У него было время вспомнить все читаные-перечитаные по многу раз романы, и Тед вдруг осознал, что только теперь сможет читать по-настоящему. Ему захотелось почитать вслух Робби Бернса – своей дочке. Ему захотелось почитать сыну Твена – и воспитать в нем отрадную непочтительность. Ему захотелось наслаждаться словами – и разделить их смысл с женой. Перекликались каменки, рассекая темнеющее небо, летучие мыши охотились на насекомых и сигнально попискивали – Тед слышал все до последнего звука. Голоса адептов затерялись в воздушном океане пустыни, а строение, где все они прятались, походило на корабль-призрак. Вышла Синтия; выражение ее лица словно подстраивалось под морщинки, прочерченные манерой хмуриться в течение немногих прожитых ею лет. Не говоря ни слова, она принялась за веревки, стягивающие Тедовы запястья.
– Тебе надо убраться отсюда.
– Кто там в бункере? – спросил Тед.
Синтия сосредоточенно отвязывала ему ноги. На вопрос она не ответила.
– Кто в бункере?
– Беги, и все, – приказала она.
– В бункере дети, – прогремел голос Большого Папы: он поспешал к месту событий с винтовкой. – Я их много лет собирал. Они – моя страховка. Я их называю «детки с молочных пакетов».[xxxi]
Тед сглотнул. Вспомнил всхлипывания, жалобный голосок. Поглядел на Большого Папу – жирную алую кляксу на фоне неба пустыни.
– Отойди от него, Синтия, – велел Большой Папа, вскинул винтовку к плечу и взял Теда на прицел.
Тед оттолкнул от себя женщину.
– Уходи, – сказал он.
– Беги! – настаивала Синтия.
Тед – давняя привычка ли тому виной или просто здравый смысл – бросился бежать. В него целились из ружья. И не важно, что пушечное ядро повело себя так странно; не важно, что ни жажда, ни палящий зной, похоже, не причиняли ему вреда. Он бежал. Выстрелы взрезали прогретый воздух; от дальних стен надворных построек отразилось эхо. Одна из пуль ударила Теду в спину, он почувствовал – насквозь не пробило, но не остановился. Инстинкт подсказывал петлять туда-сюда, увертываясь от пуль; еще миг – и вдруг Тед разом перестал видеть закат, в направлении которого мчался. Он угодил в каньон, в глубокую промоину с песчаным дном, склон которой с каждым его шагом делался все круче. Треск выстрелов и отсвет неба – все исчезло; он несся по витому потайному туннелю, ведомому только воде – в своего рода геохронологической таблице. А затем беглеца вновь выплюнуло в закат: земля под ногами сделалась тверже. Оглянувшись, Тед уже не увидел света и не услышал звуков лагеря. И все равно он бежал, бежал, поднимая пыль и не сводя глаз с солнца, уже почти канувшего за горизонт – бежал на запад.
Книга III
Глава 1
Тед ворвался в ночь так стремительно и так грациозно, как отродясь не бегал, хохоча с каждым заряжающим энергией шагом – жалкий оживший мертвец разминал ноги вроде как в те давние времена, когда регулярно бегал трусцой. В ту пору он бегал не просто для разминки, но, как сейчас, спасения ради, хотя и в ином смысле. Лишь через год после того, как Теда взяли в университетский штат, Глория сообщила мужу, пока тот разбирался со счетами, что она беременна Перри. Оклад у Теда был невелик, гигантские часы под названием «штатная должность» уже тикали оглушительно громко. Теду просто не верилось, что Глория умудрилась «залететь» в третий раз; он все гадал про себя, а когда, собственно, они сексом-то занимались. Казалось, все время Глории поглощает дочка; с наступлением вечера она засыпала сразу, мгновенно, свернувшись в тугой комочек, оставляя Теда размышлять в одиночестве об университетских кошмарах и терзаться чувством вины из-за того, что он спит со студенткой последнего курса родом с Аляски, этой привычной к снегоступам девицей с чрезмерно развитыми мышцами бедер.
Однако сейчас пробежаться было славно. Вскоре Тед сбавил темп – только потому, что бежать надоело, – дошагал до перекрестка двух дорог и к рассвету добрел до закрытой закусочной. Поднявшись на ветхое, обшитое досками крыльцо, Тед сидел и глядел на встающее из-за холмов солнце, как вдруг заслышал рокот вертолета, шинкующего лопастями воздух – сперва где-то далеко, затем ближе, затем совсем близко. Тед его не видел и вставать с крыльца и высматривать машину в небе не стал. Вскорости шум заглох вдали.
