Непозволительная роскошь.
– Умница. Я поэтому и учиться в институт не пошла. Теоретические знания хороши, но они питают ум, ими сыт не будешь. А вот практический опыт насыщает конкретно. Ой, извини… Ко мне пришли. Рада была поговорить. Пока. Не пропадай.
– Пока, – сказала я и понуро застыла над наволочкой, снова зажимая в руке утюг. Живут же люди! И все-то им понятно – в чем смысл, как надо… вот бы и мне так… Может, съездить передовой опыт перенять?.. Хотя…
И так ясно, что жизнь – жесткая и бестолковая игра, смысл которой каждый определяет для себя сам. И, как в каждой игре, в жизни есть свои правила. Предполагается, что они одинаковы для всех участвующих, но это не так. Нет равных условий.
Да, изначально все мы приходим в этот мир одинаково маленькими, совершенно обнаженными и равно беззащитными. Но тут же жизнь начинает играть с нами, заворачивая каждого младенца в пеленки разного качества, купленные разными родителями в совершенно разных магазинах. «Вот вам. Вот ваша жизнь. Играйте, малыши! Играйте от души!»
И мы играем, как можем. Сначала увлеченно, в дешевые погремушки и обычные кубики, а с возрастом мы все дороже платим за свои игрушки, но все меньше удовольствия получаем от игры. Все труднее и труднее нам становится поддерживать азарт и состояние влюбленности в жизнь, которые имеют обыкновение выветриваться с годами. Чем дольше живем, тем скучнее играть, тем больше надо стараться, чтобы почувствовать адреналин в крови и ощутить прелесть жизни.
И вот приходит любовь. Но и это, оказывается, игра. Богатые играют с бедными, старые с молодыми… А холостые пытаются строить отношения с семейными, хотя это уже игра не по правилам: силы не равны, а исход практически всегда заранее предопределен. Один устает от избытка любви, другой страдает от ее недостатка.
«А что в моей жизни? – Я решила попробовать разложить ситуацию, как Алла учила. – Вчера я вдруг нарушила установленные не мной правила? Похоже… Я, изначально находившаяся в невыгодном положении просителя любви, решила первой выйти из игры. Лешик, конечно, был удивлен, считая, что нужен мне – одинокой и бесхозной – больше, чем я ему, а может, он просто привык к подобным отношениям с женщинами… Это были условия задачи. Дальше формула. Ну, какая бывает формула у наших мужчин, когда они разобраться в чем-то хотят? Одна. Водка называется. Рюмочка этой „разъяснительной формулы“ не прояснила положение, да и вторая тоже… А третья привела его сюда: распетушила и отправила выяснять, почему он, весь такой замечательный, снова отвергнут мной и унижен моим категорическим „нет!“, как когда-то в ранней юности. Он ведь полжизни ждал своего часа, добивался моей благосклонности!..
Вот и ответ нужный: я все сделала правильно. Его привела ко мне не любовь, а эгоизм. Сработала формула. Есть ответ. Ай да Алла!..»
– Я! Я к ней так относился! Я даже думал… Если бы не дети, я бы… – Лешик опять начинал буянить, прорываясь из кухни сквозь живые баррикады моих подруг.
Я прислушалась.
– Что «я бы», Лешик? Женился бы? – донесся до меня ледяной тон Танюхи Сметаниной. – Слово «ЖЕ-НИТЬ-СЯ» никак не произносится, да? Трудное слово. Понимаю…
– Да я тут перед ней… А она? Даже не вышла! На-та-ша!
– Она гладит, – парировала Анютка.
– Ты вот когда последний раз гладил? – спросила его Иришка.
– Что гладил?.. Не понял… – Лешик, сбившись, даже пролил очередную порцию драгоценной жидкости мимо рюмки. А следом и рюмка опрокинулась на стол. – Черт! Да пусть придет, я ее поглажу и ручку ей поцелую, если захочет…
Лешка сидел на кухне, позабыв про жену и детей, и рассказывал моим подружкам, как он меня любит. Но торжества не было, меня это только раздражало. «Хороша ложка к обеду» – не зря говорят. А в наших отношениях, выражаясь тем же языком, наступило время вечернего кефира. И не нужна мне была ложка, и обед был не нужен, выпить все, что осталось, залпом и… забыть.
Дверь приоткрылась, и через узенькую щелочку в комнату просочилась Инночка.
– Наташечка, за мной Степушка приехал, я побегу?
– Конечно, а чего мы так сияем?
– Он везет меня в боулинг. Шар, кажется, катать.
– М-м-м, в боулинг? Смотри не укатись сама за этим шаром, он для твоей комплекции тяжеловат будет.
– Я боюсь, что совсем не подниму, – испуганно зашептала Инночка и стала разминать пальцы. – Руки-то за неделю устали – ужас. Я ж в две смены сейчас работаю, мне и ночью снится, что я массаж делаю.
– Так, может, откажешься? – спросила я, заранее зная ответ.
