Внутри был почерневший кусочек обгорелого дерева, в котором с трудом можно было узнать эфес деревянной шпаги Дидье.
Лицо Николаса осталось бесстрастным.
– Деревянный меч?
– Мама купила его для Дидье, когда мы в последний раз ездили в Марсель, это было за несколько недель до пожара, – пояснила Симона. – Дидье собирались вскоре отослать на учебу, и мама хотела, чтобы у него были новые игрушки.
Николас оторвал глаза от остатков игрушки и посмотрел на Симону, которая присела на краешек стула напротив.
– Для игрушки это дорогая вещица…
– Да. Но были еще щит, шлем… мешочек с кремнем и маленький ножик – вся рыцарская амуниция. Папа с мамой часами спорили из-за этого, но мама в конце концов победила. Она всегда все делала по-своему. А папа просто обожал Дидье. Ко мне он никогда так не относился.
Ник бросил еще один взгляд на последнюю игрушку Дидье и осторожно, почти как реликвию, положил ее на середину стола. Симоне так надо было кому-нибудь рассказать, и она рассказала:
– Дидье наказали. Его поймали в деревне, когда он разводил костер из веток. Сначала все было хорошо, но потом искра попала на уборную и сожгла ее дотла. – Симона сидела, глядя на свою сорочку. Перед глазами вставали картины прошлого, чистые и холодные, как зимний дождь. – У него отобрали все игрушки и отослали в карете в поместье Бовиль вместе со мной и моей служанкой. – Она подняла взгляд на Николаса. – Это дом моего тогдашнего жениха. Наша свадьба была назначена на следующий день. – Симона снова опустила глаза. – Отец поручил мне смотреть за Дидье, но я была так взволнована тем, что скоро стану замужней дамой, мне было не до него.
Николас кивнул.
– Дидье очень злился на то, что его, как малыша, заставили путешествовать в карете. Ему хотелось ехать верхом, как папа и мама. И взять с собой солдатиков. И вот, когда на повороте карета замедлила ход, – было еще недалеко от нашего дома, замка Сен-дю-Лак, – он выскочил и вернулся домой.
– И ты не побежала за ним? – спросил Николас.
– Я была еще так молода, – ощетинилась Симона. – Куда моложе, чем сейчас, хотя прошел всего год. Моя голова была забита мыслями о свадьбе, и, честно говоря, я сердилась на папу за то, что меня заставили играть роль няньки. – Она с усилием сглотнула. – Да, я позволила ему убежать и не погналась за ним. – Она помолчала, потом продолжила: – В тот вечер я легла спать в комнате для гостей в Бовиле и уже заснула, когда Дидье влетел в спальню, хотя дверь была заперта. Он промок до костей, был бледен и дрожал, как осиновый листок. И ничего не говорил. – Симона почувствовала, что говорит все тише. – Я отругала его за то, что он ворвался в мою комнату. И тут появился отец. Он был весь в саже. И плакал. «Где Дидье, Симона? Где мой сын? Где? Где?» Мне пришлось рассказать ему, что Дидье сбежал из кареты.
Потом Шарль рассказал мне – отец был не в состоянии – про пожар в конюшне. Моя мать погибла – не смогла выбраться наружу, а Дидье не нашли.
Николас налил в кубок вина и подал его Симоне. Она дрожащими руками взяла и с благодарностью выпила.
– Ты рассказала им, что видела Дидье в своей комнате?
Она кивнула.
– И что они сказали?
Симона печально улыбнулась:
– Шарль пришел в ужас. Сказал, что я сошла с ума от чувства вины за то, что позволила Дидье убежать. – Она подняла глаза на Николаса. – Шарль разорвал помолвку. Больше я его не видела.
Ник снова кивнул.
– А твой отец? Что сделал он?
Симона опустила глаза. Правда была горькой и унизительной.
– Он много дней искал Дидье по всем окрестностям, хотя я говорила ему, что Дидье не найдут. Когда отец наконец поверил, он… он избил меня. Сказал, что если я еще раз посмею упомянуть имя его сына, которого я убила, он выгонит меня. А сейчас он так старается выдать меня удачно замуж, обеспечить мое будущее… я ему очень благодарна.
Николас хмуро указал на обгоревший кусочек меча:
– Где ты это взяла?
– Через несколько дней после несчастья Дидье научился говорить и рассказал, что залез в чулан, чтобы забрать свои игрушки, а затем пошел в конюшню, хотел вывести своего коня… Больше он ничего не помнит – начался пожар. Ночью я пошла на пепелище и стала копаться в углях. – Она взглянула на маленький обломок деревяшки, обточенный под детскую ладонь.
– Ты не отдала ее своему отцу. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Нет. Я никому не рассказала, почему точно знаю, что Дидье погиб на пожаре. Кроме тебя. – Симона посмотрела на Ника и вздернула подбородок. – Теперь этот меч мой. Дидье хотел, чтобы я забрала его себе.
Ник молчал очень долго, смотрел на огонь, пил из своего кубка. Симона больше не могла вынести этого напряжения.
– Лорд Николас, вы по-прежнему собираетесь разорвать наш брак?
– Нет.
У Симоны сжалось сердце.
– Значит, вы мне поверили?
Ник поставил кубок и поднялся на ноги.
– Не совсем, – бросил он через плечо и направился к кровати. – Дело в том…
– Но почему? – вскочив, закричала Симона. – Что я должна сделать, чтобы…
Барон грозно сдвинул брови. Симона испуганно замолчала.
– Симона, я не привык, чтобы меня перебивали.
– Прости. Продолжай. – И она нервно сплела пальцы.
На ходу раздеваясь, Ник насмешливо приподнял бровь – ее дерзость его удивила, – но продолжил:
– Всего несколько часов назад я бы не поверил тому, что видел собственными глазами. Хотя моя невестка и ведьма, на самом деле ведьма, и я не должен удивляться тому, что невозможное иногда случается, я все же не знаю, что со всем этим делать.
– Леди Хейт… ведьма?
– Да. Но я не стал бы употреблять это слово в ее присутствии, – посоветовал он, помолчал, потом посмотрел в глаза Симоне и продолжил: – Ты солгала мне. Я не привык, чтобы мною распоряжались, как вещью. Однако не вижу причины, почему бы тебе не быть моей женой.
– Прекрасно, милорд. Очень романтично.
Николас, не снимая штанов, отбросил край мехового одеяла, забрался в постель, сунул под голову подушку и поманил жену:
– Симона, иди спать.
Она на мгновение застыла, потом подчинилась – пробежала к кровати и легла на бок на самом краешке матраца. Гордость ее страдала, но Симона отдавала себе отчет, что испытывает неимоверное облегчение. По какой-то причине этот брак нужен Николасу не меньше, чем ей.
– Что мы будем делать с Дидье? – шепотом спросила она. – Наверное, у нас будет очень необычный брак, если мы не способны на… супружеские отношения.
– Мы решим этот вопрос, когда вернемся домой, – спокойно ответил Ник.
Симоне показалось, что перед ней мелькнула искра надежды. Впервые за долгое время ей захотелось улыбнуться. Сейчас она чувствовала себя очищенной от грехов, ведь она рассказала мужу всю свою историю. Она и сама не понимала, откуда взялось это ощущение.
Ник зевнул.
– Симона, погаси свечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77