Он работал шесть дней в неделю в своей конторе около порта, а вечера проводил с Майклом Стивеном, пока мальчику не наступало время ложиться спать. Он был заботливым и любящим отцом, никогда не поднимавшим на ребенка голоса или руки. Люси Греер однажды сказала, что Анна Дин живет только ради сына, и похоже, то же самое можно было сказать и по отношению к ее мужу – для него Сарина, которую он все еще иногда называл миссис Томсон, существовала как расплывчатое дополнение к сыну.
Они с Дином оставались друг другу чужими, и это устраивало их обоих. Они делили между собой только заботу о Майкле Стивене да изредка, когда случайно сталкивались, обменивались самыми общими словами. Он завтракал и обедал один в столовой, готовила ему Бриджит Бромлей – пятидесятисемилетняя вдова. Она же и убирала в доме с тех пор, когда Анна слегла в последний раз. Эта веселая англичанка уходила каждый вечер в восемь и возвращалась на следующее утро ровно в семь, и Сарина находила в ее постоянно хорошем настроении настоящее противоядие против суровости слуги-китайца. Зен спал в маленькой комнатушке рядом с кухней и занимался покупками и прочими домашними обязанностями, включая уход за садом.
Работы для слуг в доме было немного – у Льюиса Дина не было друзей, к которым он бы ходил в гости, и никто также не приходил к нему с визитом. Сплетничая с другими нянями, Сарина выяснила, что их хозяева ведут совершенно иную жизнь, посещая разгульные вечеринки и деля остальное время между скачками, игрой в поло и крикетом.
Последний раз потянувшись, Сарина откинула одеяло и наконец встала. Просмотрев свой небогатый гардероб, она почему-то выбрала самое новое и самое элегантное платье, которое недавно купила, получив жалованье. Одеваясь, Сарина тихонько запела, думая о предстоящем визите к мадам Блю и Мэй, с которыми она проводила каждый воскресный день. Сражаясь с одной особо непослушной пуговицей, она нахмурилась и замолчала, думая, как сильно сдала мадам Блю за последние два месяца.
Мадам уже не могла сама застегивать пуговицы. Наклониться вперед стало для нее сейчас невыполнимым делом, и каждый раз, когда Сарина видела ее, ей казалось, что у мадам увеличивается на спине горб. Сарине было больно наблюдать, как кожа на ее прелестном лице становится морщинистой и бледной, хотя необыкновенные голубые глаза по-прежнему сияли ярким мерцающим светом, а дух мадам не был сломлен.
Сарина в конце концов справилась с застежкой и повернулась к зеркалу, чтобы причесаться. В конце концов у мадам Блю есть Мэй, утешала она себя, потянувшись за расческой. Конечно, это была еще не прежняя сияющая Мэй, которую Сарина видела когда-то в летнем домике, но она явно расцветала, и дружба между девушкой и мадам Блю становилась прочнее с каждым днем.
Терпеливо расчесывая волосы, Сарина пожалела, как это бывало с ней каждое воскресенье, что не может взять Майкла Стивена с собой на улицу Цветка Дракона. Достаточно было бы одного взгляда на мальчика, и они бы узнали правду. К ее огромному облегчению, ни одна из них больше не упоминала в ее присутствии имя Дженсона Карлайла, а она сама упрямо заставляла себя не спрашивать о нем, хотя в последний раз они виделись почти два месяца назад.
Сначала ее дни и ночи были наполнены мыслями о нем, но шли недели, новая жизнь поглотила ее, и образ Дженсона потускнел. Вскоре единственным напоминанием о нем стали ужасные видения, приходившие к ней по ночам. Он был Гадесом, поднимающимся в клубах серного дыма и несущим ее, отчаянно сопротивляющуюся Персефону, в свое подземное царство, чтобы она разделила с ним вечность. А когда она просыпалась, ее тело горело, словно в пламени, а сердце ныло, как когда-то прежде.
Сарина медленно повернулась перед зеркалом: как на ней сидит новое платье? За окном пахло весной, комната была по-весеннему светла, и сама она, как Сарина с радостью отметила, походила на весенний цветок. Платье с высоким воротом из тафты в розово-белую полоску имело маленький турнюр и короткий драпированный перед верхней юбки, из-под которого выглядывала оборка, отделанная накрахмаленными белыми кружевами. Лиф закрывал пышный каскад кружев, ими же были оторочены длинные широкие рукава. Сарина приколола к волосам несколько шелковых белых и темно-розовых пионов и решила, что обойдется без румян: розовый цвет платья подчеркивал естественный персиковый оттенок ее кожи.
