Независимо от погоды, Орсон носил подтяжки, которые называл «помочами», и льняные костюмы в полоску. Льняной костюм, заметно измявшийся на жаре, был на нем и сейчас. Орсон встал (сидел он в третьем ряду) и зашагал к алтарю. Его потная, мясистая ладонь втиснулась в потную, мясистую ладонь Стейджа; пюпитр перевернулся. Шея и лоб Орсона блестели от испарины, но ему было не привыкать; он то и дело утирался платком, не создавая при том ощущения нервозности или неловкости.
– Впервые я познакомился с Тедом девять лет назад, – сообщил Орсон, и смысл этих слов был прозрачен для всех, кроме разве Ларвиля Стейджа и прихожан Первой христианской церкви Вечного Духа и Крови Христовой. – Тед, вчерашний выпускник Дьюка, переступил порог моего кабинета; глаза его сияли, энергия перехлестывала через край. Мы все мгновенно полюбили нового коллегу – и на кафедре, и в колледже. Хотя он так ничего и не опубликовал и, насколько мне известно, ровным счетом ничего не написал, он был Учителем с большой буквы. – Тут Орсон, с присущей ему рассеянностью запнулся – и тут же поправился: – Прошу прощения, кое-что Тед все же написал. Тед написал книгу; я, например, понятия не имею, о чем она. Знаю только то, что издателя на нее не нашлось. Как бы то ни было, студенты в Теде души не чаяли. Собственно, студенты дважды голосовали за него как за Выдающегося Учителя Года. На его курсы записывались в очередь. – Орсон вновь умолк; потом, словно думая вслух, вновь заговорил: – Ну, до тех пор, пока впереди не замаячила аттестация. Объем его внимания сократился, по всей видимости, до двух-трех секунд от силы, а к лекциям готовиться он попросту перестал. Да вы и сами знаете, как оно бывает. Сегодня мы помним лишь то, что Тед Стрит был хорошим человеком, заботливым мужем и любящим отцом. Для этого выдающиеся ученые заслуги не нужны, а есть ли что важнее? Тед оставался самим собою вплоть до конца. Ужасно обидно, что Тед погиб, и погиб так страшно, но, с другой стороны, как утверждают, умер он мгновенно и почти или даже вовсе безболезненно. – Орсон подергал себя за воротник. – Так простимся же навеки с Тедом. Может статься, в небесной университетской системе Тед наконец-то опубликует свою книгу. До свидания, Тед.
Хор грянул гимн «Это путь к Спасителю, к Господу Христу»; служки, держа перед собою открытые псалтыри, четко выговаривали каждое слово и недоуменно поглядывали друг на друга. А когда хор дотянул до конца последнее благозвучное «аминь», Теодор Стрит сел в гробу.
В церкви, как и следовало ожидать, воцарилась гробовая тишина – но ненадолго. Эмили Стрит завизжала и попыталась вскарабкаться по матери, как по дереву; Перри Стрит повторял будто заведенный: «Папа, папа, папа». Глория Стрит потеряла сознание: так и застыла в сидячем положении, остекленевшим взором глядя в пространство. Сестра Глории рванулась к двери, добежала было по красном ковру до самого конца прохода, но подвернула здоровенную ножищу, упала, покатилась и завершила путь у ног слепого нищего, с задравшимся на голову платьем. Орвилл Орсон пускал газы залп за залпом и громко молился. «Беовульфистка» порылась в сумочке и теперь держала наготове перцовый аэрозоль, купленный для нее женихом. Ларвиль Стейдж воздел руки и возопил к потолку Первой христианской церкви Вечного Духа и Крови Христовой:
– Господи Боже Иисусе! Господи Иисусе, Боже мой! Аллилуйя! Чудо в моей церкви! В моем маленьком доме Господнем! Иисусе! Иисусе! Иисусе!
– Иисусе! Иисусе! Иисусе! – мерным речитативом вторил хор.
В разгар пения, визга и пука Тед Стрит выбрался из гроба и встал лицом к конгрегации. Так уж случилось, что брюки его пришлись в самый раз мистеру Труппу, потому от пояса и ниже он был гол как сокол, и впереди этак кокетливо свисал уд. Тед Стрит переводил взгляд с одного лица на другое, внимательно всматриваясь в каждое по очереди и вспоминая разные их ракурсы и принадлежащие им голоса.
Похоже, «беовульфистка» перепугалась больше всех.
Рейчел Радди впервые появилась в кампусе сразу же после конференции Ассоциации новых языков. Стоял январь, дождь лил шестой день подряд, затапливая каньоны, смывая роскошные особняки и превращая скоростные автострады в устрашающие реки воды и масла. Теда Стрита включили в сорокапятиминутный ленч, предшествующий лекции Рейчел. Ленард Форман привел ее в факультетский клуб, где к ним должна была присоединиться Генриетта Блюз, однако с ирландским сеттером Генриетты приключились конвульсии, так что она прийти не смогла. А затем позвонила жена Ленарда Формана – дескать, она застряла на 405-м, и не заберет ли Ленард их дочку. Вот так Тед остался наедине с Рейчел Радди, причем оба со всей отчетливостью сознавали грядущие перемены в плане карьеры.
