Майкл Стивен повернулся в ее руках и протянул свою маленькую ручку, чтобы коснуться щеки Дженсона, и все трое замерли в льющемся из окна солнечном свете.
– Я люблю тебя, Сарина, – пробормотал Дженсон хрипло. – Прости меня за нанесенные тебе обиды, мой ангел, но мне кажется, что я всегда любил тебя.
Она закрыла глаза, его губы припали к ее рту, и демоны из ее ночных кошмаров исчезли навсегда.
Глава 27
Солнце мазнуло ленивым язычком света по ее лицу. Сарина перевернулась на бок и попыталась, не вставая, задернуть полог кровати, но безуспешно. Бросив искоса взгляд на Дженсона, она осторожно выскользнула из-под покрывала и сомкнула занавеси, окружив кровать прохладным шатром фиалок, перевязанных розовыми ленточками.
Дженсон застонал, провел рукой по простыне и, обнаружив, что рядом пусто, открыл глаза и сел. Увидев Сарину, которая с лукавой улыбкой наблюдала за ним, он шутливо зарычал, схватил ее золотистый локон и, подтянув к себе, заставил лечь.
– Ты думал, я сбежала? – усмехнулась она, прижимаясь к нему.
Он провел губами по нежному изгибу ее шеи.
– Я думал, что опять потерял тебя, проиграв своему сопернику по другую сторону коридора.
– Как тебе не стыдно, Дженсон Карлайл, называть нашего сына соперником! – возмутилась Сарина.
– Но так оно и есть, – настаивал Дженсон. – Он требует твоего присутствия гораздо чаще, чем я.
– Сейчас он сладко спит, сэр, и я полностью в вашем распоряжении.
– Правда, Сарина? – пробормотал он, жадно целуя ее.
В ответ она обняла его и с силой прижалась. Она водила руками по его спине, разглаживая напряженные мышцы и лаская атласную поверхность его кожи.
– Ты истинная сирена, мой ангел, – выдохнул Дженсон и приподнял голову, чтобы заглянуть в ее пылающие от страсти глаза.
Она приоткрыла рот, прося еще одного поцелуя, и он с удовольствием подчинился. Несколько мгновений спустя она разомкнула руки и прошептала:
– Люби меня, Дженсон. Пожалуйста, люби меня!
Он провел кончиком языка по ее губам, и она вздрогнула.
– Этого хочет мой ангел? – спросил он. – М-м-м… Этого он желает?
– О да, – вздохнула она, – да!
Когда его рот вновь слился с ее ртом, его руки начали свое волнующее путешествие по волнам ее тела, и огонь страсти послушно следовал за его пальцами.
Она ласкала и гладила его и жаждала ощутить внутри себя. Она хотела, чтобы он пронзил ее насквозь, приковал к себе и так и остался. Она хотела чувствовать, как он проникает все глубже и глубже, пока они не перестанут различать, где начинается одно и кончается другое тело.
– О Дженсон, люби меня! – воскликнула она. – Люби меня сейчас!
Он приподнялся. Как всегда, завораживающая красота ее лица заставила его помедлить. Ее пальцы сомкнулись на источнике его мужественности, и он закрыл глаза и позволил ей вести себя в долгожданное тепло. Медленно скользя по шелковистой влажности ее тела и чувствуя, как она открывается перед ним, он внезапно задрожал. Никогда раньше он не любил так сильно! Никогда раньше его чувственный голод не сочетался с желанием оберегать, лелеять, все разделить с другим человеком. Сжимая в объятиях Сарину, он полностью отдался ей.
Связанные взаимной страстью, они кидались вперед и отступали, льнули друг к другу и отстранялись. Сарина, как могла, помогала ему еще глубже проникнуть внутрь ее тела. Вцепившись в его плечи, она вздрагивала при каждом новом толчке, рождавшем огонь в ее лоне.
Ее захлестнула знакомая волна сладкой муки. Ноги ослабели, отяжелели веки, и она застонала, а пылавший внутри огонь превратился в тугую звенящую спираль. Это ощущение ширилось и возрастало, поднимая ее в бесконечность.
Как только Дженсон почувствовал ее состояние, он поспешил, чтобы и самому достичь неземных высот.
Первой пошевелилась Сарина. Приподнявшись на локте, она заглянула в любимое лицо: черные ресницы, прямая линия носа, скульптурно высеченные губы… И она вдруг подумала, что умрет, если он уйдет из ее жизни.
– Я люблю тебя, Дженсон Карлайл, – тихо сказала она. – Я люблю тебя больше, чем может любить человек, и временами это пугает меня. Но я ничего не могу с этим поделать, я не могу иначе.
К покою и радости жизни с Майклом Стивеном теперь добавились страсть и любовь, которые становились все сильнее и полнее с каждым проведенным с Дженсоном мгновением. Вот уже три недели они ежедневно проводили вместе по два часа, пользуясь сном Майкла Стивена, уходом на рынок Зена и воспалением легких бедной Бриджит Бомлей. Эти тайные свидания Сарина переживала потом мысленно вновь и вновь, а каждое расставание становилось для нее бессмысленным пробелом на ткани ее жизни. Сегодняшний день обещал быть самым тяжелым.
