Наконец они
достигли цели.
В противоположность Камере Жизни, Камера Смерти представляла собой
высокое круглое помещение, у стен которого размещались всевозможные
орудия убийства, порой хитроумные, сложные и замысловатые, но в
основном здесь были собраны тонкие металлические спицы различной
длины, которыми палачи обычно пользовались, приводя смертные
приговоры в исполнение.
Широко расставив ноги и выпятив брюхо, Голан стоял посреди зала и
мрачно усмехался, а из-за его плеча, ёжась и икая, испуганно
выглядывал Вислоухий.
- Уйдём отсюда, Голан, - блеял слуга.
- Сократись, смерд, - бросил Голан и шагнул вперёд. Взгляд его
упал на длинную острую титановую спицу, пожалуй, самую длинную и
самую острую из всех здесь имеющихся. Монарх с благоговением взял её
в руки и со знанием дела пощупал остриё. Солнечный блик отразился на
одной из её граней.
- Это как раз то, что мне нужно.
- Что? - не расслышал Вислоухий.
Голан резко повернулся и приставил остриё спицы к тугому пузу слуги.
Тот побледнел и в страхе закатил единственный глаз.
- Боишься? - ласково спросил Голан и скривился в усмешке. - Это
хорошо, что боишься. Ты и должен бояться, и ты, и вся эта пугливая
мразь - на то я и монарх, Верховный Правитель мира.
Он отвёл спицу в сторону.
- Ох, и напугал ты меня, Голан, - судорожно вздохнул Вислоухий, не
в силах оторвать взгляда от титанового острия.
- Идём, - приказал Голан и быстрым шагом направился к выходу.
Спицу он прихватил с собой.
Они поднялись в Палату Церемоний. Здесь их уже ждала толпа
новоиспечённых царедворцев и приспешников, собравшихся ещё затемно,
дабы выразить свои верноподданнические чувства и вовремя поспеть к
раздаче постов, чинов и портфелей, кои со сменой Правителя всегда
обновлялись и назначение которых по заведённой издавна традиции
обычно производилось в первый же день нового правления.
Буря ликования затопила Палату, но монарх пресёк её в самом
зародыше, воздев кверху остро отточенную спицу. Наступила гробовая
тишина.
- Ты! - Голан ткнул спицей в ближайшего толстуна. - Будешь моим
секретарём. Остальные - вон отсюда! Живо!
Робко, боясь поднять глаза на Повелителя, сановные толстуны стройной
чередой потянулись к выходу, пока в зале не осталось только трое:
секретарь, Вислоухий и сам Голан.
- Желаю изъявить монаршую волю, - возгласил Голан, развалясь на
шикарном троне, отделанном драгоценной древесиной и усыпанном
самоцветными каменьями. - Пиши! Указ No1 Верховного Повелителя
материального мира Голана Первого.
Секретарь изготовился писать.
- Первое, - начал Голан. - Уничтожить содержимое Камеры Смерти, а
саму Камеру - замуровать навечно.
- Но как же так, Голан! - изумился Вислоухий. - А казни? А святое
убийство?
- Сократись, Тень! - рявкнул Голан, метнув в Вислоухого гневный
взгляд. - Второе. По всей Империи ликвидировать все судебные
органы. Третье. Объявить бывшего монарха и всех, кто служил ему, вне
закона и предать их личному суду Верховного Правителя Голана
Первого. Четвертое. Доставить во Дворец Каземата всех служителей
бывших императорских судов, а также палачей. Пятое. Доставить во
Дворец Каземата всех пацифистов, анархистов, коммунистов и
демократов. Шестое. Доставить во Дворец Каземата тот конный разъезд,
что нёс вчера службу у западных стен города. Седьмое. Под страхом
смерти запретить вход в Камеру Жизни любому из моих подданных без
высочайшего на то моего повеления. И восьмое. - Голан встал,
расправил плечи, голос его зазвенел торжественно и громко. -
Объявить Верховного Правителя всего материального мира,
Монарха-Самодержца Голана Первого Единственным Верховным Судьёй и
Единственным Верховным Палачом по всей Империи! Да будет так, как я
сказал.
- О! - восхищённо завыл Вислоухий. - Ты мудр, мой Повелитель, как
тысяча солнц!
- И сорок девятое, - добавил Голан, снова усаживаясь на трон и
кидая благосклонный взгляд на слугу. - Объявить полную реабилитацию
бывшего мокрушника Вислоухого и назначить его Тенью Верховного
Правителя Голана Первого.
- О! О!.. - Вислоухий едва не захлебнулся от восторга и со всего
маху бухнулся на колени. - Я вечный твой должник, мой король!
- Твой долг - в повиновении, - отрезал польщённый монарх и
движением руки отпустил секретаря. - Ступай!
ЯВЬ
Порой память бросает меня в прошлое.
