. На Парадайз-Вью нагрянули откуда-то – Эмма не могла понять, откуда взялась эта напасть, – толпы грязных, измученных, оголодавших индусов, запрудивших все вокруг своей скотиной и детьми. Сикандер впал в необъяснимую ярость и хотел было прогнать их, но за несчастных вступился даже Сакарам.
– Вы не должны закрывать глаза на их страдания, саиб, хотя и не любите их прежнего господина. Я напомню им о наказании за нарушение верности, а вы предоставьте им возможность доказать, что они чего-то стоят. Нам не помешают лишние работники для вывоза леса; к тому же их слон хорошо обучен и станет подспорьем для нашего стада, работающего в джунглях.
– Кто был прежде их господином? – спросила Эмма при случае у главного слуги.
– Хидерхан, – ответил тот, кривя губы. – Этот человек опаснее гадюки. Трудно поверить, что они с Сикандером двоюродные братья.
Эмма не впервые слышала это имя. Поймет ли она когда-нибудь все тонкости происхождения Сикандера? Она еще многого не знала, но не хотела надоедать вопросами. А Сикандер по-прежнему не любил откровенничать. Да и возможностей поговорить с ним с глазу на глаз у нее оставалось все меньше и меньше. Оба были так заняты, что могли встречаться только поздно вечером, не считая ужинов в новой столовой, обставленной в британском стиле, где трапезу с ними делили дети. Эмма с грустью вспоминала, как близки они были по пути в Парадайз-Вью.
Ей не хватало также прогулок верхом, служивших прекрасным отдыхом и тренировкой мышц. В конюшне Сикандера было хоть отбавляй прекрасных коней, и сам он садился в седло ежедневно, играя с конюхами и Сакарамом в поло. Этого удовольствия Эмма была лишена, так как игра считалась чересчур опасной для женщины, особенно тот ее вариант, который практиковал Сикандер. Страдая от неподвижности, она завела привычку вставать ни свет ни заря, когда дети еще спали, а солнце не так сильно пекло, и ездить на Моргане по плантации. Обычно ее сопровождал конюх, но случалось прогуливаться и одной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101