Дженсон уже много раз откладывал поездку в Кантон и в конце концов назначил следующий день днем отплытия, поклявшись, что в этот раз непременно уедет. Он будет отсутствовать по крайней мере два месяца, как можно нежнее и терпеливее объяснил он Сарине, потому что открытие филиала его компании в крупном китайском порту было задумано задолго до того, как Сарина вошла в его жизнь, а сейчас он уже и так отчаянно с этим запаздывал.
Позволив себе еще один долгий взгляд, Сарина выскользнула из кровати и начала одеваться. Вскоре с рынка вернется Зен, и уже пора будить Майкла Стивена.
– Сарина!
Она застегнула последнюю пуговицу на платье и отодвинула полог.
– Я ненавижу просыпаться, когда тебя нет рядом!
– Но я всегда рядом, – возразила она и присела на край кровати, взяв его за руку.
– Я знаю, это звучит глупо, Сарина, но временами моя любовь к тебе просто пугает меня.
Казалось, он высказывает ее собственные мысли. Пододвинувшись, она спросила:
– Почему?
– Потому что, черт побери, я все время боюсь потерять тебя! – Он притянул ее голову к себе на грудь. И голос его стал хриплым и низким. – Я потерял почти всех, кого любил, Сарина. Мне было пять лет, когда мой отец умер от сердечного приступа в возрасте двадцати девяти лет. Когда мне исполнилось восемнадцать, в заливе Сан-Франциско утонула моя мать. В двадцать четыре я лишился своего старшего брата, Маркхама. Он тоже умер от сердечного приступа, Сарина, в двадцать девять лет, так же, как и мой отец.
Она задержала дыхание. Кусочки головоломки начали постепенно вставать на место.
– Понимаешь, – в его голосе звучала боль, – я так долго жил, глядя, как умирают самые дорогие мне люди! Мы с моим братом Гарретом могли только гадать, была ли смерть Маркхама случайностью или в нас есть что-то такое, что непременно убьет нас в двадцать девять лет.
Сарина вспомнила, как он клялся, что не хочет иметь сына, и ее парализовал страх.
– Я пережил этот проклятый рубеж, – вздохнул Дженсон, – а сейчас и Гаррет тоже. Почему-то я думал, что, если мне исполнится тридцать, я окажусь в безопасности, словно это волшебным образом обеспечит мне бессмертие, но ты уничтожила эту уверенность, Сарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Я люблю тебя, Сарина, – пробормотал Дженсон хрипло. – Прости меня за нанесенные тебе обиды, мой ангел, но мне кажется, что я всегда любил тебя.
Она закрыла глаза, его губы припали к ее рту, и демоны из ее ночных кошмаров исчезли навсегда.
Глава 27
Солнце мазнуло ленивым язычком света по ее лицу. Сарина перевернулась на бок и попыталась, не вставая, задернуть полог кровати, но безуспешно. Бросив искоса взгляд на Дженсона, она осторожно выскользнула из-под покрывала и сомкнула занавеси, окружив кровать прохладным шатром фиалок, перевязанных розовыми ленточками.
Дженсон застонал, провел рукой по простыне и, обнаружив, что рядом пусто, открыл глаза и сел. Увидев Сарину, которая с лукавой улыбкой наблюдала за ним, он шутливо зарычал, схватил ее золотистый локон и, подтянув к себе, заставил лечь.
– Ты думал, я сбежала? – усмехнулась она, прижимаясь к нему.
Он провел губами по нежному изгибу ее шеи.
– Я думал, что опять потерял тебя, проиграв своему сопернику по другую сторону коридора.
– Как тебе не стыдно, Дженсон Карлайл, называть нашего сына соперником! – возмутилась Сарина.
– Но так оно и есть, – настаивал Дженсон. – Он требует твоего присутствия гораздо чаще, чем я.
– Сейчас он сладко спит, сэр, и я полностью в вашем распоряжении.
– Правда, Сарина? – пробормотал он, жадно целуя ее.
В ответ она обняла его и с силой прижалась. Она водила руками по его спине, разглаживая напряженные мышцы и лаская атласную поверхность его кожи.
– Ты истинная сирена, мой ангел, – выдохнул Дженсон и приподнял голову, чтобы заглянуть в ее пылающие от страсти глаза.
Она приоткрыла рот, прося еще одного поцелуя, и он с удовольствием подчинился. Несколько мгновений спустя она разомкнула руки и прошептала:
– Люби меня, Дженсон. Пожалуйста, люби меня!
Он провел кончиком языка по ее губам, и она вздрогнула.
– Этого хочет мой ангел? – спросил он. – М-м-м… Этого он желает?
– О да, – вздохнула она, – да!
Когда его рот вновь слился с ее ртом, его руки начали свое волнующее путешествие по волнам ее тела, и огонь страсти послушно следовал за его пальцами.
