Кто знает, какие еще потребуются операции. Удастся ли в клинике найти таких больных?…»
«Обходились же мы без собак до сих пор, – не уступал клиницист физиологу, – какие основания отказываться от прежнего метода работы?»
В круг сомнения вплетались неожиданные соображения.
«Быков не согласится, – настаивал физиолог, – обязательно спросит: «Почему вы пренебрегли практикой павловской школы и опыты с временными связями, не проверив в лаборатории, перенесли в клинику?»
На это у аспиранта готов ответ:
«Человеческий организм, говорили вы, Константин Михайлович, представляет нередко более удобный и скорый, ведущий к цели объект, чем организм животного. Во многих случаях он представляет собой исключительный объект, который не может быть заменен никаким животным…»
Курцин решил действовать в зависимости от обстоятельств.
Итак, покорен ли желудок и его железы коре головного мозга?
Вопрос этот имеет полувековую историю. Движения желудка под влиянием психической причины впервые наблюдали с помощью рентгена. Сокращения усиливались, когда животное находилось в состоянии покоя, и прекращались в минуты возбуждения. «Хотя воля, – писалось по этому поводу, – не может контролировать мышечную деятельность желудка, она порой достигает этого косвенным путем».
То, что исследователям казалось исключением, результатом действия окольным путем, Быков обосновал как закономерность. Он доказал, что между корой головного мозга, где формируется воля, и желудком существует интимная связь. От того, будут ли собаке вливать теплый бульон в желудок или в двенадцатиперстную кишку, зависит характер сигналов, которые придут в полушария, и самый ответ на них коры. Бульон, введенный в желудок, ослабит временные связи, а в кишечнике, наоборот, укрепит их. Умению пользоваться математическим анализом мы обязаны временным связям, закрепившимся в коре головного мозга. Однако на сытый желудок, как известно, расчеты даются с трудом и не всегда точны. Пройдет час-другой, пища проследует в двенадцатиперстную кишку, и знаний словно прибавится.
Курцину предстояло продолжить то, что так удачно начал Быков, – доказать, что и железы, как и мышцы желудка, покорны коре головного мозга. От больших полушарий зависит, усилить или ослабить сокоотделение или даже вовсе его затормозить.
Средством лабораторного исследования избрали мнимое кормление – чудесный инструмент физиологии, созданный Павловым.
У собаки с фистулой желудка и перерезанным пищеводом связывали в мозгу появление пищи в кормушке со стуком метронома, светом лампы или звонком. Эти сигналы вызывали у животного слюноотделение. Съеденная пища выпадала из отверстия на шее, но ее собирали и вводили в желудок. Мнимое кормление становилось подлинным и укрепляло силу условных раздражителей.
Однажды экспериментатор накормил животное, но пищу в желудок не ввел. Собака осталась голодной, и надо было ожидать, что временные связи, как обычно при пустом желудке, полностью проявят себя. Случилось иначе: мнимо накормленный организм повел себя, как насытившийся; условные сигналы метронома и колокольчика частично утратили свое влияние. Уже одно жевание пищи вызвало такие же изменения в высших нервных центрах, как само насыщение. Шесть часов длилось это состояние: пятнадцать минут мнимой еды насытили животное надолго.
Итак, между верхним отделом пищеварительного тракта – полостью рта, с одной стороны, и корой головного мозга – с другой – существует теснейшая связь. Таковы ли эти отношения и с нижним отделом – желудком?
Результаты наблюдений оказались удивительными.
Оперированным собакам вводили в желудок резиновый баллон, нагнетали его воздухом и таким образом проверяли стойкость временных связей. Повторилось то же, что и в опыте с мнимым кормлением: искусственно наполненный желудок, как и естественно насыщенный, задерживал проявления временных связей. Достаточно было, однако, воздух из баллона удалить, и условные связи восстанавливались.
И верхний и нижний отделы пищеварительного тракта, проверенные в отдельности, подтвердили, что они подконтрольны органу, формирующему наше сознание. Оставалось выяснить влияние пищеварительного тракта в целом на устойчивость временных связей.
Мнимая трапеза и мнимо насыщенный желудок, проведенные одновременно, настроили собаку на благодушный лад. Она стала ласковой и повеселела. Условные раздражители полностью утратили свое влияние на нее. Кажущаяся сытость ослабила деятельность высших нервных центров. Так продолжалось, пока баллон оставался раздутым, но, едва из него удаляли воздух, тормозящие импульсы из желудка в кору мозга исчезали и временные связи восстанавливались.
