Деревья служат нейтральной пограничной полосой.
В солнечные дни толпа могла ждать часами, чтобы увидеть выход альпинистов на маршрут, словно они воины, уходящие в бой. Герои, как правило, держались обособленно от публики, как будто правом пойти туда обладали лишь потерянные и разочаровавшиеся души, и это мнение не было полностью ошибочным. Обвешанные мотками веревок, с покрытыми толстыми струпьями суставами и глазами старинных конкистадоров, вооруженных крестами и мечами, эти мужчины, а теперь и женщины, служившие большим стенам, были либо избранными, либо проклятыми. Они были коммандос, помешанными на поэзии, отбросами психологических факультетов и Галлахадами рок-н-ролла. И каждый из них стремился проверить свою смелость чудовищной мощью и коварством Эль-Кэпа.
Ощутив заметный прилив бодрости, Хью включил фонарик на своем шлеме и спустился с дороги. Осенняя сухая трава хрустела и ломалась под ногами. Поначалу им ничто не мешало. Хью крушил коленями траву, оставляя за собой сломанную мертвую солому. Над головами протянулся столб света прожектора, казалось соединявший землю с небесами. Рев генератора постепенно стихал.
Льюис, обвешанный мотками веревки, следовал за ним, как заключенный, вырвавшийся на свободу, счастливый, полностью положившийся на судьбу. Он насвистывал на ходу. Последние слова Рэйчел вселили в него надежду. Она настолько тревожится о нем, что даже рассердилась. Он твердо надеялся, что волшебство Эль-Кэпа сработает и на сей раз.
Хью не собирался развеивать его заблуждение. Рэйчел была сердита, потому что боялась. В этом можно было усмотреть жестокую иронию. Все трое – она, Хью и Льюис – устремлялись в пустоту, она с предстоящим разводом, а Хью и Льюис со своим восхождением. Теперь им предстояло уцелеть на избранном пути.
Они подошли к краю леса, и Хью на мгновение приостановился, чтобы окинуть взором верхушки деревьев, закрывающие рваной черной лентой звезды в небе, и оглянуться на дорогу и призрачные фигурки, мельтешащие в электрическом зареве. Там, среди них, находилась безопасная гавань, и еще не слишком поздно было туда вернуться.
– Уже заблудился? – осведомился Льюис.
– Просто забочусь, чтобы вы не сбили дыхание, папаша.
Хью вступил в лес. В луче его фонарика метались бесчисленные тени. Через несколько шагов под ногами заскрежетали камни, обозначавшие начало опасной зоны. В эту полосу, прилегавшую к подножию утеса, частенько падали камни с вершины, разлетаясь на куски, как от взрыва, ломая деревья и вминая в землю кустики толокнянки.
Ему совершенно не хотелось вновь посещать место несчастного случая, но неожиданно для него самого они оказались как раз на этой поляне. Ярко-оранжевая лента отмечала каменную плиту, на которую упала девушка. Такой же лентой были отмечены ближайшие деревья, чтобы спасателям было легче сориентироваться. От погибшей осталось лишь большое пятно высохшей крови.
Поляна была пуста. Здесь не было не только тела, спасателей и дознавателей-рейнджеров с их видеокамерами, баночками химикалий и пакетами для вещественных доказательств. Исчезло и то присутствие, которое он чувствовал вчера. Осталась пустота.
Льюис перекрестился. Хью хорошо помнил открытки, в которых сообщалось о крещении и первом причастии его дочек, рождественские фотографии и письма, в которых девочки благодарили за подарки к дням рождения. Все эти послания всегда радовали Энни, но одновременно и печалили ее. Она ни разу не смогла забеременеть, они подумывали об усыновлении ребенка, а потом сделалось слишком поздно. Лишившись рассудка, она сделала куклу из полотенец и целыми днями баюкала ее на руках.
Деревья казались больными – холодные и как будто потные, с ледяной пленкой на коре. С веток клочьями свисал испанский мох. Если бы не холод, можно было бы подумать, что они находятся в болоте возле реки.
– Что мы здесь делаем? – спросил Льюис.
– Я пытался обойти это место.
– Да ну!
– Поверь, мне вовсе не хотелось видеть его еще раз.
– Ты прав, Хью. Очень нездоровое ощущение.
Неужели Льюис решил, что у него возникла навязчивая идея? И эта исчезнувшая женщина слилась в его сознании с другой?
– Это не имеет никакого отношения к Энни, – сказал Хью другу. – Я сбился с дороги в лесу, только и всего.
