– Как я сразу не догадался, – пробормотал он, ведя рукой по стене, пока не коснулся ее сжавшейся фигуры. – Я вас не ушиб?
Сарина в темноте покачала головой.
– Вы испугали меня, вот и все.
– Могу сказать вам то же самое. А теперь возвращайтесь в каюту и схватитесь за что-нибудь тяжелое, если вас не прельщает путешествие за борт.
Не успел он произнести эти слова, как корабль накренился и они оба полетели на пол. Сарина с трудом поднялась на четвереньки и выплюнула соленую морскую воду. Пытаясь встать, Дженсон наступил на край ее платья и чуть не отдавил руку. Он рывком поднял ее, и платье с треском порвалось. Сарина была счастлива, что темнота скрывает ее бедственное положение.
– По-моему, это ваша каюта, мисс Пейдж. – Он распахнул ногой дверь и втолкнул Сарину внутрь как раз в тот момент, когда корабль снова глубоко нырнул, отчего они оба опять оказались на полу.
Сарина упала на живот и вскрикнула от боли, Она пыталась выровнять дыхание, судорожно втягивая воздух. Всепоглощающая темнота пугала ее и, казалось, мешала вздохнуть.
– Не дышите так часто, от этого будет только хуже, – предупредил ее Дженсон, беря за руки и усаживая на полу. – Старайтесь дышать медленно и ровно. Медленнее, еще медленнее. Вот так. А теперь еще. Настоящий глубокий вдох. Молодец. А теперь еще раз.
Она пыталась делать, как он говорил, и постепенно ее дыхание стало реже и каждый новый вдох ровнее, чем предыдущий. Когда она наконец успокоилась, он обнял ее и осторожно притянул к себе. Сарина обвила его за шею и крепко сцепила руки. Он встал на одно колено и, бережно прижимая ее к груди, положил на кровать, но и тогда она не разжала объятий.
– Я боюсь, – прошептала она. – Я боюсь оставаться здесь одна. Пожалуйста, побудьте со мною чуть-чуть.
Молча Дженсон лег рядом, чуть отстранясь, и снова обнял, но она придвинулась к нему, словно маленький зверек, ищущий защиты, и в это мгновение он понял, что пропал.
– Пожалуйста, поговорите со мной, – попросила она, зная, что его голос успокоит ее и развеет страхи.
Он перебирал в путаном сознании слова, которые были бы сейчас уместны.
– Вы знаете, что греческого царя, повелителя ветра, звали Эол? – тихо спросил он.
Она кивнула.
– Вот, а у Эола была дочь по имени Алкиона. Когда она узнала, что ее муж умер, она решила броситься в воду, чтобы не жить без него. Но боги сжалились над ними и превратили обоих в пару птиц, наделив их силой успокаивать разбушевавшееся море.
– Поэтому вы назвали корабль «Алкиона»? – спросила она.
– Именно так, – улыбнулся Дженсон, убирая с ее лба мокрую прядь.
Его прикосновение разбудило в ней чувства, которые она так старалась побороть. Его лицо было так близко, что стоило ей приподнять голову, и она сможет поцеловать его. Медленно, очень медленно она потянулась к нему. Почувствовав тепло его губ, Сарина приоткрыла рот. Эта теплота рассеяла холодный страх, окутавший ее, и воспламенила тело. Вокруг них неистовствовала стихия смерти, а в его объятиях и поцелуях в ней пробуждалась жизнь.
Дженсон снял с себя и с нее мокрую одежду, и Сарина была благодарна ему. Сейчас их тела свободны. Темнота каюты обволакивала ее, как липкий туман. Сарина выгнулась, чтобы почувствовать его тело, и в отчаянном объятии снова сцепила руки.
Он разорвал ее объятия и стал ласкать тело Сарины сначала губами, потом языком. Она вскрикнула и сжалась, пытаясь защититься от этой внезапной атаки. Но он, не обращая внимания на ее протесты, продолжал ласкать и соблазнять ее, посылая волны тепла в каждый уголок ее тела. Ноги Сарины ослабели и сами собой раздвинулись, даруя доступ к пульсирующему лону.
Она больше не сопротивлялась ощущениям, охватившим ее. Их закружил водоворот, все быстрее, все глубже, пока она не почувствовала себя туго натянутой пружиной. Головокружительная дрожь пробежала по ее телу, она взлетела и ощутила себя белой пеной на гребне самой высокой волны штормового моря. Не в силах больше переносить волшебную агонию, она жаждала избавления.
В темноте она почувствовала, что он склонился над ней, и потянулась к нему. Она приподнялась, чтобы вобрать его в себя целиком. Влажные губы Дженсона прижались к ее рту, их языки сплелись. Она следовала за ним везде, куда он вел, а потом, когда она поманила его, он сдался и последовал за ней.
Он скользил туда и обратно с возрастающим бешенством. Приблизившись к наивысшей точке, за которой ее ожидало освобождение, Сарине захотелось остановиться и начать все сначала. Но назад пути нет. Вокруг нее раскинулся небосвод звезд, и она превратилась в такую же звезду и, забыв себя, взорвалась в волшебном экстазе.
В индиго-черной ночи ее душа стала так же черна. Золотистая аура ушла, ушла изысканная паутина девственной чистоты. Вероятно, Дженсон угадал в ней чувственный голод, требующий, чтобы он отдал то, что никому не удавалось выманить у него, – новую жизнь. Откинув голову, Дженсон выругался и отдал частичку себя.
Сарина мучительно содрогнулась, возвращаясь в бушующий мир. Чудесное тепло их союза уступило место леденящему холоду, слезы беззвучно полились у нее из глаз, и она безвольно опустила руки вдоль тела. Она добровольно отдала себя, очарованная обещанием жизни, и только теперь обнаружила, что это на самом деле была смерть. В этот момент она презирала Дженсона Карлайла почти так же сильно, как и себя. Она не только сама предложила себя мужчине, которому безразлична. Она отдала себя мужчине, который, лаская ее, выкрикнул имя другой женщины.
Женщины по имени Хилари.
Глава 4
В жемчужном сиянии океана, освещенного восходящим солнцем, воды казались почти совершенно спокойными. Наступил желанный штиль, но смятение в душе Сарины только нарастало. Она притворилась спящей, когда Дженсон тихонько покидал ее каюту, оставляя ее в этот предрассветный час наедине с очередными постыдными воспоминаниями. Даже теперь, когда мрак в каюте развеялся, предвещая солнечный день, Сарина вновь переживала каждое мгновение этой предательской любви.
Она знала, что вина поровну лежит на них обоих. Дженсон Карлайл – мужчина, которым правит похоть, а вот она позволила страху и извечной женской потребности в мужской защите толкнуть ее в страстное, но лишенное любви соитие. Женщина. Это слово пронзило ее мозг. Отправившись в это путешествие невинной, как ребенок, она теперь ясно осознала, что этого ребенка больше не существует.
Сарина вылезла из-под смятой простыни и опустила ноги на пол. Нет, время сожалений прошло. Она сделает, как советовал ей Дженсон Карлайл: научится не жалеть о вчерашних ошибках и направит все силы на то, чтобы прожить день сегодняшний по возможности счастливо.
Одеваясь, она вопреки своим стараниям не могла избавиться от чувства уязвленного женского самолюбия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91