– Ардаша! – крикнула Нинка. – Что, братан, неможется тебе? Идем ко мне, у меня полбутылки похмелки в шкафчике для тебя найдется.
В ответ опять послышался тягучий, болезненный стон, и на Ардальона голос не очень походил.
Нинка прошла к котлам, обогнула самый большой и заглянула в проход.
Она застыла на месте, словно ее ударили по голове внезапно и сильно. Открывшаяся картина опять же поначалу ее не напугала, а просто поразила своей дикостью и противоестественностью.
Арчил лежал между котлов в луже крови, живот его был распорот от паха до грудины, и из этой раны хлестала кровь и вываливались кроваво-белые, скользкие кишки. Руки Арчила еще хватались за собственный живот, словно он хотел засунуть свои внутренности обратно. В полубезумных глазах еще теплились жизнь и сознание, он видел Нинку, узнавал ее, хотел что-то сказать, но силы иссякли и зрачки затягивались смертной мутью.
Нинка едва вскрикнула, на истошный вопль ужаса у нее не хватило сил. Вскрикнула и тут же зажала себе рот ладонью.
Арчил внезапно ослаб и обмяк, руки безвольно откинулись, глаза закрылись, а голова свалилась набок.
Нинка метнулась из кухни в зал, совершенно не контролируя своих поступков, нырнула под первый же стол и закрыла за собой полог скатерти, спряталась надежно и надолго.
Мысль ее работала четко, лихорадочно, но без сумбура. Арчила, совершенно очевидно, зарезал Эдик. Больше попросту некому. Зарезал, может, в драке, а может, и обдуманно зазвал его в этот ранний час на кухне. В любом случае никакие свидетели его подвига ему были не нужны. Очевидцы таких поступков опасны – это Нинке жестко вдолбили в голову в годы ее лагерных отсидок. Следовало спрятаться, а потом бежать, чтобы у убийцы не было и тени подозрений на то, что она что-то видела, что-то знает. Вопрос был в том, как теперь будет действовать Эдик. Сам уйдет из ресторана, запрет его, вернется при свидетелях, и тогда получится, будто бы Арчила убил неизвестно кто, или Эдик сейчас попытается спрятать труп?
Сработала вторая из предполагаемых Нинкой схем. Она услышала быстрые шаги, чьи-то голоса, переборов страх, прижала один глаз к бахроме скатерти и увидела, как к кухне быстро шагали Эдик и низкорослый крепкий парень в соломенной шляпе. Парня Нинка никогда не видела ни в ресторане, ни на пляже, нигде.
– Что случилось, Штопор, то и случилось, – громко и твердо проговорил Эдик. – Достал меня этот гаденыш. И вопрос лишь в том, чтобы это тухлое мясо убрать отсюда подальше.
– Вопрос в другом, – глуховато ответил названный Штопором. – Пока я в машине сидел, мне показалось, что какая-то из твоих официанток вошла в ресторан.
– Какая?! – Эдик остановился, и так же остановилось у Нинки сердце.
– Не приметил. Не знаю. Видел только, что юркнула в двери.
– Заглянем в бытовку.
Оба резко сменили направление движения и через несколько секунд исчезли за дверьми.
Бежать! Это было ясно, понятно и единственно правильно на данную секунду.
Но пока Нинка на четвереньках доскакала до дверей, пока уже за дверьми вскочила на ноги и юркнула в кусты, она ясно и четко вспомнила, что, переодеваясь, заперла свои вещички в шкафчике, и совершенно никаких следов своего появления в ресторане еще не оставила и засечь ее будет невозможно. Этот Штопор ее не разглядел. Он просто видел, что какая-то официантка вошла в ресторан. Значит, и потом Нинку сразу не вычислят. Все официантки подбирались по вкусу Эдика – примерно одного роста, светловолосые, легкие на ногу, без висячих коровьих грудей. И потому сейчас этот стандартный вкус Эдика был ей на руку. Оставался кое-какой запас времени. Следовало только не торопиться, действовать разумно, не спеша и без страха. Следовало так запутать следы, чтобы у Эдика не было ни сегодня, ни завтра, ни через год никаких подозрений на ее, Нинкин, счет. А то, что Эдик законченный, профессиональный бандит, Нинку озарило в этот миг разом, будто молнией высветило все. Она мысленно припомнила всех его дружков, все его странные телефонные разговоры, припомнила, как одного его взгляда было достаточно, чтоб утихомирилась в начале драки всякая буйная и мелкая шпана в зале ресторана. Да и не только шпанята побаивались Эдика. А еще Люська рассказывала, что на груди у него страшнейшие наколки, а что такое наколки и где их чаще всего приобретают, Нинка знала достаточно хорошо.
Получалось – надо бежать. Но не сразу, без поспешности, обдуманно и с разумом.
Она застыла за кустами и видела со своей позиции весь ресторан, его центральный вход и черные, рабочие двери. Они и открылись первыми. Из них вышел перегнувшийся в поясе Штопор, который тащил на плече большой и длинный мешок. Эдик закрыл за ним двери, Штопор пошел не основной дорогой, а боковой тропинкой, но не вниз, к морю, а вверх, в гору. Через несколько минут Нинка услышала, как где-то наверху заработал, а потом стих автомобильный мотор.
Сейчас надо как ни в чем не бывало прийти в ресторан, будто бы только что явилась. С улыбкой на губах и даже песенкой, смело и прямо глядеть в глаза Эдику. Завтра делать то же самое. Послезавтра придумать серьезную причину, почему она столь неожиданно и срочно увольняется и возвращается в Москву. Если Эдик надежно спрячет концы в воду, то ситуация будет безопасной и для нее. Но спрятать очень надежно Эдику никак не удастся. Слишком много у Арчила друзей и родственников, чтоб через какое-то время его не хватились и не принялись искать. А Эдик со страху будет искать Нинку, то есть официантку, которая могла что-то видеть. А начнет поиски, конечно, Штопор. Он явится в ресторан и будет пытаться узнать ту из них, что первой сегодня пришла на работу.
Но тянуть время было уже нельзя. Нинка выбралась из кустов на дорогу, поправила прическу и, напевая, двинулась к ресторану.
Парадные двери были открыты. Нинка прошла сквозь них в зал и весело крикнула:
– Эй, работники, есть тут кто?
Ей не ответили и, продолжая напевать, она прошла в бытовку, распахнула свой шкафчик, сменила босоножки на туфли, причесалась и услышала, как за спиной скрипнула дверь.
Она повернулась.
Эдик стоял на пороге – как всегда элегантный, спокойный, с ироничной улыбкой на губах. И только теперь Нинка разглядела, что глаза у него змеиные, с неподвижными холодными зрачками.
– Явилась, ранняя пташка? – насмешливо спросил он. – Что так рановатенько? У хахаля твоего по утрам хер не стоит?
– У него всегда стоит! – в том же тоне ответила Нинка.
– И в этом тебе повезло! – с сожалением сказал Эдик. – Ладно, я тебя люблю. На твою шею много всяких собак можно повесить, но работник ты ценный. Редкого усердия. К тому же на обмане и воровстве ни разу не попалась, может быть, и действительно порядочная. С чаевых мне своей доли больше не плати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109