...длинный хвост электрички бесконечно-медленно тянется мимо меня. Я
сгораю от нетерпения: до начала рабочего дня остаётся всего восемь
минут. Во что бы то ни стало мне нужно попасть на ту сторону
железнодорожной ветки, и если я не сделаю это сейчас, сию минуту, я
безнадёжно опоздаю - но пыльная зелёная змея поезда преграждает мой
путь. Стремительно летят секунды... если бы так же стремительно
летел этот проклятый поезд! Дорога в этом месте делает изгиб, и
потому я не вижу ни начала электрички, ни её конца. Обойти её? Быть
может, это и было бы самым разумным, но сейчас веления рассудка для
меня неприемлемы. Я жду. Жду, когда поезд иссякнет. Остановился.
Рискнуть? Нырнуть под вагон и вынырнуть по другую сторону состава,
как я делал это уже не раз? Я в нерешительности. Опять пошёл.
Проклятье! А секунды летят, неизбежно складываясь в минуты... Стал.
Пропади всё пропадом - рискну!.. Снова пошёл. Я готов завыть от
отчаяния. Снова замер. Теперь или никогда...
Я ныряю под вагон и оказываюсь стиснутым с боков какими-то
подвесными ящиками, которые крепятся к стальному брюху состава.
Ныряю - и в тот же миг поезд трогается. Чувствую, как слева на меня
надвигается, неумолимо, фатально наползает нечто грязное, серое,
смертельное... упирается в плечо... хочет опрокинуть... размазать по
полотну... я сжат в стальную пружину... лишь бы страх не парализовал
меня. Впереди, в полуметре - спасительный просвет. Теряю
равновесие... стальная масса вот-вот опрокинет меня... Мгновение -
и я пулей вылетаю из-под вагона. Цель всё-таки достигнута.
Джинсы на коленке порваны. Меня трясёт в ознобе. Дыхание смерти
коснулось меня - слишком остро, слишком явственно ощутил я его на
себе. Что-то рвётся во мне, пелена спадает с глаз, я словно
пробуждаюсь. Где я? По ту сторону железнодорожной ветки? Нет, по ту
сторону смерти... Я вброд перешёл Стикс, заново родился - и это не
пустые слова, это то самое ощущение, которое я тогда испытал.
Камю как-то сказал, что опыта смерти не существует. Если бы тогда, в
шестьдесят пятом, он не погиб в автомобильной катастрофе, а остался
жив, лишь чудом избежав смерти, уверен, он бы отрёкся от этих слов.
Знаю одно: тогда, в первые мгновения после спасения от неминуемой,
казалось бы, гибели, я пережил этот опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
достигли цели.
В противоположность Камере Жизни, Камера Смерти представляла собой
высокое круглое помещение, у стен которого размещались всевозможные
орудия убийства, порой хитроумные, сложные и замысловатые, но в
основном здесь были собраны тонкие металлические спицы различной
длины, которыми палачи обычно пользовались, приводя смертные
приговоры в исполнение.
Широко расставив ноги и выпятив брюхо, Голан стоял посреди зала и
мрачно усмехался, а из-за его плеча, ёжась и икая, испуганно
выглядывал Вислоухий.
- Уйдём отсюда, Голан, - блеял слуга.
- Сократись, смерд, - бросил Голан и шагнул вперёд. Взгляд его
упал на длинную острую титановую спицу, пожалуй, самую длинную и
самую острую из всех здесь имеющихся. Монарх с благоговением взял её
в руки и со знанием дела пощупал остриё. Солнечный блик отразился на
одной из её граней.
- Это как раз то, что мне нужно.
- Что? - не расслышал Вислоухий.
Голан резко повернулся и приставил остриё спицы к тугому пузу слуги.
Тот побледнел и в страхе закатил единственный глаз.
- Боишься? - ласково спросил Голан и скривился в усмешке. - Это
хорошо, что боишься. Ты и должен бояться, и ты, и вся эта пугливая
мразь - на то я и монарх, Верховный Правитель мира.
Он отвёл спицу в сторону.
- Ох, и напугал ты меня, Голан, - судорожно вздохнул Вислоухий, не
в силах оторвать взгляда от титанового острия.
- Идём, - приказал Голан и быстрым шагом направился к выходу.
Спицу он прихватил с собой.
Они поднялись в Палату Церемоний. Здесь их уже ждала толпа
новоиспечённых царедворцев и приспешников, собравшихся ещё затемно,
дабы выразить свои верноподданнические чувства и вовремя поспеть к
раздаче постов, чинов и портфелей, кои со сменой Правителя всегда
обновлялись и назначение которых по заведённой издавна традиции
обычно производилось в первый же день нового правления.
Буря ликования затопила Палату, но монарх пресёк её в самом
зародыше, воздев кверху остро отточенную спицу. Наступила гробовая
тишина.
- Ты! - Голан ткнул спицей в ближайшего толстуна. - Будешь моим
секретарём. Остальные - вон отсюда! Живо!
Робко, боясь поднять глаза на Повелителя, сановные толстуны стройной
чередой потянулись к выходу, пока в зале не осталось только трое:
секретарь, Вислоухий и сам Голан.