– Я прочел отзыв о вашей книге: ее очень хвалят, – заметил Тед.
Рейчел Радди поковырялась в салате.
– По-моему, вы два года назад выступили с докладом в Каламазу, – откликнулась она. – Я так поняла, доклад очень удался.
Тед кивнул – при том что, хоть убей, не помнил никакого такого доклада.
– В вашем cv[iii] говорится, что у вас новая книга на выходе.
– Да, в Кембридже, – подтвердила Рейчел. И тут же, словно устыдившись сказанного, добавила: – Мне столько всего велели переделать, я уж думала, никогда ее не закончу.
Тед глядел, как гостья ест: Рейчел Радди ему решительно нравилась. Как печально: она ведь мучительно сознает, что явилась сместить его, причем вынуждена смотреть в лицо этому досадному факту – просто-таки через стол.
– Вам не за что себя винить. Если у меня карьера не сложилась, то при чем тут вы? Не обращайте внимания. Я, например, уже смирился. Так отчего бы нам не расслабиться немного?
Рейчел Радди улыбнулась.
– Вы ужасно славный, – промолвила она.
Тед кивнул.
– Вы вроде бы тоже. Что мне вам рассказать об этом месте? – Признаться, в тот момент Тед себя ужасно славным отнюдь не считал. Ведь он говорил все это гостье только затем, чтобы облегчить жизнь себе, не ей.
– А вы расскажете все как есть? – спросила она.
– А то!
* * *
Когда в душной, переполненной церкви Тед посмотрел на Рейчел Радди, она в ужасе подняла перцовый аэрозоль и принялась прыскать во все стороны, ослепляя объятых паникой людей, которые пробивались к дверям. Те, в свою очередь, завизжали еще громче, еще пронзительнее – ежели, конечно, такое возможно. Орвилл Орсон, схватившись рукою за грудь, рухнул на скамью.
Девять лет назад Теда Стрита взяли на кафедру отнюдь не благодаря Орвиллу Орсону; тот, по слухам, вообще был против его назначения. Впрочем, толстяк держался вполне любезно.
– Зайдите ко мне в кабинет, – позвал Орсон однажды, углядев Теда в коридоре. – Присаживайтесь.
– Никак, новая лампа? – полюбопытствовал Тед.
– Да, жена купила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Впервые я познакомился с Тедом девять лет назад, – сообщил Орсон, и смысл этих слов был прозрачен для всех, кроме разве Ларвиля Стейджа и прихожан Первой христианской церкви Вечного Духа и Крови Христовой. – Тед, вчерашний выпускник Дьюка, переступил порог моего кабинета; глаза его сияли, энергия перехлестывала через край. Мы все мгновенно полюбили нового коллегу – и на кафедре, и в колледже. Хотя он так ничего и не опубликовал и, насколько мне известно, ровным счетом ничего не написал, он был Учителем с большой буквы. – Тут Орсон, с присущей ему рассеянностью запнулся – и тут же поправился: – Прошу прощения, кое-что Тед все же написал. Тед написал книгу; я, например, понятия не имею, о чем она. Знаю только то, что издателя на нее не нашлось. Как бы то ни было, студенты в Теде души не чаяли. Собственно, студенты дважды голосовали за него как за Выдающегося Учителя Года. На его курсы записывались в очередь. – Орсон вновь умолк; потом, словно думая вслух, вновь заговорил: – Ну, до тех пор, пока впереди не замаячила аттестация. Объем его внимания сократился, по всей видимости, до двух-трех секунд от силы, а к лекциям готовиться он попросту перестал. Да вы и сами знаете, как оно бывает. Сегодня мы помним лишь то, что Тед Стрит был хорошим человеком, заботливым мужем и любящим отцом. Для этого выдающиеся ученые заслуги не нужны, а есть ли что важнее? Тед оставался самим собою вплоть до конца. Ужасно обидно, что Тед погиб, и погиб так страшно, но, с другой стороны, как утверждают, умер он мгновенно и почти или даже вовсе безболезненно. – Орсон подергал себя за воротник. – Так простимся же навеки с Тедом. Может статься, в небесной университетской системе Тед наконец-то опубликует свою книгу. До свидания, Тед.
Хор грянул гимн «Это путь к Спасителю, к Господу Христу»; служки, держа перед собою открытые псалтыри, четко выговаривали каждое слово и недоуменно поглядывали друг на друга. А когда хор дотянул до конца последнее благозвучное «аминь», Теодор Стрит сел в гробу.
