К тому же это нечестно. Я запрещаю тебе.
– Ты любишь его?
– Нет. И ты должен извиниться перед лордом Николасом, если он когда-нибудь соизволит появиться перед нами.
Дидье издал протестующий звук.
– Но почему? Он вел себя ужасно, обидел тебя! И в любом случае он меня не услышит.
– Мне все равно, – заявила Симона, укладывая в сундук последнее платье и опуская крышку. – Даже если ты умер, это не дает тебе права грубить людям и плохо себя вести. Мама учила нас хорошим манерам. Ты извинишься ради меня. Ты понял?
– Что он сказал? – прозвучал за спиной у Симоны низкий мужской голос. Она вскрикнула и резко обернулась. Упрекая Дидье, она не слышала, как открылась дверь.
– Милорд… – выдохнула Симона. – Я не надеялась, что вы вернетесь.
– Я тоже, – бесстрастно отозвался Ник. – Я спрашиваю: что он сказал?
– Простите, но… – Взгляд барона повергал Симону в смущение. Как много он успел услышать? – Кто и кому сказал, милорд?
– Ваш потусторонний сообщник. – Ник оглядел комнату, словно бы искал в ней мальчишку. – Вы просили его извиниться передо мной. Если он сделает это, я услышу.
Симона переводила взгляд с Николаса на Дидье и обратно. Неужели барон поверил, что Дидье с ней разговаривал, или это лишь уловка, чтобы вернее обвинить ее в сумасшествии? Симона усмехнулась – какое это имеет значение? Лучше впустить Ника в их с братом мир и посмотреть, какова сила его характера.
– Дидье, ты слышал, что сказал лорд Николас, – скомандовала она брату, расправила плечи и указала на место перед Ником. – Спустись и принеси свои извинения.
– Ты, конечно, шутишь, – с неприязнью сказал Дидье.
– Нет, не шучу. – И она снова указала на пол. Симона увидела, что Николас, щурясь, смотрит на ширму. Дидье в это время соскочил с нее и встал перед бароном.
– Теперь он прямо перед вами, милорд, – объяснила Симона, наблюдая, как Ник нагнулся и вглядывается в пол так, словно Дидье был ростом с котенка.
Дидье скривил рожицу, оглянулся на сестру и закатил глаза.
Барон откашлялся и с преувеличенной четкостью произнес:
– Отлично, э-э-э… мальчик. Давай!
Дидье вздохнул.
– Лорд Николас, мне очень-очень жаль, что вы вели себя так грубо и мне пришлось напустить на вас огонь, – произнес Дидье с такой торжественностью, что Симона тотчас почувствовала сарказм в его голосе. – Ради вас самого я надеюсь, что это больше не повторится. – Дидье обернулся к сестре: – Ну вот. Этого достаточно?
– Полагаю, достаточно. – Симона сделала усилие, чтобы скрыть улыбку. Ник вопросительно смотрел на нее. – Милорд, Дидье сказал, что сожалеет о том, что сжег ваши штаны, и говорит, что такого больше не повторится.
Выслушав этот вольный перевод, барон что-то пророкотал и несколько мгновений смотрел на Симону, скорее даже сквозь нее, а затем потребовал:
– Докажи мне, что он существует!
– Милорд! – воскликнула Симона, посмотрела на брата, который, отвернувшись от них, лежал на постели, потом перевела взгляд на мужа. Барон снова прислонился к открытой двери так, словно не был уверен, остаться ему или все-таки уйти.
– Докажи мне, что Дидье существует, что он сейчас в этой комнате! Не можешь же ты рассчитывать, что я поверю тебе на слово?
Щеки Симоны вспыхнули от гнева. Она приказала:
– Дидье, заставь огонь снова плясать!
В тот же миг черные угли в очаге вспыхнули золотыми и красными языками.
– Этого достаточно, милорд?
– Просто сквозняк в трубе, – спокойно заметил Николас, хотя Симона разглядела в его глазах потрясение.
– Отлично, – бесстрастно отозвалась она. – Что бы вы хотели увидеть? Что ему надо сделать?
– Эй, вы! – Дидье возмущенно поднялся. – Я здесь но для того, чтобы вас развлекать!
– Замолчи, – прошипела Симона и снова обратилась к насторожившемуся Николасу: – Итак? Что может вас убедить, милорд?
Барон подумал, с вызовом улыбнулся Симоне и потребовал:
– Пусть он принесет мне вон те свечи. – И Ник указал на тяжелый металлический канделябр с тремя нетронутыми свечами. – А вы, леди Симона, оставайтесь там, где стоите. На этот раз никакой ловкости рук!
Симона с притворной любезностью улыбнулась. «Слишком легко», – подумала она про себя, а вслух сказала:
– Дидье, подай свечи лорду Николасу.
– Дидье, подай свечи. Дидье, сиди тихо. Дидье, слезь оттуда, – заворчал Дидье, подражая голосу сестры. – У меня сейчас больше работы, чем при жизни.
– Принеси, – не сводя взгляда с Николаса, попросила Симона. – Ну пожалуйста!
