Ночь, проверенная в дороге, казалась ему бесконечно длинной, и он с трудом дождался утра, когда поезд, наконец, остановился возле дощатого барака станции Вятка-Котласская.
Увидев неприветливые станционные постройки, поломанные заборы, толпу крестьян, сидевших прямо на снегу со своими корзинами и мешками, Фролов окончательно приуныл. «Ни помыться, ни привести себя в порядок, – с раздражением думал он. – Выпить бы хоть воды, что ли…»
– Кипятильник тут у вас есть или нет? – спросил он встретившегося ему на перроне путевого рабочего.
– Пойдем… – ответил тот. – Есть бачок, ежели деревня не выпила.
– Ну и станция, – проворчал Фролов, следуя за быстро шагавшим рабочим, – неужели воды нельзя запасти? Ведь она же не по карточкам…
– Да, правильно, что говорить… глупостей у нас не оберешься!..
Некоторое время они шли молча. Вдруг рабочий, ухмыляясь, сказал:
– Ну, теперь, слава богу, подкрутят кое-кому хвост… Не слыхал разве?
– А что? Комиссия уже здесь?
– А как же! Здесь… От Ильича с полным мандатом!.. Приезд ее будто душу в нас вдохнул, ей-богу… А то ведь ни туды ни сюды. Недолго, думаю, похозяйствуют господа колчаки!..
Они поравнялись с бачком, возле которого стояли люди с чайниками и кружками.
– Вот и бачок! – сказал рабочий. – Ну, прощевай пока. Комиссар какой, что ли?
– Комиссар, – улыбнулся Фролов.
– То-то! – сказал рабочий, кивнул и скрылся за дверью путевой будки.
Становясь в очередь за водой, Фролов почувствовал, что настроение его тоже изменилось. Станция уже не казалась ему такой унылой, и, посмотрев на часы, он заторопил старика, стоявшего у крана с большим чайником в руках.
Напившись воды, Фролов расспросил, как ему пройти к главному вокзалу. Путь предстоял далекий.
Город был завален свежим, только что выпавшим снегом. Выглянуло солнце, и Фролов совсем повеселел. Выйдя на проспект, он увидел обоз, далеко растянувшийся по улице.
«Снаряды… – подумал он. – Вот это здорово… Нам бы надо до зарезу…»
Вагон Вологодского штаба находился на запасных путях. Когда комиссар Фролов вошел туда, там уже толпились военные и штатские лица, и среди них он тотчас заметил Гриневу, в черной юбке и в аккуратно пригнанной гимнастерке.
– Успел! Здравствуй… – приветливо сказала она, крепко пожимая ему руку. – Очень хорошо… У тебя письменный доклад или устный?
– Устный, – ответил Фролов. – Только в черновике Для памяти записал… Я так торопился…
– Ну, ничего… Военная косточка… Не любите вы писанины… Ну-ка, дай мне…
– Вот, Анна Николаевна… – смущенно начал Фролов, передавая ей бумагу. – И без моего участка столько важных дел, как я наслышался в дороге… Уместно ли…
– Что уместно? Не понимаю… – проговорила она, торопливо проглядывая список вопросов, намеченных Фроловым.
– До Двины ли сейчас?
– Это видно будет, – сказала она. – Думаю, что до Двины… Ты вот что… Располагайся пока тут у меня… Отдыхай. Вызовут тебя часам к трем, не раньше. Я пришлю за тобой.
– А кто приехал?
– Да немало народу… Во главе комиссии Дзержинский и Сталин…
Вместе с товарищами, находившимися в купе, она вышла. Фролов почистил сапоги, умылся, затем, вынув из вещевого мешка краюху хлеба и кусок печеной рыбы, с аппетитом поел и принялся за работу. Он все-таки решил представить доклад в письменном виде. «Так надежнее будет», – подумал он.
Времени прошло немало. Доклад был кончен. Фролов прилег на диван. Всю ночь он провел без сна, но и сейчас ему не спалось. Мысли назойливо возвращались к тому, что делается дома, на Северной Двине… Не случилось ли чего-нибудь? Гринева все еще никого не присылала. Фролов уже не мог лежать. «Да вызовут л и меня? – думал он беспокойно. – Ну, не вызозут, и Гринева доложит… Но так ли? Не пойти ли мне к поезду… Пойду…»
Он вышел на пути. Уже сильно стемнело. Поезд Комиссии ЦК стоял за водокачкой. По путям прохаживалось несколько человек, видимо так же, как и Фролов, ожидавших приема. Люди, покуривая, беседовали между собой.
Высокий мужчина в папахе и в широченном, с чужого плеча, тулупе говорил седоусому рабочему в кепке и колонке:
– Приказано немедленно собрать анкетные данные.
– Правильно, а то до сих пор всюду сидит царская контра… – отозвался рабочий… – Тебе досталось, что ли?
– По первое число.
– За что же, если не секрет?
– Ну, за что? За дело, конечно… – человек в папахе развел руками и виновато усмехнулся.