Она ласкала и гладила его и жаждала ощутить внутри себя. Она хотела, чтобы он пронзил ее насквозь, приковал к себе и так и остался. Она хотела чувствовать, как он проникает все глубже и глубже, пока они не перестанут различать, где начинается одно и кончается другое тело.
– О Дженсон, люби меня! – воскликнула она. – Люби меня сейчас!
Он приподнялся. Как всегда, завораживающая красота ее лица заставила его помедлить. Ее пальцы сомкнулись на источнике его мужественности, и он закрыл глаза и позволил ей вести себя в долгожданное тепло. Медленно скользя по шелковистой влажности ее тела и чувствуя, как она открывается перед ним, он внезапно задрожал. Никогда раньше он не любил так сильно! Никогда раньше его чувственный голод не сочетался с желанием оберегать, лелеять, все разделить с другим человеком. Сжимая в объятиях Сарину, он полностью отдался ей.
Связанные взаимной страстью, они кидались вперед и отступали, льнули друг к другу и отстранялись. Сарина, как могла, помогала ему еще глубже проникнуть внутрь ее тела. Вцепившись в его плечи, она вздрагивала при каждом новом толчке, рождавшем огонь в ее лоне.
Ее захлестнула знакомая волна сладкой муки. Ноги ослабели, отяжелели веки, и она застонала, а пылавший внутри огонь превратился в тугую звенящую спираль. Это ощущение ширилось и возрастало, поднимая ее в бесконечность.
Как только Дженсон почувствовал ее состояние, он поспешил, чтобы и самому достичь неземных высот.
Первой пошевелилась Сарина. Приподнявшись на локте, она заглянула в любимое лицо: черные ресницы, прямая линия носа, скульптурно высеченные губы… И она вдруг подумала, что умрет, если он уйдет из ее жизни.
– Я люблю тебя, Дженсон Карлайл, – тихо сказала она. – Я люблю тебя больше, чем может любить человек, и временами это пугает меня. Но я ничего не могу с этим поделать, я не могу иначе.
К покою и радости жизни с Майклом Стивеном теперь добавились страсть и любовь, которые становились все сильнее и полнее с каждым проведенным с Дженсоном мгновением. Вот уже три недели они ежедневно проводили вместе по два часа, пользуясь сном Майкла Стивена, уходом на рынок Зена и воспалением легких бедной Бриджит Бомлей. Эти тайные свидания Сарина переживала потом мысленно вновь и вновь, а каждое расставание становилось для нее бессмысленным пробелом на ткани ее жизни. Сегодняшний день обещал быть самым тяжелым.
Дженсон уже много раз откладывал поездку в Кантон и в конце концов назначил следующий день днем отплытия, поклявшись, что в этот раз непременно уедет. Он будет отсутствовать по крайней мере два месяца, как можно нежнее и терпеливее объяснил он Сарине, потому что открытие филиала его компании в крупном китайском порту было задумано задолго до того, как Сарина вошла в его жизнь, а сейчас он уже и так отчаянно с этим запаздывал.
Позволив себе еще один долгий взгляд, Сарина выскользнула из кровати и начала одеваться. Вскоре с рынка вернется Зен, и уже пора будить Майкла Стивена.
– Сарина!
Она застегнула последнюю пуговицу на платье и отодвинула полог.
– Я ненавижу просыпаться, когда тебя нет рядом!
– Но я всегда рядом, – возразила она и присела на край кровати, взяв его за руку.
– Я знаю, это звучит глупо, Сарина, но временами моя любовь к тебе просто пугает меня.
Казалось, он высказывает ее собственные мысли. Пододвинувшись, она спросила:
– Почему?
– Потому что, черт побери, я все время боюсь потерять тебя! – Он притянул ее голову к себе на грудь. И голос его стал хриплым и низким. – Я потерял почти всех, кого любил, Сарина. Мне было пять лет, когда мой отец умер от сердечного приступа в возрасте двадцати девяти лет. Когда мне исполнилось восемнадцать, в заливе Сан-Франциско утонула моя мать. В двадцать четыре я лишился своего старшего брата, Маркхама. Он тоже умер от сердечного приступа, Сарина, в двадцать девять лет, так же, как и мой отец.
Она задержала дыхание. Кусочки головоломки начали постепенно вставать на место.
– Понимаешь, – в его голосе звучала боль, – я так долго жил, глядя, как умирают самые дорогие мне люди! Мы с моим братом Гарретом могли только гадать, была ли смерть Маркхама случайностью или в нас есть что-то такое, что непременно убьет нас в двадцать девять лет.
Сарина вспомнила, как он клялся, что не хочет иметь сына, и ее парализовал страх.
– Я пережил этот проклятый рубеж, – вздохнул Дженсон, – а сейчас и Гаррет тоже. Почему-то я думал, что, если мне исполнится тридцать, я окажусь в безопасности, словно это волшебным образом обеспечит мне бессмертие, но ты уничтожила эту уверенность, Сарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91