Потрясение, отразившееся на лице барона, сразу подсказало ей, что канделябр сдвинулся с места. Через мгновение тяжелый подсвечник проплыл мимо левого плеча Симоны и закачался перед грудью барона. Одна за другой загорелись все три свечи.
– О Боже! – выдохнул Ники стал водить руками вокруг канделябра, словно надеясь обнаружить невидимую подставку. Ничего не обнаружив, он обратил к Симоне побледневшее лицо. Та пожала плечами, вернулась к сундуку и откинула крышку.
– Сестрица! Пусть он его возьмет. Я устал!
Симона оглянулась на Ника, который продолжал смотреть на раскачивающийся перед ним канделябр.
– Милорд, если вам не трудно, заберите подсвечник. Дидье не может долго удерживать тяжелые предметы.
Николас бросил на нее вопросительный взгляд, как будто не понял смысла слов. Канделябр с грохотом рухнул на пол, свечи вывалились из гнезд и потухли.
– О Боже, он не мог… – Николас замотал головой.
– Какая разница… – пробормотала Симона, роясь в глубине сундука. Наконец она нашла то, что искала, оглянулась на Ника, который так и не вошел в комнату, встала и направилась к нему сама.
Лицо барона было того же воскового цвета, что и у разломившейся на кусочки свечи. Глаза его непрерывно шарили по комнате. Симона почувствовала сострадание к этому гиганту, попавшему в столь сложное положение.
– Здесь нечего бояться, милорд, – улыбнулась она мужу. Однако ее слова не успокоили барона, а произвели обратный эффект.
– Не смешите меня, леди Симона, – заявил он так грубо, что она замерла на месте. – Я закаленный в боях воин. Меня не напугает простой трюк с огнем. – И, по широкой дуге обходя Симону, он направился к столу, где стоял кувшин с вином и несколько кубков.
Приблизившись к мужу, Симона протянула руку, на раскрытой ладони лежал предмет, найденный в сундуке.
– Милорд!
Несколько мгновений Ник смотрел на ее руку, Симона замерла, не смея вздохнуть. Наконец он взял у нее тряпицу и стал опускаться в кресло, но вдруг застыл и оглянулся:
– А Дидье не…
– Нет, он не под вами. – На самом деле Симона не видела брата. В комнате стало тепло и уютно, и она мимолетно удивилась, куда же он делся.
С кувшином в руке Николас наконец сел и взглянул на завернутый в кусок ткани предмет. Потом он отставил кувшин и развернул грубую тряпицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Ты любишь его?
– Нет. И ты должен извиниться перед лордом Николасом, если он когда-нибудь соизволит появиться перед нами.
Дидье издал протестующий звук.
– Но почему? Он вел себя ужасно, обидел тебя! И в любом случае он меня не услышит.
– Мне все равно, – заявила Симона, укладывая в сундук последнее платье и опуская крышку. – Даже если ты умер, это не дает тебе права грубить людям и плохо себя вести. Мама учила нас хорошим манерам. Ты извинишься ради меня. Ты понял?
– Что он сказал? – прозвучал за спиной у Симоны низкий мужской голос. Она вскрикнула и резко обернулась. Упрекая Дидье, она не слышала, как открылась дверь.
– Милорд… – выдохнула Симона. – Я не надеялась, что вы вернетесь.
– Я тоже, – бесстрастно отозвался Ник. – Я спрашиваю: что он сказал?
– Простите, но… – Взгляд барона повергал Симону в смущение. Как много он успел услышать? – Кто и кому сказал, милорд?
– Ваш потусторонний сообщник. – Ник оглядел комнату, словно бы искал в ней мальчишку. – Вы просили его извиниться передо мной. Если он сделает это, я услышу.
Симона переводила взгляд с Николаса на Дидье и обратно. Неужели барон поверил, что Дидье с ней разговаривал, или это лишь уловка, чтобы вернее обвинить ее в сумасшествии? Симона усмехнулась – какое это имеет значение? Лучше впустить Ника в их с братом мир и посмотреть, какова сила его характера.
– Дидье, ты слышал, что сказал лорд Николас, – скомандовала она брату, расправила плечи и указала на место перед Ником. – Спустись и принеси свои извинения.
– Ты, конечно, шутишь, – с неприязнью сказал Дидье.
– Нет, не шучу. – И она снова указала на пол. Симона увидела, что Николас, щурясь, смотрит на ширму. Дидье в это время соскочил с нее и встал перед бароном.
– Теперь он прямо перед вами, милорд, – объяснила Симона, наблюдая, как Ник нагнулся и вглядывается в пол так, словно Дидье был ростом с котенка.
Дидье скривил рожицу, оглянулся на сестру и закатил глаза.
Барон откашлялся и с преувеличенной четкостью произнес:
– Отлично, э-э-э… мальчик. Давай!
Дидье вздохнул.
