– Это либо есть, либо нет. – Джек слегка сжимает мне ладонь. – У тебя есть.
– Расскажи мне, что это за вечеринка? – спрашиваю я и незаметно убираю свою руку. – Кто там будет?
– Ты лучше спроси, кого не будет. Члены комитета. Кандидаты на место в парламент. Даже эта пресловутая миссис Ривз. Замучает своими программами, в частности, на ниве помощи обездоленным цветным. Ужас! – Глаза у Джека светятся раздражением. – Честно говоря, я волнуюсь. До субботы осталось всего несколько дней, а там заседание комитета. Они будут допрашивать меня не меньше часа, и нужно будет суметь увернуться от всех их дурацких вопросов. Чуть замешкаешься и всё – смертный приговор. А я пока не чувствую себя полностью подготовленным по аграрным вопросам и ЕЭС. Ну, и кроме того…
– Что?
– Зависть. Весьма распространенное чувство. Сейчас для успеха в партии консерваторов мало иметь деньги. Ты должен еще быть благодетелем для своего круга. Особенно, если занимаешься недвижимостью. Ведь все полагают, что даже в разгар экономического кризиса ты загребаешь сумасшедшие деньги. И ждут, когда поделишься ими на местные социальные проекты. Знаешь, у людей все еще сохраняются свойственные восьмидесятым представления о тех, кто работает в сфере недвижимости: жирные ухоженные коты в роскошных лимузинах.
Я молча отмечаю про себя безукоризненность одежды Джека и роскошь внутренней отделки машины.
– Они не понимают, что этот бизнес чрезвычайно сложен, – продолжает он, – они не понимают, что экономический спад ударяет по нам больнее, чем по другим. И в такие времена на всю эту филантропию почти ничего не остается.
Я чуть не упускаю шанс и спохватываюсь.
– А как обстоят дела с тем проектом возле кольцевой дороги?
Джек недовольно хмурится, как будто его сбили с важной мысли.
– Что? Ах, это… Ну, он-то из числа наиболее перспективных… Кстати, я выделил из него три акра земли под загородный спортивный комплекс. Правда, не исключаю, что время мною выбрано неудачно. Я объявил о своем решении две недели назад. Кое-кто может подумать, что я подгадал как раз к моменту рассмотрения кандидатуры на место в парламент. Конечно, некоторый расчет здесь присутствовал… – Джек хитро улыбается. – Но мне не хотелось бы услышать это сказанным в открытую на заседании комитета. – Мы попадаем в рытвину, и Джек тихо ругается. Сбросив скорость, он продолжает:
– У Гарри такие вещи получались гораздо лучше. Он регулярно делал пожертвования на филантропические и социальные программы, хотя не давал и половины того, о чем громко кричали. Он понимал толк в рекламе. Иногда мы до хрипоты спорили о филантропической политике «Эйнсвика». Гарри всегда утверждал, что эти расходы – выгодное вложение капитала.
Мы выезжаем с нашей аллеи на дорогу, ведущую в Вудбридж. Здесь ям нет и Джек гонит свой «мерседес» на полной скорости. На часах шесть десять, времени в запасе много. Я свободнее усаживаюсь в кресле.
– Значит, дела с проектом обстоят хорошо?
– Что? – Джек непонимающе смотрит на меня.
– Раз ты можешь позволить себе раздавать землю.
Я чувствую, что Джек старается сконцентрироваться. И это не удивительно – о деньгах он всегда говорит только серьезно.
– Если через два года спад прекратится, то все будет нормально. Почему ты спрашиваешь?
– Это просто… – начинаю я и неожиданно для себя выпаливаю: – Насколько я знаю, у «Эйнсвика» есть кусок земли рядом с твоим.
На несколько секунд повисает пауза.
– Рядом? – с деланным удивлением переспрашивает Джек.
– Да, совсем рядом с твоим участком за кольцевой.
– Тебе сказал об этом Гиллеспи?
– Я уже не помню, кто мне сказал, – лгу я.
В этот момент мы догоняем идущую впереди машину, и Джек отклоняется вправо, готовясь к обгону. Набрав скорость, он неожиданно притормаживает.
– Надеюсь, он сказал тебе также, что тот участок неудобно расположен и к нему затруднен подъезд?
– Нет, я… Он мне этого не говорил.
– А это он должен был сказать тебе в первую очередь. Чтобы ты не думала, будто эти участки одинаковы по качеству. Значит, он тебе не сказал?
– Мы не дошли до этого…
– Эллен, дорогая Эллен, – произносит Джек, и его рука ищет мою, – не ожидай чуда. Его не будет. В одночасье былых денег «Эйнсвика» не восстановишь. – Он слегка похлопывает меня по руке. – Все не так просто.
– Я и не думаю, что все просто, – отвечаю я и незаметно высвобождаю свою руку.
– Ну вот, ты на меня обиделась, – капризным голосом произносит Джек.