Инна замахала на меня руками, в глазах появился испуг.
– Нет, я пойду, ждет он!.. А ты… Может, все-таки помиришься?
– Я подумаю, – промямлила я, скривившись так выразительно, что русоголовый ангелочек тут же исчез за дверью, послав мне воздушный поцелуй.
Уровень шума, доносившегося с кухни, возрастал катастрофически. Нет, без моего участия это никогда не закончится.
Я решительно раскопала среди неглаженого белья Лешкину футболку, купленную летом на юге, во время нашего единственного недельного совместного отдыха. Белая, с надписью «Я люблю тебя, жизнь!», сегодня она особенно раздражала меня своим незримым присутствием. Я тоже люблю жизнь. А с сегодняшнего дня, когда не останется в моем жилище ни одной его вещи, я буду любить себя и свою жизнь еще больше.
Я тщательно разгладила футболку, особенно буковки на груди, сложила ее вместе с Лешкиным спортивным костюмом и кроссовками в сумку и подошла к двери. Оглянулась зачем-то, пробежавшись взглядом по мебели. Кажется, все. Лешка навсегда переезжал из моей жизни к себе домой. «Уф! Страшно. Будто сына в спортивный лагерь провожаю», – почему-то пришло мне на ум. Я вернулась к шкафу, взяла с полки пару Лешкиных любимых видеокассет, деревянную фигурку китайского дедочка, которая ему очень нравилась, бросила в сумку. Подумала, положила сверху еще пару яблок, высыпала карамельных конфеток из вазочки, будто хотела подсластить горькую пилюлю, которую Лешке придется все-таки съесть сегодня, и открыла дверь в коридор.
Похоже, страсти на моей кухне накалялись. Лешка разошелся не на шутку, спорил со всеми, что-то доказывал, рассказывал антиженские анекдоты, жаловался на жизнь… Вдруг раздался какой-то шум, он зарычал, похоже, прорываясь к двери… Кто-то его останавливал, звенела посуда, какой-то хрип, всхлип… Господи, да что там такое? Раздался страшный грохот, глухой шлепок… Что-то упало на пол? Вазу свою разбил, что ли?..
Я влетела в кухню и застыла с сумкой в руке.
– Окно! Откройте окно! – кричала Иришка, а Лешик, откинувшись на спинку дивана, держался рукой за сердце.
Анюта возилась с заклинившей форточкой, Танюха, перепрыгивая через раскиданные по полу между осколками вазы хризантемы, рванула к телефону, а я так и стояла, не в силах шевельнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Умница. Я поэтому и учиться в институт не пошла. Теоретические знания хороши, но они питают ум, ими сыт не будешь. А вот практический опыт насыщает конкретно. Ой, извини… Ко мне пришли. Рада была поговорить. Пока. Не пропадай.
– Пока, – сказала я и понуро застыла над наволочкой, снова зажимая в руке утюг. Живут же люди! И все-то им понятно – в чем смысл, как надо… вот бы и мне так… Может, съездить передовой опыт перенять?.. Хотя…
И так ясно, что жизнь – жесткая и бестолковая игра, смысл которой каждый определяет для себя сам. И, как в каждой игре, в жизни есть свои правила. Предполагается, что они одинаковы для всех участвующих, но это не так. Нет равных условий.
Да, изначально все мы приходим в этот мир одинаково маленькими, совершенно обнаженными и равно беззащитными. Но тут же жизнь начинает играть с нами, заворачивая каждого младенца в пеленки разного качества, купленные разными родителями в совершенно разных магазинах. «Вот вам. Вот ваша жизнь. Играйте, малыши! Играйте от души!»
И мы играем, как можем. Сначала увлеченно, в дешевые погремушки и обычные кубики, а с возрастом мы все дороже платим за свои игрушки, но все меньше удовольствия получаем от игры. Все труднее и труднее нам становится поддерживать азарт и состояние влюбленности в жизнь, которые имеют обыкновение выветриваться с годами. Чем дольше живем, тем скучнее играть, тем больше надо стараться, чтобы почувствовать адреналин в крови и ощутить прелесть жизни.
И вот приходит любовь. Но и это, оказывается, игра. Богатые играют с бедными, старые с молодыми… А холостые пытаются строить отношения с семейными, хотя это уже игра не по правилам: силы не равны, а исход практически всегда заранее предопределен. Один устает от избытка любви, другой страдает от ее недостатка.
«А что в моей жизни? – Я решила попробовать разложить ситуацию, как Алла учила. – Вчера я вдруг нарушила установленные не мной правила? Похоже… Я, изначально находившаяся в невыгодном положении просителя любви, решила первой выйти из игры. Лешик, конечно, был удивлен, считая, что нужен мне – одинокой и бесхозной – больше, чем я ему, а может, он просто привык к подобным отношениям с женщинами… Это были условия задачи. Дальше формула. Ну, какая бывает формула у наших мужчин, когда они разобраться в чем-то хотят? Одна. Водка называется. Рюмочка этой „разъяснительной формулы“ не прояснила положение, да и вторая тоже… А третья привела его сюда: распетушила и отправила выяснять, почему он, весь такой замечательный, снова отвергнут мной и унижен моим категорическим „нет!“, как когда-то в ранней юности. Он ведь полжизни ждал своего часа, добивался моей благосклонности!..