– Лорд Николас, мне очень-очень жаль, что вы вели себя так грубо и мне пришлось напустить на вас огонь, – произнес Дидье с такой торжественностью, что Симона тотчас почувствовала сарказм в его голосе. – Ради вас самого я надеюсь, что это больше не повторится. – Дидье обернулся к сестре: – Ну вот. Этого достаточно?
– Полагаю, достаточно. – Симона сделала усилие, чтобы скрыть улыбку. Ник вопросительно смотрел на нее. – Милорд, Дидье сказал, что сожалеет о том, что сжег ваши штаны, и говорит, что такого больше не повторится.
Выслушав этот вольный перевод, барон что-то пророкотал и несколько мгновений смотрел на Симону, скорее даже сквозь нее, а затем потребовал:
– Докажи мне, что он существует!
– Милорд! – воскликнула Симона, посмотрела на брата, который, отвернувшись от них, лежал на постели, потом перевела взгляд на мужа. Барон снова прислонился к открытой двери так, словно не был уверен, остаться ему или все-таки уйти.
– Докажи мне, что Дидье существует, что он сейчас в этой комнате! Не можешь же ты рассчитывать, что я поверю тебе на слово?
Щеки Симоны вспыхнули от гнева. Она приказала:
– Дидье, заставь огонь снова плясать!
В тот же миг черные угли в очаге вспыхнули золотыми и красными языками.
– Этого достаточно, милорд?
– Просто сквозняк в трубе, – спокойно заметил Николас, хотя Симона разглядела в его глазах потрясение.
– Отлично, – бесстрастно отозвалась она. – Что бы вы хотели увидеть? Что ему надо сделать?
– Эй, вы! – Дидье возмущенно поднялся. – Я здесь но для того, чтобы вас развлекать!
– Замолчи, – прошипела Симона и снова обратилась к насторожившемуся Николасу: – Итак? Что может вас убедить, милорд?
Барон подумал, с вызовом улыбнулся Симоне и потребовал:
– Пусть он принесет мне вон те свечи. – И Ник указал на тяжелый металлический канделябр с тремя нетронутыми свечами. – А вы, леди Симона, оставайтесь там, где стоите. На этот раз никакой ловкости рук!
Симона с притворной любезностью улыбнулась. «Слишком легко», – подумала она про себя, а вслух сказала:
– Дидье, подай свечи лорду Николасу.
– Дидье, подай свечи. Дидье, сиди тихо. Дидье, слезь оттуда, – заворчал Дидье, подражая голосу сестры. – У меня сейчас больше работы, чем при жизни.
– Принеси, – не сводя взгляда с Николаса, попросила Симона. – Ну пожалуйста!
Потрясение, отразившееся на лице барона, сразу подсказало ей, что канделябр сдвинулся с места. Через мгновение тяжелый подсвечник проплыл мимо левого плеча Симоны и закачался перед грудью барона. Одна за другой загорелись все три свечи.
– О Боже! – выдохнул Ники стал водить руками вокруг канделябра, словно надеясь обнаружить невидимую подставку. Ничего не обнаружив, он обратил к Симоне побледневшее лицо. Та пожала плечами, вернулась к сундуку и откинула крышку.
– Сестрица! Пусть он его возьмет. Я устал!
Симона оглянулась на Ника, который продолжал смотреть на раскачивающийся перед ним канделябр.
– Милорд, если вам не трудно, заберите подсвечник. Дидье не может долго удерживать тяжелые предметы.
Николас бросил на нее вопросительный взгляд, как будто не понял смысла слов. Канделябр с грохотом рухнул на пол, свечи вывалились из гнезд и потухли.
– О Боже, он не мог… – Николас замотал головой.
– Какая разница… – пробормотала Симона, роясь в глубине сундука. Наконец она нашла то, что искала, оглянулась на Ника, который так и не вошел в комнату, встала и направилась к нему сама.
Лицо барона было того же воскового цвета, что и у разломившейся на кусочки свечи. Глаза его непрерывно шарили по комнате. Симона почувствовала сострадание к этому гиганту, попавшему в столь сложное положение.
– Здесь нечего бояться, милорд, – улыбнулась она мужу. Однако ее слова не успокоили барона, а произвели обратный эффект.
– Не смешите меня, леди Симона, – заявил он так грубо, что она замерла на месте. – Я закаленный в боях воин. Меня не напугает простой трюк с огнем. – И, по широкой дуге обходя Симону, он направился к столу, где стоял кувшин с вином и несколько кубков.
Приблизившись к мужу, Симона протянула руку, на раскрытой ладони лежал предмет, найденный в сундуке.
– Милорд!
Несколько мгновений Ник смотрел на ее руку, Симона замерла, не смея вздохнуть. Наконец он взял у нее тряпицу и стал опускаться в кресло, но вдруг застыл и оглянулся:
– А Дидье не…
– Нет, он не под вами. – На самом деле Симона не видела брата. В комнате стало тепло и уютно, и она мимолетно удивилась, куда же он делся.
С кувшином в руке Николас наконец сел и взглянул на завернутый в кусок ткани предмет. Потом он отставил кувшин и развернул грубую тряпицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77