– Нисколько, – уверяю я. (На самом деле его снисходительный тон меня задевает.) А затем по-деловому спрашиваю:
– Мне непонятна одна вещь. Может, ты что-нибудь знаешь. Я имею в виду здание в Шордитче. Его сейчас продают?
– Гм… гм… – Джек задумчиво вздыхает. – Меня об этом спрашивать бесполезно, Эллен. Я не знаю деталей. – Он переходит на тон терпеливого учителя, объясняющего задание нерадивому ученику. – Об этом надо интересоваться у Гиллеспи. Но… – Джек сосредоточенно морщит лоб. – Думаю, что его должны продавать. Сейчас должны продавать всё. Почему ты задаешь мне этот вопрос?
– Похоже, в риэлтерской фирме не знают, что происходит вокруг здания.
– Ты что спрашивала у них?
– Да.
Джек бросает на меня быстрый взгляд.
– Зачем?
– Просто так.
– Молодец! – с непонятным подъемом произносит Джек. – Молодец, девочка! Чтобы эти риэлтеры не ленились. – Он переключается на дорогу, так как мы съезжаем с основной трассы на аллею, ведущую к дому председателя комитета.
– Что ты думаешь о Гиллеспи? – интересуюсь я.
– Что? – словно отрываясь от важных мыслей переспрашивает Джек. – Ну… Думаю, что он нормальный парень. А в чем дело?
– Просто спросила.
– Ты встречалась с ним после возвращения из Америки? Он занимается твоими финансовыми делами?
– Да, но…
– Что такое?
– Мне с ним трудно.
– Он действительно не очень общительный человек, но специалист хороший. Свое дело знает. Просто у него такой характер. Надеюсь, он тебя не испугал?
– Не то, чтобы испугал…
– Ну вот мы и приехали!
Шесть двадцать. Мы въезжаем на дорожку перед домом председателя. Дом у него большой и просторный в каком-то псевдоиспанском стиле: с черепичной крышей, белыми металлическими гнутыми перилами у балконов и красными шторами на окнах. Вся дорожка уставлена прибывшими раньше автомашинами. Это не смущает Джека, он лихо паркуется на бетонной площадке прямо возле дома, загородив выезд двум автомобилям. Чарльза и Энн не видно.
Джек поворачивает к себе зеркало заднего вида и поправляет волосы.
Не знаю, почему я выбираю именно этот момент, чтобы обратиться к нему.
– Джек?
– М-м-м? – Он смотрит на себя в зеркало и примеряет какое-то нужное ему выражение лица.
– Ты обещаешь, что расскажешь мне все… – На секунду я замолкаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Расскажи мне, что это за вечеринка? – спрашиваю я и незаметно убираю свою руку. – Кто там будет?
– Ты лучше спроси, кого не будет. Члены комитета. Кандидаты на место в парламент. Даже эта пресловутая миссис Ривз. Замучает своими программами, в частности, на ниве помощи обездоленным цветным. Ужас! – Глаза у Джека светятся раздражением. – Честно говоря, я волнуюсь. До субботы осталось всего несколько дней, а там заседание комитета. Они будут допрашивать меня не меньше часа, и нужно будет суметь увернуться от всех их дурацких вопросов. Чуть замешкаешься и всё – смертный приговор. А я пока не чувствую себя полностью подготовленным по аграрным вопросам и ЕЭС. Ну, и кроме того…
– Что?
– Зависть. Весьма распространенное чувство. Сейчас для успеха в партии консерваторов мало иметь деньги. Ты должен еще быть благодетелем для своего круга. Особенно, если занимаешься недвижимостью. Ведь все полагают, что даже в разгар экономического кризиса ты загребаешь сумасшедшие деньги. И ждут, когда поделишься ими на местные социальные проекты. Знаешь, у людей все еще сохраняются свойственные восьмидесятым представления о тех, кто работает в сфере недвижимости: жирные ухоженные коты в роскошных лимузинах.
Я молча отмечаю про себя безукоризненность одежды Джека и роскошь внутренней отделки машины.
– Они не понимают, что этот бизнес чрезвычайно сложен, – продолжает он, – они не понимают, что экономический спад ударяет по нам больнее, чем по другим. И в такие времена на всю эту филантропию почти ничего не остается.
Я чуть не упускаю шанс и спохватываюсь.
– А как обстоят дела с тем проектом возле кольцевой дороги?
Джек недовольно хмурится, как будто его сбили с важной мысли.
– Что? Ах, это… Ну, он-то из числа наиболее перспективных… Кстати, я выделил из него три акра земли под загородный спортивный комплекс. Правда, не исключаю, что время мною выбрано неудачно. Я объявил о своем решении две недели назад. Кое-кто может подумать, что я подгадал как раз к моменту рассмотрения кандидатуры на место в парламент. Конечно, некоторый расчет здесь присутствовал… – Джек хитро улыбается. – Но мне не хотелось бы услышать это сказанным в открытую на заседании комитета. – Мы попадаем в рытвину, и Джек тихо ругается. Сбросив скорость, он продолжает:
– У Гарри такие вещи получались гораздо лучше. Он регулярно делал пожертвования на филантропические и социальные программы, хотя не давал и половины того, о чем громко кричали. Он понимал толк в рекламе. Иногда мы до хрипоты спорили о филантропической политике «Эйнсвика». Гарри всегда утверждал, что эти расходы – выгодное вложение капитала.
