Особенно скверно проявил себя желудочек, выкроенный на малой кривизне. Он источал кровянистую влагу. Встревоженный врач обратился к Быкову:
– Я готов воздать должное вашему изобретению, ему предстоит великое будущее, но в моих опытах желудочек, право, не нужен и даже отчасти мешает.
Во всем виновато злосчастное творение Быкова, этот ненужный придаток к желудочку Павлова.
Очередная неудача не заставила себя ждать.
Теперь за опыты взялся Курцин. Он тщательно проверил состояние собаки, убедился, что на слизистой оболочке желудка нет повреждений, и перестал давать животному мед. Из маленьких желудочков вскоре побежал чистый сок. Опять в рацион ввели нежеланное блюдо, и прежние нарушения повторились. Первым сдал желудочек, выкроенный на малой кривизне. Болезненный процесс протекал в нем острее и резче. Исследователь неустанно проверял результаты и до тех пор повторял их, пока не убедился, что питание медом извращает отправление желудка и вызывает у собаки тяжелый невроз.
Создать у животных временную связь и вызывать расстройство условными средствами не стоило Курцину большого труда. Одно приготовление медового блюда или появление служителя, который эту пищу собаке подавал, вызывало у собаки расстройство.
– Итак, что мы узнали? – подытожил ученый. – Безвредный, казалось, для животного мед причинил ему страдания, Пища нежеланна – этого достаточно, чтобы выделение сока и кислотность его упали.
Вывод крайне поразил Курцина. Неужели это так? Павлов в свое время установил, что на каждый род пищи организм выделяет– сок различного качества. Неужели большее или меньшее расположение к блюду отражается также на свойствах желудочного сока? Врачи нечто схожее наблюдали, физиологи – никогда.
Чтобы выяснить это, аспирант перенес свои опыты из лаборатории в клинику. Наблюдения велись на больных с разрушенным пищеводом. Пища у них выпадала из отверстия на шее, а из желудка тем временем изливался желудочный сок. Его можно было измерить и взвесить, выяснить кислотность, изучить состав.
Ассистент повторяет опыт «мнимого кормления», проведенный Павловым на животных. Вместо собаки с перерезанным пищеводом и фистулой желудка у него разумное создание – человек. Его организм ответит, почему порция безвредного меда так глубоко уязвила подопытную собаку, верно ли, что желанная пища встречает в желудке особый прием.
Курцину не понадобилось придумывать методику, истина была добыта легко: больным давали различную пищу и исследовали их желудочный сок. Кривые, выведенные на листах наблюдения, подтверждали заключение Павлова. Каждый род пищи вызывает определенный желудочный сок. И еще открыл ассистент: рыбное блюдо – любимое – встречало в желудке сок такой высокой кислотности, какой слизистая оболочка желудка на другую пищу не выделяла. Менее желанные, мясные блюда встречали более сдержанный прием.
У исследователя было достаточно доказательств, что однообразная и неприятная пища задерживает выделения слизистой оболочки желудка и, вероятно, приводит к неврозу.
Эта замечательная работа, особенно метод ее помогли Курцину увидеть неполноту своих исканий и вовремя исправить одну серьезную ошибку.
Труд исследователя сравнивают обычно с работой строителя, воздвигающего здание из отдельных блоков и кирпичей. Это не так. Исследования протекают в обратном порядке: воссозданию предшествует разрушение, объект изучения расчленяется, чтобы вновь возникнуть из отдельных частей. «Сначала, – говорит А. И. Герцен, – ум человеческий дробит предмет, рассматривает, так сказать, монады его, – вот анализ; потом складывает их и получает полное познание… объемлющее части, – вот синтез».
Пришло время для Курцина обозреть наконец целое, кропотливо исследованное по частям, убедиться, что позади нет крупных промахов и при встрече никто не бросит ему: «Спасибо, Иван Терентьевич, удружили…, Пробовали делать по-вашему, не вышло».
Не так уж много предстояло проверять: тракт исследований весьма невелик, он начинается в полости рта и завершается в желудке.
Курцин мысленно обозревает пройденные этапы, все стадии пищеварения с момента, когда запах или вид яств вызывает первое сокоотделение.