Они одновременно посмотрели сквозь просвет в кронах деревьев; столб белого света все так же упирался в стену наверху. Свет сбил с толку птиц. Хью видел, как мелькали взбудораженные скворцы. С этого направления нельзя было увидеть тело, висевшее на веревке, и он был очень рад этому. К тому времени, когда они достигнут этой высоты на Анасази и участок под Глазом циклопа окажется в их поле зрения, Огастин успеет отобрать у Эль-Кэпа его добычу.
– Давай-ка соберем шмотки, compafiero, – предложил Льюис.
Рюкзак Хью стоял там же, где он его оставил. Он предложил спасателям утолять жажду из его запасов, и теперь пустые пластмассовые бутылки стояли ровным строем. Но бутылка, которую он преподнес погибшей девушке, была нетронута. Рейнджеры поняли ее значение. Она так и стояла у края камня.
Хью и Льюис разделили между собой оставшиеся пять галлонов и двинулись дальше вверх по склону. Их тайник был уже совсем рядом. Все снова казалось чуть ли не знакомым.
Теперь фонарь Хью все чаще освещал мусор, брошенный альпинистами. Вот среди сосновой хвои тускло блеснула какая-то железка. Льюис поддел ее ногой – ржавый измятый крюк из железного века, такие применялись до того, как повсеместное распространение получила хромово-молибденовая сталь. Пустые смятые консервные банки сверкали, как листья, упавшие с оловянных и алюминиевых деревьев. Хью увидел также шляпу, бумажный мешок с человеческими испражнениями и искореженный фотоаппарат «Пентакс».
Множество паломников оставили здесь следы своего пребывания. На ветках болтались обрывки красных, зеленых и полосатых веревок. Он приметил непонятно откуда взявшуюся одиночную лыжную палку. Разорванный парашют показался ему похожим на саван и почему-то вызвал приступ гнева. В целом же все это говорило о безумной активности событий, вершившихся здесь после его последнего посещения горы целым поколением и пропущенных им.
И внезапно свет собственного фонарика ударил Хью в глаза и ослепил.
Прямо перед ним возник Эль-Кэп.
Испытав чувство, похожее на радость, он хлопнул обеими ладонями по твердому боку. В белом граните сверкали черные кристаллы слюды. Прикосновение помогло ему восстановить духовное равновесие.
Он отступил на несколько шагов и запрокинул голову с фонариком на лбу. Свет рассеялся в темноте на высоте около пятидесяти футов. Там, на этой отметке, в соответствии с правительственным декретом стены Йосемита обретали официальный статус природного заповедника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
В солнечные дни толпа могла ждать часами, чтобы увидеть выход альпинистов на маршрут, словно они воины, уходящие в бой. Герои, как правило, держались обособленно от публики, как будто правом пойти туда обладали лишь потерянные и разочаровавшиеся души, и это мнение не было полностью ошибочным. Обвешанные мотками веревок, с покрытыми толстыми струпьями суставами и глазами старинных конкистадоров, вооруженных крестами и мечами, эти мужчины, а теперь и женщины, служившие большим стенам, были либо избранными, либо проклятыми. Они были коммандос, помешанными на поэзии, отбросами психологических факультетов и Галлахадами рок-н-ролла. И каждый из них стремился проверить свою смелость чудовищной мощью и коварством Эль-Кэпа.
Ощутив заметный прилив бодрости, Хью включил фонарик на своем шлеме и спустился с дороги. Осенняя сухая трава хрустела и ломалась под ногами. Поначалу им ничто не мешало. Хью крушил коленями траву, оставляя за собой сломанную мертвую солому. Над головами протянулся столб света прожектора, казалось соединявший землю с небесами. Рев генератора постепенно стихал.
Льюис, обвешанный мотками веревки, следовал за ним, как заключенный, вырвавшийся на свободу, счастливый, полностью положившийся на судьбу. Он насвистывал на ходу. Последние слова Рэйчел вселили в него надежду. Она настолько тревожится о нем, что даже рассердилась. Он твердо надеялся, что волшебство Эль-Кэпа сработает и на сей раз.
Хью не собирался развеивать его заблуждение. Рэйчел была сердита, потому что боялась. В этом можно было усмотреть жестокую иронию. Все трое – она, Хью и Льюис – устремлялись в пустоту, она с предстоящим разводом, а Хью и Льюис со своим восхождением. Теперь им предстояло уцелеть на избранном пути.
Они подошли к краю леса, и Хью на мгновение приостановился, чтобы окинуть взором верхушки деревьев, закрывающие рваной черной лентой звезды в небе, и оглянуться на дорогу и призрачные фигурки, мельтешащие в электрическом зареве. Там, среди них, находилась безопасная гавань, и еще не слишком поздно было туда вернуться.
– Уже заблудился? – осведомился Льюис.
– Просто забочусь, чтобы вы не сбили дыхание, папаша.