Мы выезжаем с нашей аллеи на дорогу, ведущую в Вудбридж. Здесь ям нет и Джек гонит свой «мерседес» на полной скорости. На часах шесть десять, времени в запасе много. Я свободнее усаживаюсь в кресле.
– Значит, дела с проектом обстоят хорошо?
– Что? – Джек непонимающе смотрит на меня.
– Раз ты можешь позволить себе раздавать землю.
Я чувствую, что Джек старается сконцентрироваться. И это не удивительно – о деньгах он всегда говорит только серьезно.
– Если через два года спад прекратится, то все будет нормально. Почему ты спрашиваешь?
– Это просто… – начинаю я и неожиданно для себя выпаливаю: – Насколько я знаю, у «Эйнсвика» есть кусок земли рядом с твоим.
На несколько секунд повисает пауза.
– Рядом? – с деланным удивлением переспрашивает Джек.
– Да, совсем рядом с твоим участком за кольцевой.
– Тебе сказал об этом Гиллеспи?
– Я уже не помню, кто мне сказал, – лгу я.
В этот момент мы догоняем идущую впереди машину, и Джек отклоняется вправо, готовясь к обгону. Набрав скорость, он неожиданно притормаживает.
– Надеюсь, он сказал тебе также, что тот участок неудобно расположен и к нему затруднен подъезд?
– Нет, я… Он мне этого не говорил.
– А это он должен был сказать тебе в первую очередь. Чтобы ты не думала, будто эти участки одинаковы по качеству. Значит, он тебе не сказал?
– Мы не дошли до этого…
– Эллен, дорогая Эллен, – произносит Джек, и его рука ищет мою, – не ожидай чуда. Его не будет. В одночасье былых денег «Эйнсвика» не восстановишь. – Он слегка похлопывает меня по руке. – Все не так просто.
– Я и не думаю, что все просто, – отвечаю я и незаметно высвобождаю свою руку.
– Ну вот, ты на меня обиделась, – капризным голосом произносит Джек.
– Нисколько, – уверяю я. (На самом деле его снисходительный тон меня задевает.) А затем по-деловому спрашиваю:
– Мне непонятна одна вещь. Может, ты что-нибудь знаешь. Я имею в виду здание в Шордитче. Его сейчас продают?
– Гм… гм… – Джек задумчиво вздыхает. – Меня об этом спрашивать бесполезно, Эллен. Я не знаю деталей. – Он переходит на тон терпеливого учителя, объясняющего задание нерадивому ученику. – Об этом надо интересоваться у Гиллеспи. Но… – Джек сосредоточенно морщит лоб. – Думаю, что его должны продавать. Сейчас должны продавать всё. Почему ты задаешь мне этот вопрос?
– Похоже, в риэлтерской фирме не знают, что происходит вокруг здания.
– Ты что спрашивала у них?
– Да.
Джек бросает на меня быстрый взгляд.
– Зачем?
– Просто так.
– Молодец! – с непонятным подъемом произносит Джек. – Молодец, девочка! Чтобы эти риэлтеры не ленились. – Он переключается на дорогу, так как мы съезжаем с основной трассы на аллею, ведущую к дому председателя комитета.
– Что ты думаешь о Гиллеспи? – интересуюсь я.
– Что? – словно отрываясь от важных мыслей переспрашивает Джек. – Ну… Думаю, что он нормальный парень. А в чем дело?
– Просто спросила.
– Ты встречалась с ним после возвращения из Америки? Он занимается твоими финансовыми делами?
– Да, но…
– Что такое?
– Мне с ним трудно.
– Он действительно не очень общительный человек, но специалист хороший. Свое дело знает. Просто у него такой характер. Надеюсь, он тебя не испугал?
– Не то, чтобы испугал…
– Ну вот мы и приехали!
Шесть двадцать. Мы въезжаем на дорожку перед домом председателя. Дом у него большой и просторный в каком-то псевдоиспанском стиле: с черепичной крышей, белыми металлическими гнутыми перилами у балконов и красными шторами на окнах. Вся дорожка уставлена прибывшими раньше автомашинами. Это не смущает Джека, он лихо паркуется на бетонной площадке прямо возле дома, загородив выезд двум автомобилям. Чарльза и Энн не видно.
Джек поворачивает к себе зеркало заднего вида и поправляет волосы.
Не знаю, почему я выбираю именно этот момент, чтобы обратиться к нему.
– Джек?
– М-м-м? – Он смотрит на себя в зеркало и примеряет какое-то нужное ему выражение лица.
– Ты обещаешь, что расскажешь мне все… – На секунду я замолкаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114