Сарина в одиночестве съела легкий завтрак и уже вставала из-за стола, когда в дверях кухни показался Льюис Дин.
– Вы выглядите как богиня весны, миссис Томас, – громко заметил он, тем самым безмерно поразив ее. – Надеюсь, перед вашим уходом мы успеем немного погулять с Майклом Стивеном?
Она еще больше удивилась, когда он подал ей руку.
Дин гордо катил детскую коляску, отвечая со все возрастающей веселостью на различные комплименты, расточаемые соседями его сыну, а смущенная Сарина старалась держаться чуть позади, как подобает служанке. Судя по словам тех, кого встречали на улице, они легко могли сойти за любящих родителей Майкла Стивена. Все трое были светловолосыми, и их несложно было принять за настоящую семью. Почувствовав от этой мысли лихорадочное биение каких-то темных крыльев внутри, она отвернулась от Дина и сконцентрировала все внимание на головке сына, сидящего в коляске в обнимку с любимой игрушкой – вислоухой собачкой, сделанной из темно-коричневой ткани и набитой пухом. Малыш с любопытством глазел вокруг.
Они приблизились к парку на Баньян-стрит, где уже зазеленели деревья, а на кустах азалий появились белые и розовые бутоны.
– Не хотите ли присесть, миссис Томас? – поинтересовался Дин, подкатывая коляску к скамейке, где когда-то сидела Люси Греер. – Тогда Майкл Стивен сможет смотреть по сторонам сколько ему вздумается. Боюсь, ему уже довольно скучно сидеть в коляске – он ее перерос.
Сарина внезапно перестала его слушать и оглянулась по сторонам, шаря глазами по зарослям деревьев, расположившимся справа от них. Еще когда они шли, она почувствовала такое же странное ощущение, как когда-то в саду Во, а потом той же ночью в спальне. Это было чувство, что за тобой наблюдают.
Страх скользнул по ее спине, словно змея. Неужели это Во или кто-то из его людей? Значит, они ее обнаружили! У нее потемнело в глазах, она покачнулась, вслепую протянув руку к спинке скамьи, чтобы удержать равновесие, но вместо этого случайно ухватилась за руку Льюиса Дина.
– В чем дело, миссис Томас? Вы выглядите очень расстроенной.
Его карие глаза были полны тревоги, он смотрел на нее так, словно видел в первый раз.
Сарина виновато улыбнулась и отняла руку.
– Прошу прощения. Ничего страшного. – Наклонившись над коляской, она продолжила самым веселым тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Они с Дином оставались друг другу чужими, и это устраивало их обоих. Они делили между собой только заботу о Майкле Стивене да изредка, когда случайно сталкивались, обменивались самыми общими словами. Он завтракал и обедал один в столовой, готовила ему Бриджит Бромлей – пятидесятисемилетняя вдова. Она же и убирала в доме с тех пор, когда Анна слегла в последний раз. Эта веселая англичанка уходила каждый вечер в восемь и возвращалась на следующее утро ровно в семь, и Сарина находила в ее постоянно хорошем настроении настоящее противоядие против суровости слуги-китайца. Зен спал в маленькой комнатушке рядом с кухней и занимался покупками и прочими домашними обязанностями, включая уход за садом.
Работы для слуг в доме было немного – у Льюиса Дина не было друзей, к которым он бы ходил в гости, и никто также не приходил к нему с визитом. Сплетничая с другими нянями, Сарина выяснила, что их хозяева ведут совершенно иную жизнь, посещая разгульные вечеринки и деля остальное время между скачками, игрой в поло и крикетом.
Последний раз потянувшись, Сарина откинула одеяло и наконец встала. Просмотрев свой небогатый гардероб, она почему-то выбрала самое новое и самое элегантное платье, которое недавно купила, получив жалованье. Одеваясь, Сарина тихонько запела, думая о предстоящем визите к мадам Блю и Мэй, с которыми она проводила каждый воскресный день. Сражаясь с одной особо непослушной пуговицей, она нахмурилась и замолчала, думая, как сильно сдала мадам Блю за последние два месяца.
Мадам уже не могла сама застегивать пуговицы. Наклониться вперед стало для нее сейчас невыполнимым делом, и каждый раз, когда Сарина видела ее, ей казалось, что у мадам увеличивается на спине горб. Сарине было больно наблюдать, как кожа на ее прелестном лице становится морщинистой и бледной, хотя необыкновенные голубые глаза по-прежнему сияли ярким мерцающим светом, а дух мадам не был сломлен.