Хью вступил в лес. В луче его фонарика метались бесчисленные тени. Через несколько шагов под ногами заскрежетали камни, обозначавшие начало опасной зоны. В эту полосу, прилегавшую к подножию утеса, частенько падали камни с вершины, разлетаясь на куски, как от взрыва, ломая деревья и вминая в землю кустики толокнянки.
Ему совершенно не хотелось вновь посещать место несчастного случая, но неожиданно для него самого они оказались как раз на этой поляне. Ярко-оранжевая лента отмечала каменную плиту, на которую упала девушка. Такой же лентой были отмечены ближайшие деревья, чтобы спасателям было легче сориентироваться. От погибшей осталось лишь большое пятно высохшей крови.
Поляна была пуста. Здесь не было не только тела, спасателей и дознавателей-рейнджеров с их видеокамерами, баночками химикалий и пакетами для вещественных доказательств. Исчезло и то присутствие, которое он чувствовал вчера. Осталась пустота.
Льюис перекрестился. Хью хорошо помнил открытки, в которых сообщалось о крещении и первом причастии его дочек, рождественские фотографии и письма, в которых девочки благодарили за подарки к дням рождения. Все эти послания всегда радовали Энни, но одновременно и печалили ее. Она ни разу не смогла забеременеть, они подумывали об усыновлении ребенка, а потом сделалось слишком поздно. Лишившись рассудка, она сделала куклу из полотенец и целыми днями баюкала ее на руках.
Деревья казались больными – холодные и как будто потные, с ледяной пленкой на коре. С веток клочьями свисал испанский мох. Если бы не холод, можно было бы подумать, что они находятся в болоте возле реки.
– Что мы здесь делаем? – спросил Льюис.
– Я пытался обойти это место.
– Да ну!
– Поверь, мне вовсе не хотелось видеть его еще раз.
– Ты прав, Хью. Очень нездоровое ощущение.
Неужели Льюис решил, что у него возникла навязчивая идея? И эта исчезнувшая женщина слилась в его сознании с другой?
– Это не имеет никакого отношения к Энни, – сказал Хью другу. – Я сбился с дороги в лесу, только и всего.
Они одновременно посмотрели сквозь просвет в кронах деревьев; столб белого света все так же упирался в стену наверху. Свет сбил с толку птиц. Хью видел, как мелькали взбудораженные скворцы. С этого направления нельзя было увидеть тело, висевшее на веревке, и он был очень рад этому. К тому времени, когда они достигнут этой высоты на Анасази и участок под Глазом циклопа окажется в их поле зрения, Огастин успеет отобрать у Эль-Кэпа его добычу.
– Давай-ка соберем шмотки, compafiero, – предложил Льюис.
Рюкзак Хью стоял там же, где он его оставил. Он предложил спасателям утолять жажду из его запасов, и теперь пустые пластмассовые бутылки стояли ровным строем. Но бутылка, которую он преподнес погибшей девушке, была нетронута. Рейнджеры поняли ее значение. Она так и стояла у края камня.
Хью и Льюис разделили между собой оставшиеся пять галлонов и двинулись дальше вверх по склону. Их тайник был уже совсем рядом. Все снова казалось чуть ли не знакомым.
Теперь фонарь Хью все чаще освещал мусор, брошенный альпинистами. Вот среди сосновой хвои тускло блеснула какая-то железка. Льюис поддел ее ногой – ржавый измятый крюк из железного века, такие применялись до того, как повсеместное распространение получила хромово-молибденовая сталь. Пустые смятые консервные банки сверкали, как листья, упавшие с оловянных и алюминиевых деревьев. Хью увидел также шляпу, бумажный мешок с человеческими испражнениями и искореженный фотоаппарат «Пентакс».
Множество паломников оставили здесь следы своего пребывания. На ветках болтались обрывки красных, зеленых и полосатых веревок. Он приметил непонятно откуда взявшуюся одиночную лыжную палку. Разорванный парашют показался ему похожим на саван и почему-то вызвал приступ гнева. В целом же все это говорило о безумной активности событий, вершившихся здесь после его последнего посещения горы целым поколением и пропущенных им.
И внезапно свет собственного фонарика ударил Хью в глаза и ослепил.
Прямо перед ним возник Эль-Кэп.
Испытав чувство, похожее на радость, он хлопнул обеими ладонями по твердому боку. В белом граните сверкали черные кристаллы слюды. Прикосновение помогло ему восстановить духовное равновесие.
Он отступил на несколько шагов и запрокинул голову с фонариком на лбу. Свет рассеялся в темноте на высоте около пятидесяти футов. Там, на этой отметке, в соответствии с правительственным декретом стены Йосемита обретали официальный статус природного заповедника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82