За путями, по другую сторону вокзала, виднелись низкие одноэтажные домишки, кусты, елки. Алел краешек горизонта.
Фролов пожимал плечами от холода. Ветер яростно рвал искры с его цигарки. Потуже надвинув на уши кубанку, он обошел вагон, чтобы укрыться от ветра. Двери в теплушках соседнего эшелона были распахнуты настежь, в одной из них топилась чугунная печка. Вокруг печки стояли командиры и тоже взволнованно и оживленно говорили обо всем случившемся в Перми. Часть товарного состава была уже занята бойцами. За маленьким забором ожидала погрузки другая группа бойцов.
– Вы не от Красноборского штаба? – вдруг окликнул Фролова какой-то военный. – Я вас ищу уже четверть часа. Товарищ Гринева поручила…
Быстро пройдя по путям и поднявшись по обледенелым, скользким ступенькам вагона, Фролов протиснулся в тамбур, где так же, как и на путях, стояли люди, ожидавшие приема.
Миновав коридор, он подошел к двери с наполовину застекленными узкими створками. Стекло было матовое, с затейливым узором.
– Куда ты делся? Я так беспокоилась… – сказала стоявшая у двери Гринева. – Сейчас кончится совещание, а потом начнется прием… Подожди здесь. Я уже о материальном снабжении, о боезапасе да о теплых вещах поговорила тут кое с кем… Дадут!
– Спасибо вам за участие, Анна Николаевна.
– Какое там участие… Не скромничай. Знаю, что несладко вам приходится. Вы у нас забытый участок… Эх, Павлина нет, жалко… Правда? Светлый был человек… – сказала она с доброй улыбкой, поправляя пенсне, и скрылась за дверью.
Рядом с Фроловым стоял у окна командующий Третьей армией, кургузый, энергичный по виду человек с лысой головой и крупным мясистым носом. Тут же, в коротком до колен полушубке, стоял член Военного совета армии. Командарм, расстроенный, нервно барабанил пальцами по оконному стеклу.
Через несколько минут вышел секретарь и сказал, что они могут отправляться в Глазов… Комиссия прибудет на Фронт. Они вышли.
За дверью заговорило сразу несколько человек… Задвигали стульями, послышался кашель, по матовому стеклу забегали тени. Заседание кончилось.
«Теперь вызовут меня…» – подумал Фролов, и сердпе его забилось учащенно. Действительно, из-за двери снова выглянул секретарь…
2
Фролов после своего доклада вышел из вагона с таким чувством, словно его подняла и несет какая-то огромная, могучая и радостная волна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Увидев неприветливые станционные постройки, поломанные заборы, толпу крестьян, сидевших прямо на снегу со своими корзинами и мешками, Фролов окончательно приуныл. «Ни помыться, ни привести себя в порядок, – с раздражением думал он. – Выпить бы хоть воды, что ли…»
– Кипятильник тут у вас есть или нет? – спросил он встретившегося ему на перроне путевого рабочего.
– Пойдем… – ответил тот. – Есть бачок, ежели деревня не выпила.
– Ну и станция, – проворчал Фролов, следуя за быстро шагавшим рабочим, – неужели воды нельзя запасти? Ведь она же не по карточкам…
– Да, правильно, что говорить… глупостей у нас не оберешься!..
Некоторое время они шли молча. Вдруг рабочий, ухмыляясь, сказал:
– Ну, теперь, слава богу, подкрутят кое-кому хвост… Не слыхал разве?
– А что? Комиссия уже здесь?
– А как же! Здесь… От Ильича с полным мандатом!.. Приезд ее будто душу в нас вдохнул, ей-богу… А то ведь ни туды ни сюды. Недолго, думаю, похозяйствуют господа колчаки!..
Они поравнялись с бачком, возле которого стояли люди с чайниками и кружками.
– Вот и бачок! – сказал рабочий. – Ну, прощевай пока. Комиссар какой, что ли?
– Комиссар, – улыбнулся Фролов.
– То-то! – сказал рабочий, кивнул и скрылся за дверью путевой будки.
Становясь в очередь за водой, Фролов почувствовал, что настроение его тоже изменилось. Станция уже не казалась ему такой унылой, и, посмотрев на часы, он заторопил старика, стоявшего у крана с большим чайником в руках.
Напившись воды, Фролов расспросил, как ему пройти к главному вокзалу. Путь предстоял далекий.
Город был завален свежим, только что выпавшим снегом. Выглянуло солнце, и Фролов совсем повеселел. Выйдя на проспект, он увидел обоз, далеко растянувшийся по улице.
«Снаряды… – подумал он. – Вот это здорово… Нам бы надо до зарезу…»
Вагон Вологодского штаба находился на запасных путях. Когда комиссар Фролов вошел туда, там уже толпились военные и штатские лица, и среди них он тотчас заметил Гриневу, в черной юбке и в аккуратно пригнанной гимнастерке.
