– Все Писарро – Мендисабали были процветающими торговцами до того, как стать конкистадорами, – сказал Буэнавентура Ребеке в день свадьбы. – Прежде чем отправиться в Перу, семья занималась производством ветчины, которую выгодно продавала по всей Кастилии. – И с этими словами надел ей на безымянный палец золотое кольцо, также унаследованное от блистательного предка.
После свадьбы дела у Буэнавентуры пошли хорошо. Он получал баснословные барыши от продажи воды, и дедушка его жены, дон Эстебан Росич, им гордился. Дон Эстебан Росич продавал пассажирские пароходы и решил помочь своему внучатому зятю. Он преподнес ему в подарок два небольших судна водоизмещением по восемь тысяч тонн каждое, чтобы Буэнавентура мог доставлять товары из Испании. Ребека окрестила их «Родина» и «Свобода», разбила о борт бутылку шампанского и подняла тост вместе с алькальдом и другими именитыми приглашенными за прекрасное будущее «Мендисабаля и компании», предприятия, только что основанного ее мужем.
Мой свекор не был так умен, как казалось Ребеке поначалу, но его вел безошибочный инстинкт коммерсанта.
– Времена сейчас трудные, – сказал он своей жене, еще когда они жили в каменном бунгало на берегу лагуны. – Любая торговля может лопнуть, только не торговля съестными припасами, – что бы ни творилось на свете, еда людям всегда нужна.
В 1918 году, когда немецкие субмарины держали столицу в осаде и люди умирали от голода, Буэнавентура решил расширить торговлю. Он купил в Новой Шотландии рыболовную шхуну с тресковым филе, которой удалось миновать блокаду. Буэнавентура пустил рыбу в продажу, и она разошлась меньше чем за неделю. Куски филе были толстые и сочные и были покрыты сверкающими крупинками соли, защищавшей их от влаги и мух, чтобы они подольше не портились на тропической жаре. Уже не говоря о том, что в них содержалось астрономическое количество протеина и кальция. По горам и долинам, под растрепанными пальмами, у сахарных заводиков и рядом с бедными хижинами высокогорья – всюду весело булькало в латунных кастрюлях над очагом, сложенным из трех камней в тени мангового дерева, тресковое филе, которое Буэнавентуре привезли из далекого Галифакса, филе, приправленное пальмовым соком, ямсом, малангой и зеленым бананом.
Треска многих спасла от голодной смерти и принесла Буэнавентуре кругленькую сумму. Он купил рыбу у канадской компании «Викинг и K°» за бесценок: по центу за десять фунтов, а продал по десяти центов за фунт. Торговля шла так успешно, что вскоре после того, как он провел вторую шхуну мимо зубастых немецких субмарин целой и невредимой и пристал к причалу он сделал Ребеке роскошный подарок: белый «паккард», который Ребека нарекла «Сладкий сон», в честь лошади, которая благодаря изящной выездке получила специальную награду за прекрасный экстерьер на конкурсе того года в Сан-Хуане.
Однако подобное благоденствие не могло длиться долго. Вскоре и другие коммерсанты города стали покупать, и подороже, улов трески оптом и тоже сумели найти способ обходить сети немецких подводных лодок. Буэнавентура почуял грядущую опасность и настоял на том, чтобы на его ящиках с рыбой был отличительный знак – изображение конкистадора, пронзающего кабана, – дабы люди отличали треску Мендисабаля от всей прочей, но президент компании «Викинг и K°» сухо сказал ему:
– Рыбы тысячами попадают в наши сети, и все они одинаковы. Выделять вашу треску среди прочей противоречит демократической политике нашей компании.
Конкуренция была жесткой, однако, если суда его соперников частенько шли ко дну, корабли Буэнавентуры каким-то чудесным образом уходили от преследования вездесущих немцев, так что трески он продавал больше всех. Сначала люди думали, что он просто везучий. Если звезда Буэнавентуры сочла возможным привести его к женитьбе на одной из самых богатых наследниц через месяц по прибытии на Остров, то почему бы его судам не посмеяться над немецкими пушками и не пройти невредимыми сквозь блокаду?!
Тем не менее от «Родины» и «Свободы» веяло запахом предательства, касалось ли это ветчины с испанских возвышенностей, свиной колбасы с Майорки или канадской трески, и запах этот поднимался над стенами города. Злые языки уже начали поговаривать, что на судах Буэнавентуры путешествуют какие-то таинственные туристы, которые высаживаются в порту Сан-Хуана и потом разъезжаются по всему Острову, составляя подробные карты местности с указанием на них главных дорог, мостов и радиоантенн. Однажды, после того, как одно из судов разгрузило товар, туристы снова поднялись на корабль и тут же отплыли в Испанию.
А в другой раз случилось нечто совсем подозрительное. Буэнавентуре сообщили, что его корабль подходит к стенам крепости Сан-Фелипе-дель-Морро; он тут же отправился туда на своем черном «паккарде», чтобы лично пронаблюдать, как тот причаливает. И вот, когда матросы перекинули мостки на берег, с корабля сошел огромный доберман-пинчер, совершенно один и без поводка. Таинственный пес пошел по причалу, обнюхивая землю, и наконец, отыскав машину Буэнавентуры, прыгнул в нее, когда тот открыл ему дверцу. Любопытно, что сам Буэнавентура выглядел при этом как ни в чем не бывало. Он никогда не спрашивал, кому принадлежал этот пес, как и когда он оказался на судне; матросы сказали ему, что нашли пса спящим в одном из трюмов между ящиками с вином. Буэнавентура назвал его Фаусто, и с тех пор пес всегда спал у его ног.
Если Кинтин когда-нибудь прочтет эти истории о своем отце, он обязательно будет все отрицать. Признаю – это всего лишь слухи. Однако те, кто знавал Буэнавентуру в прежние времена, подозревали его в симпатиях к немцам, хотя позднее они о своих подозрениях забыли. Загадочная неуязвимость кораблей Буэнавентуры продолжалась всего лишь год, поскольку в 1918-м кончилась война. Однако этого ему оказалось достаточно, чтобы заложить основы своего благосостояния. Он перевел торговлю из маленького деревянного склада, построенного возле дома на берегу лагуны, в большое помещение кирпичной кладки в Пунтилье, у самых стен Старого Сан-Хуана.
Буэнавентура не пренебрегал радостями обильного стола, и через пять лет брака с Ребекой он, сильно расширившись в талии, потерял стать короля Антильских островов. Чтобы компенсировать начинающуюся лысину, он отрастил бакенбарды, и они придавали ему такой вид, будто лицо взято в щипцы. Экономическое положение Буэнавентуры было лучше некуда. После окончания Первой мировой войны цены на сахар во всем мире поднялись до заоблачных высот, и пуэрториканская буржуазия расправила плечи. Частенько в лучших домах устраивали праздники, где вино и шампанское лилось рекой. Буэнавентура, стараясь угодить всем и каждому, был вечно занят у себя в магазине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114