Сарина в конце концов справилась с застежкой и повернулась к зеркалу, чтобы причесаться. В конце концов у мадам Блю есть Мэй, утешала она себя, потянувшись за расческой. Конечно, это была еще не прежняя сияющая Мэй, которую Сарина видела когда-то в летнем домике, но она явно расцветала, и дружба между девушкой и мадам Блю становилась прочнее с каждым днем.
Терпеливо расчесывая волосы, Сарина пожалела, как это бывало с ней каждое воскресенье, что не может взять Майкла Стивена с собой на улицу Цветка Дракона. Достаточно было бы одного взгляда на мальчика, и они бы узнали правду. К ее огромному облегчению, ни одна из них больше не упоминала в ее присутствии имя Дженсона Карлайла, а она сама упрямо заставляла себя не спрашивать о нем, хотя в последний раз они виделись почти два месяца назад.
Сначала ее дни и ночи были наполнены мыслями о нем, но шли недели, новая жизнь поглотила ее, и образ Дженсона потускнел. Вскоре единственным напоминанием о нем стали ужасные видения, приходившие к ней по ночам. Он был Гадесом, поднимающимся в клубах серного дыма и несущим ее, отчаянно сопротивляющуюся Персефону, в свое подземное царство, чтобы она разделила с ним вечность. А когда она просыпалась, ее тело горело, словно в пламени, а сердце ныло, как когда-то прежде.
Сарина медленно повернулась перед зеркалом: как на ней сидит новое платье? За окном пахло весной, комната была по-весеннему светла, и сама она, как Сарина с радостью отметила, походила на весенний цветок. Платье с высоким воротом из тафты в розово-белую полоску имело маленький турнюр и короткий драпированный перед верхней юбки, из-под которого выглядывала оборка, отделанная накрахмаленными белыми кружевами. Лиф закрывал пышный каскад кружев, ими же были оторочены длинные широкие рукава. Сарина приколола к волосам несколько шелковых белых и темно-розовых пионов и решила, что обойдется без румян: розовый цвет платья подчеркивал естественный персиковый оттенок ее кожи.
Сарина в одиночестве съела легкий завтрак и уже вставала из-за стола, когда в дверях кухни показался Льюис Дин.
– Вы выглядите как богиня весны, миссис Томас, – громко заметил он, тем самым безмерно поразив ее. – Надеюсь, перед вашим уходом мы успеем немного погулять с Майклом Стивеном?
Она еще больше удивилась, когда он подал ей руку.
Дин гордо катил детскую коляску, отвечая со все возрастающей веселостью на различные комплименты, расточаемые соседями его сыну, а смущенная Сарина старалась держаться чуть позади, как подобает служанке. Судя по словам тех, кого встречали на улице, они легко могли сойти за любящих родителей Майкла Стивена. Все трое были светловолосыми, и их несложно было принять за настоящую семью. Почувствовав от этой мысли лихорадочное биение каких-то темных крыльев внутри, она отвернулась от Дина и сконцентрировала все внимание на головке сына, сидящего в коляске в обнимку с любимой игрушкой – вислоухой собачкой, сделанной из темно-коричневой ткани и набитой пухом. Малыш с любопытством глазел вокруг.
Они приблизились к парку на Баньян-стрит, где уже зазеленели деревья, а на кустах азалий появились белые и розовые бутоны.
– Не хотите ли присесть, миссис Томас? – поинтересовался Дин, подкатывая коляску к скамейке, где когда-то сидела Люси Греер. – Тогда Майкл Стивен сможет смотреть по сторонам сколько ему вздумается. Боюсь, ему уже довольно скучно сидеть в коляске – он ее перерос.
Сарина внезапно перестала его слушать и оглянулась по сторонам, шаря глазами по зарослям деревьев, расположившимся справа от них. Еще когда они шли, она почувствовала такое же странное ощущение, как когда-то в саду Во, а потом той же ночью в спальне. Это было чувство, что за тобой наблюдают.
Страх скользнул по ее спине, словно змея. Неужели это Во или кто-то из его людей? Значит, они ее обнаружили! У нее потемнело в глазах, она покачнулась, вслепую протянув руку к спинке скамьи, чтобы удержать равновесие, но вместо этого случайно ухватилась за руку Льюиса Дина.
– В чем дело, миссис Томас? Вы выглядите очень расстроенной.
Его карие глаза были полны тревоги, он смотрел на нее так, словно видел в первый раз.
Сарина виновато улыбнулась и отняла руку.
– Прошу прощения. Ничего страшного. – Наклонившись над коляской, она продолжила самым веселым тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91