– Успел! Здравствуй… – приветливо сказала она, крепко пожимая ему руку. – Очень хорошо… У тебя письменный доклад или устный?
– Устный, – ответил Фролов. – Только в черновике Для памяти записал… Я так торопился…
– Ну, ничего… Военная косточка… Не любите вы писанины… Ну-ка, дай мне…
– Вот, Анна Николаевна… – смущенно начал Фролов, передавая ей бумагу. – И без моего участка столько важных дел, как я наслышался в дороге… Уместно ли…
– Что уместно? Не понимаю… – проговорила она, торопливо проглядывая список вопросов, намеченных Фроловым.
– До Двины ли сейчас?
– Это видно будет, – сказала она. – Думаю, что до Двины… Ты вот что… Располагайся пока тут у меня… Отдыхай. Вызовут тебя часам к трем, не раньше. Я пришлю за тобой.
– А кто приехал?
– Да немало народу… Во главе комиссии Дзержинский и Сталин…
Вместе с товарищами, находившимися в купе, она вышла. Фролов почистил сапоги, умылся, затем, вынув из вещевого мешка краюху хлеба и кусок печеной рыбы, с аппетитом поел и принялся за работу. Он все-таки решил представить доклад в письменном виде. «Так надежнее будет», – подумал он.
Времени прошло немало. Доклад был кончен. Фролов прилег на диван. Всю ночь он провел без сна, но и сейчас ему не спалось. Мысли назойливо возвращались к тому, что делается дома, на Северной Двине… Не случилось ли чего-нибудь? Гринева все еще никого не присылала. Фролов уже не мог лежать. «Да вызовут л и меня? – думал он беспокойно. – Ну, не вызозут, и Гринева доложит… Но так ли? Не пойти ли мне к поезду… Пойду…»
Он вышел на пути. Уже сильно стемнело. Поезд Комиссии ЦК стоял за водокачкой. По путям прохаживалось несколько человек, видимо так же, как и Фролов, ожидавших приема. Люди, покуривая, беседовали между собой.
Высокий мужчина в папахе и в широченном, с чужого плеча, тулупе говорил седоусому рабочему в кепке и колонке:
– Приказано немедленно собрать анкетные данные.
– Правильно, а то до сих пор всюду сидит царская контра… – отозвался рабочий… – Тебе досталось, что ли?
– По первое число.
– За что же, если не секрет?
– Ну, за что? За дело, конечно… – человек в папахе развел руками и виновато усмехнулся.
За путями, по другую сторону вокзала, виднелись низкие одноэтажные домишки, кусты, елки. Алел краешек горизонта.
Фролов пожимал плечами от холода. Ветер яростно рвал искры с его цигарки. Потуже надвинув на уши кубанку, он обошел вагон, чтобы укрыться от ветра. Двери в теплушках соседнего эшелона были распахнуты настежь, в одной из них топилась чугунная печка. Вокруг печки стояли командиры и тоже взволнованно и оживленно говорили обо всем случившемся в Перми. Часть товарного состава была уже занята бойцами. За маленьким забором ожидала погрузки другая группа бойцов.
– Вы не от Красноборского штаба? – вдруг окликнул Фролова какой-то военный. – Я вас ищу уже четверть часа. Товарищ Гринева поручила…
Быстро пройдя по путям и поднявшись по обледенелым, скользким ступенькам вагона, Фролов протиснулся в тамбур, где так же, как и на путях, стояли люди, ожидавшие приема.
Миновав коридор, он подошел к двери с наполовину застекленными узкими створками. Стекло было матовое, с затейливым узором.
– Куда ты делся? Я так беспокоилась… – сказала стоявшая у двери Гринева. – Сейчас кончится совещание, а потом начнется прием… Подожди здесь. Я уже о материальном снабжении, о боезапасе да о теплых вещах поговорила тут кое с кем… Дадут!
– Спасибо вам за участие, Анна Николаевна.
– Какое там участие… Не скромничай. Знаю, что несладко вам приходится. Вы у нас забытый участок… Эх, Павлина нет, жалко… Правда? Светлый был человек… – сказала она с доброй улыбкой, поправляя пенсне, и скрылась за дверью.
Рядом с Фроловым стоял у окна командующий Третьей армией, кургузый, энергичный по виду человек с лысой головой и крупным мясистым носом. Тут же, в коротком до колен полушубке, стоял член Военного совета армии. Командарм, расстроенный, нервно барабанил пальцами по оконному стеклу.
Через несколько минут вышел секретарь и сказал, что они могут отправляться в Глазов… Комиссия прибудет на Фронт. Они вышли.
За дверью заговорило сразу несколько человек… Задвигали стульями, послышался кашель, по матовому стеклу забегали тени. Заседание кончилось.
«Теперь вызовут меня…» – подумал Фролов, и сердпе его забилось учащенно. Действительно, из-за двери снова выглянул секретарь…
2
Фролов после своего доклада вышел из вагона с таким чувством, словно его подняла и несет какая-то огромная, могучая и радостная волна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121