Вот еда поступила в полость рта, и железы желудка вновь возбудились. Пищевой комок последовал дальше, коснулся желудка, стал его наполнять, и вновь желудочный сок отделился. Пища приблизилась к привратнику – и снова возникло отделение сока. Завершилась первая стадия – нервная, за ней последует вторая – химическая. Не нервы теперь будут возбуждать железы, а расщепленная пища, ее вещества. Они успели всосаться в кровь и с током ее вернуться в желудок, чтобы не дать возбуждению улечься. Позже из кишечника придут вещества, которые эту деятельность желез остановят.
Таков круг изысканий пройденных этапов в их последовательности.
Курцин мысленно обозревает свои удачи и неудачи и вдруг останавливается в недоумении. «Погодите, Иван Терентьевич, – говорит он себе, – у вас тут прореха. Что прореха – провал! Как можете вы судить о состоянии желез по соку, извлекаемому после раздражения желудка баллоном? Вы этим лишь узнали, как протекает первая стадия пищеварения, а как во второй? Не пострадал ли привратник? Не ослабела ли сила его гормонов? Возможно, они вовсе не поступают в желудок? Врачи отвергнут ваш баллон со всей его механикой. Им нужна картина, и обязательно полная. В анализируемом соке должен быть ответ, какова работоспособность желудка, как протекает в нем пищеварение. Врачей интересует не только первая – нервная, но и вторая – химическая фаза…»
Движимый тревогой за судьбу тех, кого страдания привели в клинику, преследуемый опасениями допустить ошибку и ввести в заблуждение врачей, Курцин снова вернулся в лабораторию. Здесь на животных он проследит, как развиваются заболевания и с какими изменениями в состоянии желез они связаны. Объектом испытания будет собака, а возбудителем болезни – медовая диета.
Аспирант повторил опыты Быкова и был свидетелем того, что увидел ученый. Четырехдневное кормление животного медом привело к расстройству пищеварения на долгий срок. Резко снизилось отделение сока и повысилась его кислотность. Возник разнобой между отдельными частями желудка: на малой кривизне еще обильно выделялся желудочный сок, а на большой его уже не было. Мясо, вызывающее резкое возбуждение желез, и молоко – весьма слабое, обнаруживали противоположные свойства.
Множество болезненных, явлений, обычно наблюдаемых у человека, ассистент увидел у собак. Бывало, пища, введенная в желудок животного, не вызывала отделение сока в продолжение первой стадии пищеварения или, наоборот, железы не выделяли ни капли сока на вещества, поступающие с током крови во второй стадии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
– Я готов воздать должное вашему изобретению, ему предстоит великое будущее, но в моих опытах желудочек, право, не нужен и даже отчасти мешает.
Во всем виновато злосчастное творение Быкова, этот ненужный придаток к желудочку Павлова.
Очередная неудача не заставила себя ждать.
Теперь за опыты взялся Курцин. Он тщательно проверил состояние собаки, убедился, что на слизистой оболочке желудка нет повреждений, и перестал давать животному мед. Из маленьких желудочков вскоре побежал чистый сок. Опять в рацион ввели нежеланное блюдо, и прежние нарушения повторились. Первым сдал желудочек, выкроенный на малой кривизне. Болезненный процесс протекал в нем острее и резче. Исследователь неустанно проверял результаты и до тех пор повторял их, пока не убедился, что питание медом извращает отправление желудка и вызывает у собаки тяжелый невроз.
Создать у животных временную связь и вызывать расстройство условными средствами не стоило Курцину большого труда. Одно приготовление медового блюда или появление служителя, который эту пищу собаке подавал, вызывало у собаки расстройство.
– Итак, что мы узнали? – подытожил ученый. – Безвредный, казалось, для животного мед причинил ему страдания, Пища нежеланна – этого достаточно, чтобы выделение сока и кислотность его упали.
Вывод крайне поразил Курцина. Неужели это так? Павлов в свое время установил, что на каждый род пищи организм выделяет– сок различного качества. Неужели большее или меньшее расположение к блюду отражается также на свойствах желудочного сока? Врачи нечто схожее наблюдали, физиологи – никогда.
Чтобы выяснить это, аспирант перенес свои опыты из лаборатории в клинику. Наблюдения велись на больных с разрушенным пищеводом. Пища у них выпадала из отверстия на шее, а из желудка тем временем изливался желудочный сок. Его можно было измерить и взвесить, выяснить кислотность, изучить состав.
Ассистент повторяет опыт «мнимого кормления», проведенный Павловым на животных. Вместо собаки с перерезанным пищеводом и фистулой желудка у него разумное создание – человек. Его организм ответит, почему порция безвредного меда так глубоко уязвила подопытную собаку, верно ли, что желанная пища встречает в желудке особый прием.