В церкви, как и следовало ожидать, воцарилась гробовая тишина – но ненадолго. Эмили Стрит завизжала и попыталась вскарабкаться по матери, как по дереву; Перри Стрит повторял будто заведенный: «Папа, папа, папа». Глория Стрит потеряла сознание: так и застыла в сидячем положении, остекленевшим взором глядя в пространство. Сестра Глории рванулась к двери, добежала было по красном ковру до самого конца прохода, но подвернула здоровенную ножищу, упала, покатилась и завершила путь у ног слепого нищего, с задравшимся на голову платьем. Орвилл Орсон пускал газы залп за залпом и громко молился. «Беовульфистка» порылась в сумочке и теперь держала наготове перцовый аэрозоль, купленный для нее женихом. Ларвиль Стейдж воздел руки и возопил к потолку Первой христианской церкви Вечного Духа и Крови Христовой:
– Господи Боже Иисусе! Господи Иисусе, Боже мой! Аллилуйя! Чудо в моей церкви! В моем маленьком доме Господнем! Иисусе! Иисусе! Иисусе!
– Иисусе! Иисусе! Иисусе! – мерным речитативом вторил хор.
В разгар пения, визга и пука Тед Стрит выбрался из гроба и встал лицом к конгрегации. Так уж случилось, что брюки его пришлись в самый раз мистеру Труппу, потому от пояса и ниже он был гол как сокол, и впереди этак кокетливо свисал уд. Тед Стрит переводил взгляд с одного лица на другое, внимательно всматриваясь в каждое по очереди и вспоминая разные их ракурсы и принадлежащие им голоса.
Похоже, «беовульфистка» перепугалась больше всех.
Рейчел Радди впервые появилась в кампусе сразу же после конференции Ассоциации новых языков. Стоял январь, дождь лил шестой день подряд, затапливая каньоны, смывая роскошные особняки и превращая скоростные автострады в устрашающие реки воды и масла. Теда Стрита включили в сорокапятиминутный ленч, предшествующий лекции Рейчел. Ленард Форман привел ее в факультетский клуб, где к ним должна была присоединиться Генриетта Блюз, однако с ирландским сеттером Генриетты приключились конвульсии, так что она прийти не смогла. А затем позвонила жена Ленарда Формана – дескать, она застряла на 405-м, и не заберет ли Ленард их дочку. Вот так Тед остался наедине с Рейчел Радди, причем оба со всей отчетливостью сознавали грядущие перемены в плане карьеры.
– Я прочел отзыв о вашей книге: ее очень хвалят, – заметил Тед.
Рейчел Радди поковырялась в салате.
– По-моему, вы два года назад выступили с докладом в Каламазу, – откликнулась она. – Я так поняла, доклад очень удался.
Тед кивнул – при том что, хоть убей, не помнил никакого такого доклада.
– В вашем cv[iii] говорится, что у вас новая книга на выходе.
– Да, в Кембридже, – подтвердила Рейчел. И тут же, словно устыдившись сказанного, добавила: – Мне столько всего велели переделать, я уж думала, никогда ее не закончу.
Тед глядел, как гостья ест: Рейчел Радди ему решительно нравилась. Как печально: она ведь мучительно сознает, что явилась сместить его, причем вынуждена смотреть в лицо этому досадному факту – просто-таки через стол.
– Вам не за что себя винить. Если у меня карьера не сложилась, то при чем тут вы? Не обращайте внимания. Я, например, уже смирился. Так отчего бы нам не расслабиться немного?
Рейчел Радди улыбнулась.
– Вы ужасно славный, – промолвила она.
Тед кивнул.
– Вы вроде бы тоже. Что мне вам рассказать об этом месте? – Признаться, в тот момент Тед себя ужасно славным отнюдь не считал. Ведь он говорил все это гостье только затем, чтобы облегчить жизнь себе, не ей.
– А вы расскажете все как есть? – спросила она.
– А то!
* * *
Когда в душной, переполненной церкви Тед посмотрел на Рейчел Радди, она в ужасе подняла перцовый аэрозоль и принялась прыскать во все стороны, ослепляя объятых паникой людей, которые пробивались к дверям. Те, в свою очередь, завизжали еще громче, еще пронзительнее – ежели, конечно, такое возможно. Орвилл Орсон, схватившись рукою за грудь, рухнул на скамью.
Девять лет назад Теда Стрита взяли на кафедру отнюдь не благодаря Орвиллу Орсону; тот, по слухам, вообще был против его назначения. Впрочем, толстяк держался вполне любезно.
– Зайдите ко мне в кабинет, – позвал Орсон однажды, углядев Теда в коридоре. – Присаживайтесь.
– Никак, новая лампа? – полюбопытствовал Тед.
– Да, жена купила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65