Несмотря на удачу, снова столкнулись клиницист и физиолог, и снова аспиранту пришлось водворять внутри себя мир. Случилось это после одной из бесед с Быковым.
– У меня возникли затруднения, – признался Курцин. – Не знаю, право, как мне с ними управиться.
Ученый посочувствовал, но ничего не сказал. Он любил всякого рода тупики и препятствия в исследовательской работе и с интересом ждал сообщения помощника.
– Мы знаем, – продолжал аспирант, – что сокоотделение – свойство врожденное. Известно также, что деятельность желез регулируется корой, но где границы между наследственными и приобретенными регуляциями и как они сочетаются?
– А зачем это вам? – спросил Быков.
Курцин замялся, об этом он охотнее бы промолчал.
– Врачи спросят нас: как определить расстройство, возникшее в результате неполноценности желез, и болезнь, связанную с торможением нервных регуляторов?
– Вы уверены, что механизмов сокоотделения два? – заинтересовался Быков.
– Мне кажется, что так, – смущенно подтвердил помощник.
Ученый усмехнулся от удовольствия. И лабораторные работы и наблюдения над больными давно подсказывали, что железы желудка регулируются двояко. Теперь, когда Курцин об этом заговорил, догадка показалась ему более чем вероятной.
– Попробуйте раздражать железы желудка, когда кора мозга угнетена и, следовательно, временные связи бездействуют. Исключив один механизм, вы полнее измерите силу другого.
Какой чудесный совет! До чего остроумный и простой! Наконец-то он, Курцин, вернется к своим испытуемым и лабораторным опытам наступит конец. Нет, какая прекрасная мысль! Ученый как бы угадал его затаенное желание. Опыт несомненно будет успешным!
Несколько добровольцев согласились подвергнуть себя испытанию, помочь исследователю в его трудных исканиях. Они терпеливо научились проглатывать баллон, постепенно нагнетаемый воздухом, и дали, таким образом, измерить количество выделяемого ими в норме желудочного сока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
«Обходились же мы без собак до сих пор, – не уступал клиницист физиологу, – какие основания отказываться от прежнего метода работы?»
В круг сомнения вплетались неожиданные соображения.
«Быков не согласится, – настаивал физиолог, – обязательно спросит: «Почему вы пренебрегли практикой павловской школы и опыты с временными связями, не проверив в лаборатории, перенесли в клинику?»
На это у аспиранта готов ответ:
«Человеческий организм, говорили вы, Константин Михайлович, представляет нередко более удобный и скорый, ведущий к цели объект, чем организм животного. Во многих случаях он представляет собой исключительный объект, который не может быть заменен никаким животным…»
Курцин решил действовать в зависимости от обстоятельств.
Итак, покорен ли желудок и его железы коре головного мозга?
Вопрос этот имеет полувековую историю. Движения желудка под влиянием психической причины впервые наблюдали с помощью рентгена. Сокращения усиливались, когда животное находилось в состоянии покоя, и прекращались в минуты возбуждения. «Хотя воля, – писалось по этому поводу, – не может контролировать мышечную деятельность желудка, она порой достигает этого косвенным путем».
То, что исследователям казалось исключением, результатом действия окольным путем, Быков обосновал как закономерность. Он доказал, что между корой головного мозга, где формируется воля, и желудком существует интимная связь. От того, будут ли собаке вливать теплый бульон в желудок или в двенадцатиперстную кишку, зависит характер сигналов, которые придут в полушария, и самый ответ на них коры. Бульон, введенный в желудок, ослабит временные связи, а в кишечнике, наоборот, укрепит их. Умению пользоваться математическим анализом мы обязаны временным связям, закрепившимся в коре головного мозга. Однако на сытый желудок, как известно, расчеты даются с трудом и не всегда точны. Пройдет час-другой, пища проследует в двенадцатиперстную кишку, и знаний словно прибавится.
Курцину предстояло продолжить то, что так удачно начал Быков, – доказать, что и железы, как и мышцы желудка, покорны коре головного мозга. От больших полушарий зависит, усилить или ослабить сокоотделение или даже вовсе его затормозить.