Вот и ответ нужный: я все сделала правильно. Его привела ко мне не любовь, а эгоизм. Сработала формула. Есть ответ. Ай да Алла!..»
– Я! Я к ней так относился! Я даже думал… Если бы не дети, я бы… – Лешик опять начинал буянить, прорываясь из кухни сквозь живые баррикады моих подруг.
Я прислушалась.
– Что «я бы», Лешик? Женился бы? – донесся до меня ледяной тон Танюхи Сметаниной. – Слово «ЖЕ-НИТЬ-СЯ» никак не произносится, да? Трудное слово. Понимаю…
– Да я тут перед ней… А она? Даже не вышла! На-та-ша!
– Она гладит, – парировала Анютка.
– Ты вот когда последний раз гладил? – спросила его Иришка.
– Что гладил?.. Не понял… – Лешик, сбившись, даже пролил очередную порцию драгоценной жидкости мимо рюмки. А следом и рюмка опрокинулась на стол. – Черт! Да пусть придет, я ее поглажу и ручку ей поцелую, если захочет…
Лешка сидел на кухне, позабыв про жену и детей, и рассказывал моим подружкам, как он меня любит. Но торжества не было, меня это только раздражало. «Хороша ложка к обеду» – не зря говорят. А в наших отношениях, выражаясь тем же языком, наступило время вечернего кефира. И не нужна мне была ложка, и обед был не нужен, выпить все, что осталось, залпом и… забыть.
Дверь приоткрылась, и через узенькую щелочку в комнату просочилась Инночка.
– Наташечка, за мной Степушка приехал, я побегу?
– Конечно, а чего мы так сияем?
– Он везет меня в боулинг. Шар, кажется, катать.
– М-м-м, в боулинг? Смотри не укатись сама за этим шаром, он для твоей комплекции тяжеловат будет.
– Я боюсь, что совсем не подниму, – испуганно зашептала Инночка и стала разминать пальцы. – Руки-то за неделю устали – ужас. Я ж в две смены сейчас работаю, мне и ночью снится, что я массаж делаю.
– Так, может, откажешься? – спросила я, заранее зная ответ.
Инна замахала на меня руками, в глазах появился испуг.
– Нет, я пойду, ждет он!.. А ты… Может, все-таки помиришься?
– Я подумаю, – промямлила я, скривившись так выразительно, что русоголовый ангелочек тут же исчез за дверью, послав мне воздушный поцелуй.
Уровень шума, доносившегося с кухни, возрастал катастрофически. Нет, без моего участия это никогда не закончится.
Я решительно раскопала среди неглаженого белья Лешкину футболку, купленную летом на юге, во время нашего единственного недельного совместного отдыха. Белая, с надписью «Я люблю тебя, жизнь!», сегодня она особенно раздражала меня своим незримым присутствием. Я тоже люблю жизнь. А с сегодняшнего дня, когда не останется в моем жилище ни одной его вещи, я буду любить себя и свою жизнь еще больше.
Я тщательно разгладила футболку, особенно буковки на груди, сложила ее вместе с Лешкиным спортивным костюмом и кроссовками в сумку и подошла к двери. Оглянулась зачем-то, пробежавшись взглядом по мебели. Кажется, все. Лешка навсегда переезжал из моей жизни к себе домой. «Уф! Страшно. Будто сына в спортивный лагерь провожаю», – почему-то пришло мне на ум. Я вернулась к шкафу, взяла с полки пару Лешкиных любимых видеокассет, деревянную фигурку китайского дедочка, которая ему очень нравилась, бросила в сумку. Подумала, положила сверху еще пару яблок, высыпала карамельных конфеток из вазочки, будто хотела подсластить горькую пилюлю, которую Лешке придется все-таки съесть сегодня, и открыла дверь в коридор.
Похоже, страсти на моей кухне накалялись. Лешка разошелся не на шутку, спорил со всеми, что-то доказывал, рассказывал антиженские анекдоты, жаловался на жизнь… Вдруг раздался какой-то шум, он зарычал, похоже, прорываясь к двери… Кто-то его останавливал, звенела посуда, какой-то хрип, всхлип… Господи, да что там такое? Раздался страшный грохот, глухой шлепок… Что-то упало на пол? Вазу свою разбил, что ли?..
Я влетела в кухню и застыла с сумкой в руке.
– Окно! Откройте окно! – кричала Иришка, а Лешик, откинувшись на спинку дивана, держался рукой за сердце.
Анюта возилась с заклинившей форточкой, Танюха, перепрыгивая через раскиданные по полу между осколками вазы хризантемы, рванула к телефону, а я так и стояла, не в силах шевельнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48