Из-за закусочной вышел невысокий, мускулистый парень – этак вальяжно, будто дело происходило на вечеринке.
– Эй, там, привет, – обронил он, ставя обутую в сапог ногу на нижнюю ступеньку крыльца.
Тед кивнул.
Незнакомец пригляделся к шее Теда и словно бы заулыбался про себя.
– Мистер Стрит?
– Да.
– Видать, сегодня мой день, – сказал незнакомец. Глубокие морщины, расчертившие на сектора его квадратную физиономию, казались неестественными: скорее ранами, нежели следствием старости. Бледно-голубые глаза почти заполняли собою две верхние зоны. – А я-то думал, мне придется всю эту распроклятую пустыню перевернуть вверх дном, чтобы вас отыскать.
Тед преисполнился нетерпеливого предвкушения, даже в груди стеснилось. Этот человек с изрезанным лицом отвезет его назад к жене и детям. Но вот Тед внимательнее вгляделся в обманчиво-мягкие глаза, в свой черед, пристально изучающие его, – и сердце у него ухнуло куда-то вниз.
– Кто вы? – напрямую спросил Тед.
– Когда-нибудь слыхали о психах, которые верят в черные вертолеты? – Парень поднял глаза к небу.
– То есть вы один из этих психов? – спросил Тед.
Незнакомец расхохотался.
– Нет, я летаю на черных вертолетах. – И он зловеще присвистнул, словно рассказывая «страшилку», и пошевелил пальцами в воздухе.
На проводах, соединяющей закусочную с остальной частью презренного мира, расселись вороны. Тед долго смотрел на птиц, подмечая их черноту, еще более непроглядно-глубокую благодаря тому, что солнце подсвечивало их сзади. А затем оглянулся на окна закусочной – бездонные, темные, подающие еще меньше признаков жизни, нежели час назад.
Незнакомец подвигал квадратной челюстью, баюкая подбородок в руке; Тед слышал, как громко хрустнул челюстной сустав. Затем он повращал шеей: звук был такой, словно песок скрипит под сапогом.
– Итак, мое имя вы знаете. – Тед оглядел незнакомца с головы до ног: широкие черные брюки, оливково-зеленый свитер с воротником «хомут» – точь-в-точь телячья голова под соусом на блюде! – черные тряпичные кроссовки на высокой подошве. – А как вас прикажете величать?
– Зовите меня Клэнси, – отозвался он.
– Ладно, пусть будет Клэнси. Что дальше?
– А знаете, мой отец, военный до мозга костей, как говорится, воевал и во Второй мировой, и в Корее, – сообщил Клэнси, словно для того, чтобы потянуть время, и поменял позу, давая понять, что будь тут столб, уж он бы не упустил возможности к нему прислониться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Тебе надо убраться отсюда.
– Кто там в бункере? – спросил Тед.
Синтия сосредоточенно отвязывала ему ноги. На вопрос она не ответила.
– Кто в бункере?
– Беги, и все, – приказала она.
– В бункере дети, – прогремел голос Большого Папы: он поспешал к месту событий с винтовкой. – Я их много лет собирал. Они – моя страховка. Я их называю «детки с молочных пакетов».[xxxi]
Тед сглотнул. Вспомнил всхлипывания, жалобный голосок. Поглядел на Большого Папу – жирную алую кляксу на фоне неба пустыни.
– Отойди от него, Синтия, – велел Большой Папа, вскинул винтовку к плечу и взял Теда на прицел.
Тед оттолкнул от себя женщину.
– Уходи, – сказал он.
– Беги! – настаивала Синтия.
Тед – давняя привычка ли тому виной или просто здравый смысл – бросился бежать. В него целились из ружья. И не важно, что пушечное ядро повело себя так странно; не важно, что ни жажда, ни палящий зной, похоже, не причиняли ему вреда. Он бежал. Выстрелы взрезали прогретый воздух; от дальних стен надворных построек отразилось эхо. Одна из пуль ударила Теду в спину, он почувствовал – насквозь не пробило, но не остановился. Инстинкт подсказывал петлять туда-сюда, увертываясь от пуль; еще миг – и вдруг Тед разом перестал видеть закат, в направлении которого мчался. Он угодил в каньон, в глубокую промоину с песчаным дном, склон которой с каждым его шагом делался все круче. Треск выстрелов и отсвет неба – все исчезло; он несся по витому потайному туннелю, ведомому только воде – в своего рода геохронологической таблице. А затем беглеца вновь выплюнуло в закат: земля под ногами сделалась тверже. Оглянувшись, Тед уже не увидел света и не услышал звуков лагеря. И все равно он бежал, бежал, поднимая пыль и не сводя глаз с солнца, уже почти канувшего за горизонт – бежал на запад.