Средством лабораторного исследования избрали мнимое кормление – чудесный инструмент физиологии, созданный Павловым.
У собаки с фистулой желудка и перерезанным пищеводом связывали в мозгу появление пищи в кормушке со стуком метронома, светом лампы или звонком. Эти сигналы вызывали у животного слюноотделение. Съеденная пища выпадала из отверстия на шее, но ее собирали и вводили в желудок. Мнимое кормление становилось подлинным и укрепляло силу условных раздражителей.
Однажды экспериментатор накормил животное, но пищу в желудок не ввел. Собака осталась голодной, и надо было ожидать, что временные связи, как обычно при пустом желудке, полностью проявят себя. Случилось иначе: мнимо накормленный организм повел себя, как насытившийся; условные сигналы метронома и колокольчика частично утратили свое влияние. Уже одно жевание пищи вызвало такие же изменения в высших нервных центрах, как само насыщение. Шесть часов длилось это состояние: пятнадцать минут мнимой еды насытили животное надолго.
Итак, между верхним отделом пищеварительного тракта – полостью рта, с одной стороны, и корой головного мозга – с другой – существует теснейшая связь. Таковы ли эти отношения и с нижним отделом – желудком?
Результаты наблюдений оказались удивительными.
Оперированным собакам вводили в желудок резиновый баллон, нагнетали его воздухом и таким образом проверяли стойкость временных связей. Повторилось то же, что и в опыте с мнимым кормлением: искусственно наполненный желудок, как и естественно насыщенный, задерживал проявления временных связей. Достаточно было, однако, воздух из баллона удалить, и условные связи восстанавливались.
И верхний и нижний отделы пищеварительного тракта, проверенные в отдельности, подтвердили, что они подконтрольны органу, формирующему наше сознание. Оставалось выяснить влияние пищеварительного тракта в целом на устойчивость временных связей.
Мнимая трапеза и мнимо насыщенный желудок, проведенные одновременно, настроили собаку на благодушный лад. Она стала ласковой и повеселела. Условные раздражители полностью утратили свое влияние на нее. Кажущаяся сытость ослабила деятельность высших нервных центров. Так продолжалось, пока баллон оставался раздутым, но, едва из него удаляли воздух, тормозящие импульсы из желудка в кору мозга исчезали и временные связи восстанавливались.
Несмотря на удачу, снова столкнулись клиницист и физиолог, и снова аспиранту пришлось водворять внутри себя мир. Случилось это после одной из бесед с Быковым.
– У меня возникли затруднения, – признался Курцин. – Не знаю, право, как мне с ними управиться.
Ученый посочувствовал, но ничего не сказал. Он любил всякого рода тупики и препятствия в исследовательской работе и с интересом ждал сообщения помощника.
– Мы знаем, – продолжал аспирант, – что сокоотделение – свойство врожденное. Известно также, что деятельность желез регулируется корой, но где границы между наследственными и приобретенными регуляциями и как они сочетаются?
– А зачем это вам? – спросил Быков.
Курцин замялся, об этом он охотнее бы промолчал.
– Врачи спросят нас: как определить расстройство, возникшее в результате неполноценности желез, и болезнь, связанную с торможением нервных регуляторов?
– Вы уверены, что механизмов сокоотделения два? – заинтересовался Быков.
– Мне кажется, что так, – смущенно подтвердил помощник.
Ученый усмехнулся от удовольствия. И лабораторные работы и наблюдения над больными давно подсказывали, что железы желудка регулируются двояко. Теперь, когда Курцин об этом заговорил, догадка показалась ему более чем вероятной.
– Попробуйте раздражать железы желудка, когда кора мозга угнетена и, следовательно, временные связи бездействуют. Исключив один механизм, вы полнее измерите силу другого.
Какой чудесный совет! До чего остроумный и простой! Наконец-то он, Курцин, вернется к своим испытуемым и лабораторным опытам наступит конец. Нет, какая прекрасная мысль! Ученый как бы угадал его затаенное желание. Опыт несомненно будет успешным!
Несколько добровольцев согласились подвергнуть себя испытанию, помочь исследователю в его трудных исканиях. Они терпеливо научились проглатывать баллон, постепенно нагнетаемый воздухом, и дали, таким образом, измерить количество выделяемого ими в норме желудочного сока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135