- Желаю изъявить монаршую волю, - возгласил Голан, развалясь на
шикарном троне, отделанном драгоценной древесиной и усыпанном
самоцветными каменьями. - Пиши! Указ No1 Верховного Повелителя
материального мира Голана Первого.
Секретарь изготовился писать.
- Первое, - начал Голан. - Уничтожить содержимое Камеры Смерти, а
саму Камеру - замуровать навечно.
- Но как же так, Голан! - изумился Вислоухий. - А казни? А святое
убийство?
- Сократись, Тень! - рявкнул Голан, метнув в Вислоухого гневный
взгляд. - Второе. По всей Империи ликвидировать все судебные
органы. Третье. Объявить бывшего монарха и всех, кто служил ему, вне
закона и предать их личному суду Верховного Правителя Голана
Первого. Четвертое. Доставить во Дворец Каземата всех служителей
бывших императорских судов, а также палачей. Пятое. Доставить во
Дворец Каземата всех пацифистов, анархистов, коммунистов и
демократов. Шестое. Доставить во Дворец Каземата тот конный разъезд,
что нёс вчера службу у западных стен города. Седьмое. Под страхом
смерти запретить вход в Камеру Жизни любому из моих подданных без
высочайшего на то моего повеления. И восьмое. - Голан встал,
расправил плечи, голос его зазвенел торжественно и громко. -
Объявить Верховного Правителя всего материального мира,
Монарха-Самодержца Голана Первого Единственным Верховным Судьёй и
Единственным Верховным Палачом по всей Империи! Да будет так, как я
сказал.
- О! - восхищённо завыл Вислоухий. - Ты мудр, мой Повелитель, как
тысяча солнц!
- И сорок девятое, - добавил Голан, снова усаживаясь на трон и
кидая благосклонный взгляд на слугу. - Объявить полную реабилитацию
бывшего мокрушника Вислоухого и назначить его Тенью Верховного
Правителя Голана Первого.
- О! О!.. - Вислоухий едва не захлебнулся от восторга и со всего
маху бухнулся на колени. - Я вечный твой должник, мой король!
- Твой долг - в повиновении, - отрезал польщённый монарх и
движением руки отпустил секретаря. - Ступай!
ЯВЬ
Порой память бросает меня в прошлое.
...длинный хвост электрички бесконечно-медленно тянется мимо меня. Я
сгораю от нетерпения: до начала рабочего дня остаётся всего восемь
минут. Во что бы то ни стало мне нужно попасть на ту сторону
железнодорожной ветки, и если я не сделаю это сейчас, сию минуту, я
безнадёжно опоздаю - но пыльная зелёная змея поезда преграждает мой
путь. Стремительно летят секунды... если бы так же стремительно
летел этот проклятый поезд! Дорога в этом месте делает изгиб, и
потому я не вижу ни начала электрички, ни её конца. Обойти её? Быть
может, это и было бы самым разумным, но сейчас веления рассудка для
меня неприемлемы. Я жду. Жду, когда поезд иссякнет. Остановился.
Рискнуть? Нырнуть под вагон и вынырнуть по другую сторону состава,
как я делал это уже не раз? Я в нерешительности. Опять пошёл.
Проклятье! А секунды летят, неизбежно складываясь в минуты... Стал.
Пропади всё пропадом - рискну!.. Снова пошёл. Я готов завыть от
отчаяния. Снова замер. Теперь или никогда...
Я ныряю под вагон и оказываюсь стиснутым с боков какими-то
подвесными ящиками, которые крепятся к стальному брюху состава.
Ныряю - и в тот же миг поезд трогается. Чувствую, как слева на меня
надвигается, неумолимо, фатально наползает нечто грязное, серое,
смертельное... упирается в плечо... хочет опрокинуть... размазать по
полотну... я сжат в стальную пружину... лишь бы страх не парализовал
меня. Впереди, в полуметре - спасительный просвет. Теряю
равновесие... стальная масса вот-вот опрокинет меня... Мгновение -
и я пулей вылетаю из-под вагона. Цель всё-таки достигнута.
Джинсы на коленке порваны. Меня трясёт в ознобе. Дыхание смерти
коснулось меня - слишком остро, слишком явственно ощутил я его на
себе. Что-то рвётся во мне, пелена спадает с глаз, я словно
пробуждаюсь. Где я? По ту сторону железнодорожной ветки? Нет, по ту
сторону смерти... Я вброд перешёл Стикс, заново родился - и это не
пустые слова, это то самое ощущение, которое я тогда испытал.
Камю как-то сказал, что опыта смерти не существует. Если бы тогда, в
шестьдесят пятом, он не погиб в автомобильной катастрофе, а остался
жив, лишь чудом избежав смерти, уверен, он бы отрёкся от этих слов.
Знаю одно: тогда, в первые мгновения после спасения от неминуемой,
казалось бы, гибели, я пережил этот опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24