Книга III
Глава 1
Тед ворвался в ночь так стремительно и так грациозно, как отродясь не бегал, хохоча с каждым заряжающим энергией шагом – жалкий оживший мертвец разминал ноги вроде как в те давние времена, когда регулярно бегал трусцой. В ту пору он бегал не просто для разминки, но, как сейчас, спасения ради, хотя и в ином смысле. Лишь через год после того, как Теда взяли в университетский штат, Глория сообщила мужу, пока тот разбирался со счетами, что она беременна Перри. Оклад у Теда был невелик, гигантские часы под названием «штатная должность» уже тикали оглушительно громко. Теду просто не верилось, что Глория умудрилась «залететь» в третий раз; он все гадал про себя, а когда, собственно, они сексом-то занимались. Казалось, все время Глории поглощает дочка; с наступлением вечера она засыпала сразу, мгновенно, свернувшись в тугой комочек, оставляя Теда размышлять в одиночестве об университетских кошмарах и терзаться чувством вины из-за того, что он спит со студенткой последнего курса родом с Аляски, этой привычной к снегоступам девицей с чрезмерно развитыми мышцами бедер.
Однако сейчас пробежаться было славно. Вскоре Тед сбавил темп – только потому, что бежать надоело, – дошагал до перекрестка двух дорог и к рассвету добрел до закрытой закусочной. Поднявшись на ветхое, обшитое досками крыльцо, Тед сидел и глядел на встающее из-за холмов солнце, как вдруг заслышал рокот вертолета, шинкующего лопастями воздух – сперва где-то далеко, затем ближе, затем совсем близко. Тед его не видел и вставать с крыльца и высматривать машину в небе не стал. Вскорости шум заглох вдали.
Из-за закусочной вышел невысокий, мускулистый парень – этак вальяжно, будто дело происходило на вечеринке.
– Эй, там, привет, – обронил он, ставя обутую в сапог ногу на нижнюю ступеньку крыльца.
Тед кивнул.
Незнакомец пригляделся к шее Теда и словно бы заулыбался про себя.
– Мистер Стрит?
– Да.
– Видать, сегодня мой день, – сказал незнакомец. Глубокие морщины, расчертившие на сектора его квадратную физиономию, казались неестественными: скорее ранами, нежели следствием старости. Бледно-голубые глаза почти заполняли собою две верхние зоны. – А я-то думал, мне придется всю эту распроклятую пустыню перевернуть вверх дном, чтобы вас отыскать.
Тед преисполнился нетерпеливого предвкушения, даже в груди стеснилось. Этот человек с изрезанным лицом отвезет его назад к жене и детям. Но вот Тед внимательнее вгляделся в обманчиво-мягкие глаза, в свой черед, пристально изучающие его, – и сердце у него ухнуло куда-то вниз.
– Кто вы? – напрямую спросил Тед.
– Когда-нибудь слыхали о психах, которые верят в черные вертолеты? – Парень поднял глаза к небу.
– То есть вы один из этих психов? – спросил Тед.
Незнакомец расхохотался.
– Нет, я летаю на черных вертолетах. – И он зловеще присвистнул, словно рассказывая «страшилку», и пошевелил пальцами в воздухе.
На проводах, соединяющей закусочную с остальной частью презренного мира, расселись вороны. Тед долго смотрел на птиц, подмечая их черноту, еще более непроглядно-глубокую благодаря тому, что солнце подсвечивало их сзади. А затем оглянулся на окна закусочной – бездонные, темные, подающие еще меньше признаков жизни, нежели час назад.
Незнакомец подвигал квадратной челюстью, баюкая подбородок в руке; Тед слышал, как громко хрустнул челюстной сустав. Затем он повращал шеей: звук был такой, словно песок скрипит под сапогом.
– Итак, мое имя вы знаете. – Тед оглядел незнакомца с головы до ног: широкие черные брюки, оливково-зеленый свитер с воротником «хомут» – точь-в-точь телячья голова под соусом на блюде! – черные тряпичные кроссовки на высокой подошве. – А как вас прикажете величать?
– Зовите меня Клэнси, – отозвался он.
– Ладно, пусть будет Клэнси. Что дальше?
– А знаете, мой отец, военный до мозга костей, как говорится, воевал и во Второй мировой, и в Корее, – сообщил Клэнси, словно для того, чтобы потянуть время, и поменял позу, давая понять, что будь тут столб, уж он бы не упустил возможности к нему прислониться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65