Фильмы девяностых ничем не будут отличатся
от фильмов восьмидесятых, можете поверить мне на слово.
- О, какая глубина мысли, Барт! Разве он не гений?
Все поспешили согласиться, что это действительно сказано сильно.
- Но, Барт, детка, мы собрались здесь вовсе не для того, чтобы спорить
с тобой о кино. Кино пришел конец. По нашим расчетам к 1995-ому, самое
позднее к 1997-ому году, кино превратится в "ретро".
- Это значит, оно устареет, - услужливо подсказал сидящий справа от
Бронзини блондин и ухмыльнулся. Бартоломью поспешил поблагодарить его за
справку.
- Телевидение - вот что станет лакомым кусочком, - лучезарно улыбнулся
Берни Корнфлейк.
- Но телевидение не сильно моложе кино, - возразил Бронзини. Его
хмурое, худощавое лицо окаменело. Что за игру они пытаются ему навязать?
- Ты говоришь о старом телевидении, - дружелюбно откликнулся Корнфлейк.
- Появление новых технологий означает, что скоро в каждом доме появится
широкоэкранное телевидение высокой четкости. Зачем сидеть в душных
кинозалах, когда почти то же самое можно получить, не выходя из дому?
Главное, что будет интересовать людей - как бы посидеть дома. Берложничать,
как теперь говорят. Вот почему студия Дворф-Стар открывает новый проект,
ориентированный на домашний видеопросмотр. Мы хотим, чтобы ты стал нашей
первой крупной звездой.
- Я предпочел бы сначала поговорить о сценарии.
- Ладно, договорились. В чем заключается идея?
- Идеи, в сущности, нет, - сказал Бронзини, пододвигая сценарий Берни.
- Это будет рождественская картина. Старая добрая...
- О, нет, - тут же, словно семафор, замахал руками Корнфлейк. - О
старом не может быть и речи. Ни в коем случае. Это слишком уж отдает
"ретро".
- Но это же классическая старина, то есть качество. Это означает
"хорошо", - добавил Бронзини для блондина справа. Тот поблагодарил его,
почти не раскрывая рта.
Президент Дворф-Стар принялся листать сценарий. По его отсутствующему
взгляду Бронзини догадался, что тот всего лишь проверяет, большой ли по
объему текст. А еще взгляд Берни наводил на мысли о порошке, который
втягивается через ноздри и туманит сознание.
- Продолжай, продолжай, Барт, - проговорил Корнфлейк. - Сценарий
выглядит неплохо. Я имею в виду, в нем столько слов! В большинстве
сценариев, которые нам приносят, страницы полупустые.
- Это история мальчика-аутиста, - настойчиво продолжал Бронзини. - Он
спокойно живет в своем собственном мире, но однажды, на Рождество, просто
выходит побродить под снегом и теряется.
- Погоди, погоди, это я уже начинаю теряться. Все это звучит слишком
сложно, чтобы не сказать тяжеловесно. Попробуй сказать то же самое, но в
шести-семи словах.
- В семи?
- Конечно, лучше уложиться в пять. Дай мне самую общую идею. То есть,
о чем вся эта история. Например, "Монашенка на скейтборде", "Я в
детстве рылся по помойкам", "Шлюхи-домохозяйки во Вьетнаме". Что-нибудь в
этом духе, понимаешь?
- В моем фильме нет четкой идеи. Это просто история о Рождестве, с
настроением, эмоциональная и образная.
- А в ней есть сиськи?
- Сиськи? - оскорбленно переспросил Бронзини.
- Ну да, сиськи. Титьки. Словом, красивые девки. Понимаете, если в
фильме то и дело происходят шуры-муры, может быть, нам как-нибудь удастся
сгладить то, что зрителю придется сидеть и следить за этой вашей историей.
Надо как-то их отвлекать от нее, что ли. Мы полагаем, что одной из главных
черт девяностых станет уход от реальности.
- Вы что, забыли, на чем я сделал себе имя? - взревел Бронзини. - Что
это за варьете вы мне навязываете? Я вовсе не хочу, чтобы они отвлекались от
сюжета, ведь именно за него они и платят. На этом же построено все
киноискусство!
Голос Бартоломью Бронзини взвился ввысь, как цены во время инфляции.
В комнате внезапно воцарилась мертвая тишина. Кое-кто даже слегка
отодвинулся от стола, чтобы успеть побыстрее отползти, если Бронзини, чего
доброго, выхватит из-за пазухи Узи и откроет пальбу. Они знали, что Бронзини
вполне способен на подобную бестактность, ведь все видели, как он
расправлялся с целыми армиями в фильмах из сериала "Гранди". Это не могло
быть игрой - ведь всем было отлично известно, что Бронзини плохой актер. Как
же еще можно было объяснить тот факт, что фильмы с его участием расходились
огромными тиражами, а он ни разу не получил Оскара за главную роль?
- Ладно, ладно, - проговорил Бронзини, успокаивающе подняв руки, и
кое-кто нырнул под стол, думая, что он бросил гранату.
Когда взрыва так и не последовало, собравшиеся в комнате понемногу
успокоились. Берни Корнфлейк извлек из внутреннего кармана бутылочку из-под
лекарства от насморка и пару раз прыснул себе в нос. По завершении этой
лечебной операции глаза его заблестели в несколько раз сильнее, и это не
укрылось от Бронзини, знавшего, что бутылочка наполнена отнюдь не аптечным
снадобьем.
- Я хочу снять этот фильм, - заявил Бронзини серьезным тоном.
- Конечно же, хочешь, Барт, - мягко проговорил Корнфлейк. - Все мы
только этого и хотим. В этом-то и есть смысл жизни - снимать фильмы.
Бартоломью Бронзини мог объяснить этим киношникам, что смысл жизни
заключается вовсе не в этом, но они все равно бы не поняли. Для всех
присутствующих слова Берни были истинной правдой - ведь они занимались
кинобизнесом, так же, как и Бартоломью Бронзини. Разница заключалась только
в одном - у этих людей были энергия, амбиции, связи, необходимые, чтобы
заниматься этим делом, но у них не было таланта. Им приходилось воровать
идеи, или скупать авторские права на книги, а затем искажать их до
неузнаваемости.
Бартоломью Бронзини, в отличие от них, знал, как надо снимать кино. Он
писал сценарии, мог выступить в роли режиссера, сняться в главной роли. Он
даже мог заняться работой продюсера - хоть это и требовало определенных
навыков и даже таланта.
Никто из присутствовавших не умел делать ни одной из этих вещей, за
исключением продюсерской части процесса, которая в их исполнении
воспринималось, как неквалифицированный труд. И именно поэтому каждый в душе
ненавидел Бронзини.
- У меня появилась идея! - вскричал вдруг Берни Корнфлейк. - Почему бы
нам не заключить небольшую сделку? Барт поможет нам с телевизионным
проектом, а мы во время летнего отпуска быстренько сляпаем его Пасхальный
сюжетец.
- Рождественский. К тому же, я вовсе не хочу становиться каким-то
чертовым телеактером.
- Барт, детка, солнышко, ну послушай меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81