Курцину не понадобилось придумывать методику, истина была добыта легко: больным давали различную пищу и исследовали их желудочный сок. Кривые, выведенные на листах наблюдения, подтверждали заключение Павлова. Каждый род пищи вызывает определенный желудочный сок. И еще открыл ассистент: рыбное блюдо – любимое – встречало в желудке сок такой высокой кислотности, какой слизистая оболочка желудка на другую пищу не выделяла. Менее желанные, мясные блюда встречали более сдержанный прием.
У исследователя было достаточно доказательств, что однообразная и неприятная пища задерживает выделения слизистой оболочки желудка и, вероятно, приводит к неврозу.
Эта замечательная работа, особенно метод ее помогли Курцину увидеть неполноту своих исканий и вовремя исправить одну серьезную ошибку.
Труд исследователя сравнивают обычно с работой строителя, воздвигающего здание из отдельных блоков и кирпичей. Это не так. Исследования протекают в обратном порядке: воссозданию предшествует разрушение, объект изучения расчленяется, чтобы вновь возникнуть из отдельных частей. «Сначала, – говорит А. И. Герцен, – ум человеческий дробит предмет, рассматривает, так сказать, монады его, – вот анализ; потом складывает их и получает полное познание… объемлющее части, – вот синтез».
Пришло время для Курцина обозреть наконец целое, кропотливо исследованное по частям, убедиться, что позади нет крупных промахов и при встрече никто не бросит ему: «Спасибо, Иван Терентьевич, удружили…, Пробовали делать по-вашему, не вышло».
Не так уж много предстояло проверять: тракт исследований весьма невелик, он начинается в полости рта и завершается в желудке.
Курцин мысленно обозревает пройденные этапы, все стадии пищеварения с момента, когда запах или вид яств вызывает первое сокоотделение.
Вот еда поступила в полость рта, и железы желудка вновь возбудились. Пищевой комок последовал дальше, коснулся желудка, стал его наполнять, и вновь желудочный сок отделился. Пища приблизилась к привратнику – и снова возникло отделение сока. Завершилась первая стадия – нервная, за ней последует вторая – химическая. Не нервы теперь будут возбуждать железы, а расщепленная пища, ее вещества. Они успели всосаться в кровь и с током ее вернуться в желудок, чтобы не дать возбуждению улечься. Позже из кишечника придут вещества, которые эту деятельность желез остановят.
Таков круг изысканий пройденных этапов в их последовательности.
Курцин мысленно обозревает свои удачи и неудачи и вдруг останавливается в недоумении. «Погодите, Иван Терентьевич, – говорит он себе, – у вас тут прореха. Что прореха – провал! Как можете вы судить о состоянии желез по соку, извлекаемому после раздражения желудка баллоном? Вы этим лишь узнали, как протекает первая стадия пищеварения, а как во второй? Не пострадал ли привратник? Не ослабела ли сила его гормонов? Возможно, они вовсе не поступают в желудок? Врачи отвергнут ваш баллон со всей его механикой. Им нужна картина, и обязательно полная. В анализируемом соке должен быть ответ, какова работоспособность желудка, как протекает в нем пищеварение. Врачей интересует не только первая – нервная, но и вторая – химическая фаза…»
Движимый тревогой за судьбу тех, кого страдания привели в клинику, преследуемый опасениями допустить ошибку и ввести в заблуждение врачей, Курцин снова вернулся в лабораторию. Здесь на животных он проследит, как развиваются заболевания и с какими изменениями в состоянии желез они связаны. Объектом испытания будет собака, а возбудителем болезни – медовая диета.
Аспирант повторил опыты Быкова и был свидетелем того, что увидел ученый. Четырехдневное кормление животного медом привело к расстройству пищеварения на долгий срок. Резко снизилось отделение сока и повысилась его кислотность. Возник разнобой между отдельными частями желудка: на малой кривизне еще обильно выделялся желудочный сок, а на большой его уже не было. Мясо, вызывающее резкое возбуждение желез, и молоко – весьма слабое, обнаруживали противоположные свойства.
Множество болезненных, явлений, обычно наблюдаемых у человека, ассистент увидел у собак. Бывало, пища, введенная в желудок животного, не вызывала отделение сока в продолжение первой стадии пищеварения или, наоборот, железы не выделяли ни капли сока на вещества, поступающие с током крови во второй стадии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135